Все у нее есть — слава, поклонники, теперь нужен муж соответствующий. У нее своя дорога в жизни, у тебя пока своя.
З а у р (смеется) . Всяк сверчок знай свой шесток?
Р а у ф. Смейся, смейся. А она скоро депутатом будет. Возьмут и изберут. Тогда я на тебя посмотрю.
З а у р. А это еще при чем?
Р а у ф. А ты попытайся представить, что твоя будущая жена — депутат. Хотел бы я посмотреть, что ты делать будешь. Представляешь — лежит рядом с тобой депутат… Я например, растерялся бы.
3 а у р. Что у тебя за идиотская манера без конца говорить гадости! Единственно существенное, что ты сказал, — это то, что через два дня на промысел; я и вправду думать об этом забыл.
Р а у ф. Что ни говори, а теперь в нашем управлении поскучнее стало. Кто доволен, так это, наверно, Бадиров. Не то чтобы был рад, но в глубине души доволен. Из такого тяжелого положения благополучно выбрался! Везет человеку!
З а у р. Замолчи. Я тебя прошу, замолчи. (Вспоминает прошлое…)
Приемная Бадирова. За столом Нармина. В углу, в кресле, сидят Таиров. Входит Заур.
З а у р. Добрый день, Нармина.
Н а р м и н а. Здравствуй.
З а у р (подходит к столу, смотрит на цветы) . Молодец, Рауф!
Н а р м и н а. Он мне цветы никогда не дарит. (Улыбается.) Это не от Рауфа!
З а у р. Интересно. От кого же это? Какие розы! (Увидел Таирова.) Здравствуйте! Рад вас видеть. Вы к Бадирову?
Т а и р о в. Только что от него вышел. Нармина мне сказала, что вы должны прийти, вот я и решил подождать. А вы к нему? Если не очень срочно, посидите немного со мной. Просто побеседуем. Я у вас даже не спрошу, не надумали ли вы перейти ко мне.
З а у р. А я все равно вам отвечу: через два года — это ведь не так много. (Всмотрелся в лицо Таирова.) Вы сегодня очень бледны. Нездоровы?
Т а и р о в. Вроде этого. С утра сильная боль в спине, чуть выше поясницы, как будто от сильного ушиба.
З а у р. Может быть, это сердечное.
Т а и р о в. Вряд ли. На сердце я не жалуюсь. Сердце и мозг меня еще не подводили. Наверное, утром, когда делал зарядку, потянул какую-нибудь мышцу. Да это пустяки! Другое важно, Бадиров сейчас дал мне людей. Когда я шел к нему, сомневался, что даст. Честно говоря, боялся, что предложит вообще закрыть поиск.
З а у р. Вам были нужны люди?
Т а и р о в. Да. Удивляетесь? Многие в последнее время ушли от меня. Я их не обвиняю, понимаю, почему уходят. Они долго ждали, прежде чем уйти. Жизнь-то свое диктует. (Морщится.) Болит, проклятая! Мне кажется, и Бадиров на меня давно рукой махнул, но тон выдерживает. Даже иногда об успехах спрашивает. В отличие от вас, кстати.
З а у р. Я звонил вам домой несколько раз, в ноябре и весной. Сказали, что вы в море.
Т а и р о в. Я зимой почти не бывал дома. Дело идет. Хотя все пока зыбко, расплывчато. Но все чаще и чаще чувствую, что блуждаем где-то совсем рядом. Очень надеюсь на последнюю скважину: месяца через полтора дойдем до заданной глубины, посмотрим, что там. Не везет мне в последнее время, не везет! Никому не говорил об этом, хоть вам пожалуюсь. У дрессировщиков есть такое выражение — «потерять кураж». Дрессировщик, потерявший кураж, никогда не решится остаться один на один со зверем. Кажется, и со мной что-то вроде этого произошло. Никогда раньше такого со мной не было. Показываю точку, где бурить, а сам про себя думаю, а может быть, не здесь надо было, может быть, на полкилометра севернее… или северо-западнее. Уверенность исчезла, вот что плохо. А люди чувствуют. И уходят. Иногда я думаю, уж не прошел ли для меня тот возраст, когда люди делают открытия?
З а у р. А разве есть такой определенный возраст?
Т а и р о в. Есть. Для каждого свой… Так или иначе, но это дело я доведу до конца. Как о величайшем, да не о величайшем, как о единственном счастье для себя я мечтаю о тем дне, когда доберусь до мезозойской нефти. Вы представляете, какой это будет день? Ничего не было — и вдруг! Люди станут обладателями колоссальнейшего богатства, и я буду про себя знать, что его им дал я. Вы знаете, Заур, слова так истрепались, что и произносить их уже не хочется, и вместе с тем ничего не поделаешь, других нет. Это я к тому, что дело-то ведь я затеял не ради славы или своей выгоды. Важно, очень важно для человека сотворить что-то по-настоящему значительное. В чистом виде значительное. Вовремя понять, что для тебя самое главное. И уже не отвлекаться ни на что. Живем-то всего один раз! И еще, вдобавок, — недолго. Необходимо почувствовать, что ты сделал все, что мог, на полнейшем своем пределе! Этот предел, объективно только он, определяет, что из себя представляет человек. Иначе всю жизнь он будет чувствовать себя маленьким, знать, как говорится, свое место! Извините, Заур, говорю я вам прописные истцам ны, а вам приходится слушать. Трудно мне сейчас — вот я и разговорился.
