Начиная постепенную демократизацию, идеократическое государство должно иметь большой запас прочности, а элита государственников должна обладать интеллектуальной и духовной силой, чтобы пойти на прямой и откровенный диалог с врагами государства перед лицом народа. Такой силы не было на у царизма начала ХХ века, ни у КПСС конца ХХ века. Подрыв государства в обоих случаях производился по сходным канонам.
Вот пример. В январе 1912 г. в газетах было опубликовано письмо одного священника, разоблачавшего Распутина. Номера этих газет были конфискованы, а редакторы отданы под суд. МВД потребовало от столичных газет вообще ничего не писать о Распутине. Это вызвало скандал в Госдуме. Лидер октябристов, самой близкой к монархии буржуазной партии, А.И.Гучков выступил с речью и сказал:
«Вдумайтесь только, кто же хозяйничает на верхах… Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда, пестрая и неожиданная компания, взявшая на откуп и его личность, и его чары? Ненасытные честолюбцы, тоскующие по ускользнувшей из их рук власти, темные дельцы, потерпевшие крушение журналисты… Антрепренеры старые! Это они суфлируют ему то, что он шепчет дальше. Это целое коммерческое предприятие и тонко ведущее свою игру» [7, c. 66-67].
Эта история породила непримиримую вражду царской семьи к Гучкову и его партии, что нанесло большой ущерб государственным интересам. Дело в том, что тогда же Гучкову передали копию письма императрицы Распутину, которое весьма ее компрометировало. Ее передали председателю Госдумы М.В.Родзянко для доклада царю. Но министр внутренних дел добыл подлинник письма и вручил его царю. По свидетельству очевидцев, руки у царя при вскрытии письма дрожали, и он сказал: «Да, это не поддельное письмо». Письмо это стало известно всей Думе, а Гучков стал личным врагом царской семьи. В дальнейшем, как известно, клика Распутина полностью дискредитировала верховную власть, и даже убийство временщика заговорщиками из придворного круга не спасло уже положения. Царь в глазах всех сословий потерял благодать.
Особенное отвращение Распутин и вся «камарилья» вызывали в годы Мировой войны, которая оказалась для России исключительно тяжелой. «Режим фаворитов, кудесников, шутов», — так определил состояние государственной власти А.И.Гучков в 1915 г. В важной бесстрастной книге, дающей сухие факты о строении и процедурах государственных учреждений России, сказано:
«К началу 1916 г. особенно возросло влияние придворной камарильи на государственные дела. Распутин и его окружение назначали и смещали министров, губернаторов и командующих фронтами, оказывали влияние на ход военных операций, на все стороны деятельности государственной политики» [52, c. 269]26.
Бывший военный министр А.Н.Куропаткин записал в дневнике после одной из встреч с Гучковым, что, по мнению последнего, «Россию даже после победоносной войны ожидает революция» [7, c. 88-89]. Такова была глубина деградации всей системы государственной власти. А ведь и война оказалась вовсе не победоносной.
В последние годы из политических соображений очень большой упор в идеологизированных СМИ делался на личных качествах последнего Романова, расстрелянного в 1918 г. Он, мол, был человеком очень мягким, прекрасным семьянином и т.д. Да, человек-мученик. Но, к несчастью России, не царь-мученик и не царь-труженик. И падение в народе его личного авторитета сыграло большую роль в падении авторитета государственности, которая замыкалась на царя. Его личные качества не соответствовали тому трагическому положению, в котором оказалась Россия в начале ХХ века. Этого нельзя не учитывать в рассуждениях по нашей теме. Все общество чувствовало надвигающуюся катастрофу, и многие черты личного поведения царя людей оскорбляли. О том, каков был этот царь по своему психологическому и мировоззренческому складу, что происходило в царской фамилии (она насчитывала 40 членов) и во всей «придворной камарилье», сегодня опубликовано много исторических работ.
Во-первых, царю было присуще наивное (аутистическое ) представление о реальности, главные противоречия которой якобы могут быть разрешены общенародной любовью к нему, царю, и его непререкаемым авторитетом. Так, наивная вера царя в крестьянский монархизм в существенной мере предопределяла неадекватность всей его политической доктрины. Летом 1905 г., уже в разгар революции, при обсуждении с царем положения о выборах в Государственную думу один сановник предложил исключить грамотность как условие для избрания. Он сказал: «Неграмотные мужики, будь то старики или молодежь, обладают более цельным миросозерцанием, нежели грамотные». Министр финансов Коковцов возразил, сказав, что неграмотные «будут только пересказывать эпическим слогом то, что им расскажут или подскажут другие». Однако, как он вспоминает, царь обрадовался благонадежности неграмотных. В тот момент это уже было не просто ошибочным, но и очень опасным взглядом — отлучение крестьян от образования стало одним из важных факторов их сдвига к революционным установкам.
Монархизм крестьян, уже сильно подточенный, изначально не был признаком их подавленности. На деле крестьянская идея государства-семьи была как раз сцеплена с идеалом воли. Историк В.П.Булдаков пишет: «Для предреволюционных масс был характерен не авторитарный, а патерналистский тип политической культуры, образованное общество, напротив, тяготело к „демократии вообще“.
Второе свойство в образе царя и его окружения, которое сильно ударило по авторитету монархии — инфантильное отношение к смерти, к трагедии ее подданных. Это проявилось и сразу после 9 января, когда был устроен фарс с рабочей депутацией. Большая бесчувственность была проявлена и при подавлении революционных выступлений. Есть архивный фонд, в котором собраны рапорты полицейских чинов на вопиющую жестокость и противозаконность действий карательных экспедиций против крестьян. На этих рапортах пометки синим карандашом, сделанные рукой царя. Под каждой пометкой удостоверено каллиграфическим почерком: «Его императорским величеством собственноручно начертано» — и подпись начальника императорской канцелярии. Не стоило бы сейчас поминать эти надписи и шуточки, но тут не о личности царя речь, а об авторитете политического режима.
При этом бесчувственность распространялась и на жизнь и смерть даже близких людей (есть записи свидетелей и самого царя о том, как он вел себя при гибели от рук террориста, например, премьер-министра Столыпина). 4 февраля 1905 г. эсеры убили в Москве дядю царя, великого князя Сергея Александровича. Находившийся в тот момент при дворе принц Фридрих-Леопольд Прусский был, однако, приглашен в тот день к обеду, как будто ничего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76