З а у р. Я все время интересуюсь, как у вас идут дела. И я приду к вам, приду сразу же, как только окончу работу. В тот же день.
Т а и р о в. Ну что вы, дорогой мой. Я же совершенно не к тому клоню. Работу защитить надо, и тогда милости прошу. Мы с вами еще поработаем. Я до вашего прихода сидел здесь в холодке, и почему-то мне Куба вспомнилась. Когда там в море нефть нашли, двух наших нефтяников и меня пригласили на консультацию. Месяца два я там пробыл. Если представится возможность, постарайтесь там побывать. Удивительная страна. Когда мы кончили все дела, нас повезли отдохнуть в Ворадеро. Есть там такой курорт. Прекрасное место — пальмы, океан, приветливые люди. Небоскребы на берегу океана, и лифт опускает вас прямо на пляж, а песок на пляже белый, как зубной порошок. Очень хорошо там было. А вспомнил я Ворадеро вот почему… Я в этом отеле нашем часто встречал одну женщину. По моим представлениям — удивительно красивую. Потом я узнал, она была испанкой. Мы часто встречались взглядами и спустя некоторое время стали даже улыбаться друг другу. А в последний день нашего пребывания там я вышел рано утром на пляж. Шел по берегу и вдруг увидел ее. Наверное, со стороны это выглядело смешно, мы шли навстречу и не сводили друг с друга глаз. Потом остановились. И вдруг она сказала: «Buenos dias!» . Мы молча стояли и смотрели друг на друга. Я почему-то был уверен, что произойдет чудо, и мы заговорим на каком-то понятном нам языке. Но чуда не произошло. Было мучительно обидно. Даже за помощью не к кому было обратиться: кроме нас двоих — только солнце и море. Как во сне. Два нормальных, здоровых человека смотрели, улыбаясь, и ничего так и не сумели Друг другу сказать. Смешное воспоминание. А насчет отдыха вы, кажется, правы, Заур. Может быть, удастся летом выкроить недельки две-три — съезжу куда-нибудь, отдохну. Кстати, вот результаты последней лазерной разведки. Вы только гляньте на эту структуру. (Разворачивает план.)
З а у р (смотрит) . Приятные купола.
Т а и р о в. Жаль только, глубоко здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
З а у р (смеется) . Всяк сверчок знай свой шесток?
Р а у ф. Смейся, смейся. А она скоро депутатом будет. Возьмут и изберут. Тогда я на тебя посмотрю.
З а у р. А это еще при чем?
Р а у ф. А ты попытайся представить, что твоя будущая жена — депутат. Хотел бы я посмотреть, что ты делать будешь. Представляешь — лежит рядом с тобой депутат… Я например, растерялся бы.
3 а у р. Что у тебя за идиотская манера без конца говорить гадости! Единственно существенное, что ты сказал, — это то, что через два дня на промысел; я и вправду думать об этом забыл.
Р а у ф. Что ни говори, а теперь в нашем управлении поскучнее стало. Кто доволен, так это, наверно, Бадиров. Не то чтобы был рад, но в глубине души доволен. Из такого тяжелого положения благополучно выбрался! Везет человеку!
З а у р. Замолчи. Я тебя прошу, замолчи. (Вспоминает прошлое…)
Приемная Бадирова. За столом Нармина. В углу, в кресле, сидят Таиров. Входит Заур.
З а у р. Добрый день, Нармина.
Н а р м и н а. Здравствуй.
З а у р (подходит к столу, смотрит на цветы) . Молодец, Рауф!
Н а р м и н а. Он мне цветы никогда не дарит. (Улыбается.) Это не от Рауфа!
З а у р. Интересно. От кого же это? Какие розы! (Увидел Таирова.) Здравствуйте! Рад вас видеть. Вы к Бадирову?
Т а и р о в. Только что от него вышел. Нармина мне сказала, что вы должны прийти, вот я и решил подождать. А вы к нему? Если не очень срочно, посидите немного со мной. Просто побеседуем. Я у вас даже не спрошу, не надумали ли вы перейти ко мне.
З а у р. А я все равно вам отвечу: через два года — это ведь не так много. (Всмотрелся в лицо Таирова.) Вы сегодня очень бледны. Нездоровы?
Т а и р о в. Вроде этого. С утра сильная боль в спине, чуть выше поясницы, как будто от сильного ушиба.
З а у р. Может быть, это сердечное.
Т а и р о в. Вряд ли. На сердце я не жалуюсь. Сердце и мозг меня еще не подводили. Наверное, утром, когда делал зарядку, потянул какую-нибудь мышцу. Да это пустяки! Другое важно, Бадиров сейчас дал мне людей. Когда я шел к нему, сомневался, что даст. Честно говоря, боялся, что предложит вообще закрыть поиск.
З а у р. Вам были нужны люди?
Т а и р о в. Да. Удивляетесь? Многие в последнее время ушли от меня. Я их не обвиняю, понимаю, почему уходят. Они долго ждали, прежде чем уйти. Жизнь-то свое диктует. (Морщится.) Болит, проклятая! Мне кажется, и Бадиров на меня давно рукой махнул, но тон выдерживает. Даже иногда об успехах спрашивает. В отличие от вас, кстати.
З а у р. Я звонил вам домой несколько раз, в ноябре и весной. Сказали, что вы в море.
Т а и р о в. Я зимой почти не бывал дома. Дело идет. Хотя все пока зыбко, расплывчато. Но все чаще и чаще чувствую, что блуждаем где-то совсем рядом. Очень надеюсь на последнюю скважину: месяца через полтора дойдем до заданной глубины, посмотрим, что там. Не везет мне в последнее время, не везет! Никому не говорил об этом, хоть вам пожалуюсь. У дрессировщиков есть такое выражение — «потерять кураж». Дрессировщик, потерявший кураж, никогда не решится остаться один на один со зверем. Кажется, и со мной что-то вроде этого произошло. Никогда раньше такого со мной не было. Показываю точку, где бурить, а сам про себя думаю, а может быть, не здесь надо было, может быть, на полкилометра севернее… или северо-западнее. Уверенность исчезла, вот что плохо. А люди чувствуют. И уходят. Иногда я думаю, уж не прошел ли для меня тот возраст, когда люди делают открытия?
З а у р. А разве есть такой определенный возраст?
Т а и р о в. Есть. Для каждого свой… Так или иначе, но это дело я доведу до конца. Как о величайшем, да не о величайшем, как о единственном счастье для себя я мечтаю о тем дне, когда доберусь до мезозойской нефти. Вы представляете, какой это будет день? Ничего не было — и вдруг! Люди станут обладателями колоссальнейшего богатства, и я буду про себя знать, что его им дал я. Вы знаете, Заур, слова так истрепались, что и произносить их уже не хочется, и вместе с тем ничего не поделаешь, других нет. Это я к тому, что дело-то ведь я затеял не ради славы или своей выгоды. Важно, очень важно для человека сотворить что-то по-настоящему значительное. В чистом виде значительное. Вовремя понять, что для тебя самое главное. И уже не отвлекаться ни на что. Живем-то всего один раз! И еще, вдобавок, — недолго. Необходимо почувствовать, что ты сделал все, что мог, на полнейшем своем пределе! Этот предел, объективно только он, определяет, что из себя представляет человек. Иначе всю жизнь он будет чувствовать себя маленьким, знать, как говорится, свое место! Извините, Заур, говорю я вам прописные истцам ны, а вам приходится слушать. Трудно мне сейчас — вот я и разговорился.
З а у р. Я все время интересуюсь, как у вас идут дела. И я приду к вам, приду сразу же, как только окончу работу. В тот же день.
Т а и р о в. Ну что вы, дорогой мой. Я же совершенно не к тому клоню. Работу защитить надо, и тогда милости прошу. Мы с вами еще поработаем. Я до вашего прихода сидел здесь в холодке, и почему-то мне Куба вспомнилась. Когда там в море нефть нашли, двух наших нефтяников и меня пригласили на консультацию. Месяца два я там пробыл. Если представится возможность, постарайтесь там побывать. Удивительная страна. Когда мы кончили все дела, нас повезли отдохнуть в Ворадеро. Есть там такой курорт. Прекрасное место — пальмы, океан, приветливые люди. Небоскребы на берегу океана, и лифт опускает вас прямо на пляж, а песок на пляже белый, как зубной порошок. Очень хорошо там было. А вспомнил я Ворадеро вот почему… Я в этом отеле нашем часто встречал одну женщину. По моим представлениям — удивительно красивую. Потом я узнал, она была испанкой. Мы часто встречались взглядами и спустя некоторое время стали даже улыбаться друг другу. А в последний день нашего пребывания там я вышел рано утром на пляж. Шел по берегу и вдруг увидел ее. Наверное, со стороны это выглядело смешно, мы шли навстречу и не сводили друг с друга глаз. Потом остановились. И вдруг она сказала: «Buenos dias!» . Мы молча стояли и смотрели друг на друга. Я почему-то был уверен, что произойдет чудо, и мы заговорим на каком-то понятном нам языке. Но чуда не произошло. Было мучительно обидно. Даже за помощью не к кому было обратиться: кроме нас двоих — только солнце и море. Как во сне. Два нормальных, здоровых человека смотрели, улыбаясь, и ничего так и не сумели Друг другу сказать. Смешное воспоминание. А насчет отдыха вы, кажется, правы, Заур. Может быть, удастся летом выкроить недельки две-три — съезжу куда-нибудь, отдохну. Кстати, вот результаты последней лазерной разведки. Вы только гляньте на эту структуру. (Разворачивает план.)
З а у р (смотрит) . Приятные купола.
Т а и р о в. Жаль только, глубоко здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18