Все там так же, как в то время, когда я работала. Немного суетливо, но все равно нормально. И почти никаких компьютеров – это я успела заметить. Значит, не будут сильно упирать на это при приеме на работу. Начальник у них в отпуске, вернется через два дня. Сразу же пойду к нему. Думаю, он меня возьмет. Я уже все узнала. У них есть место в бухгалтерии. Я, конечно, не бухгалтер, но все-таки экономист. Справлюсь. Сбегала в книжный магазин, купила пару книжек по бухучету. Надо бы спрятать, чтоб дома пока их никто не увидел. Сюрприз так сюрприз.
И все равно я ужасно боялась начинать этот разговор. Вдруг вспомнилось, что раньше Петя категорически был против того, чтобы я где-нибудь училась. То есть чтобы вращалась в каком-нибудь обществе. Он же ревнивый. Ему не объяснишь, что на курсах флордизайна никаких мужчин и не предвиделось. Мне кажется, он ревновал не только к мужчинам. Он ревновал к любому общению за пределами семьи. И что тогда он скажет о моем решении пойти работать? Начнет орать, как орал тогда, с флордизайном? Или промолчит, но так, что лучше бы орал?
Два дня прошло. Я переговорила с начальником РЭУ. Он согласился взять меня на работу. Зарплата, конечно, будет копеечная. Договорились, что я выйду прямо со следующего понедельника. Надо было решаться на обнародование своей затеи. Я напекла пирогов и, дождавшись, когда все семейство усядется ужинать, приступила к разговору.
– Я решила пойти работать.
Дети дружно вытаращили на меня глаза:
– Работать?
– Да. – Я пододвинула им пирожки с брусникой. – Ешьте. Сейчас чай поставлю. – Вскочила и побежала на кухню.
Мне нужна была передышка. И не так уж это трудно, подумала я, включая чайник. Сейчас выйду, они спросят, куда я собираюсь пойти работать, я скажу, а там будь что будет.
Я вошла в столовую, неся в руках чайник и заварочник. Петя листал газету. Дети грызли пирожки. Разлила чай по чашкам и села на свое место. Петя сложил газету и поднял глаза на меня.
– И кем ты собираешься работать? – спросил.
Без ора. Спокойно. Даже почти мягко.
– В РЭУ, – торопливо сообщила я. – Бухгалтером.
По его губам пробежала усмешка.
– Бухгалтером?
– Мама, – повернулся ко мне Антошка, – ты разве умеешь бухгалтером?
– Меня обещали научить. – Я потрепала его по макушке. – И еще я купила всяких там книжек. Не боги горшки обжигают. – И с опаской взглянула на Петю.
– Тебе зачем это? – ровным голосом спросил он, разламывая пирожок.
– Что? – растерялась я.
Зачем мне это? Не скажешь же, чтобы встать вровень с твоей зазнобой.
– Там денег никаких не заработаешь, – продолжал Петя. – Зачем тогда это тебе?
– Ну… Ребятишки… – я откашлялась, – ребятишки уже выросли. Самостоятельные стали. С ними почти нет хлопот.
Он кивнул. Я приободрилась.
– Вот. Времени свободного стало больше. Я и подумала…
Его лицо ничего не выражало. Я торопливо добавила:
– Если ты думаешь, что не буду успевать дома, не беспокойся – я договорилась пока на полставки. Буду работать с утра, а после обеда – дома.
– У них, наверное, совсем хреново с кадрами, – бросил Петя, наливая себе вторую чашку чая, – раз тебя взяли.
Я вздрогнула, метнула быстрый взгляд на ребятишек. Леночка прятала усмешку. Антошка, казалось, был полностью поглощен передачей, шедшей по телевизору. Я подняла глаза на Петю. Он равнодушно смотрел на меня. Сказать мне было нечего. Я и промолчала.
– Смотри, – сказал Петя, поднимаясь из-за стола. – Чтоб только дома все было по-прежнему.
И ушел на балкон, прихватив с собой чашку с чаем.
Я убрала со стола, вымыла посуду. Когда уже Петя согласится на посудомоечную машину? Вот все в доме есть, а посудомоечной машины нет. Баловство это, говорит он. Хорошенькое баловство, когда трижды в день приходится мыть за всеми горы посуды. Стала уже покупать себе резиновые перчатки, потому что кожа на руках с годами становится суше. Сколько же я, интересно, перемыла за эти годы тарелок и кастрюль?
Я протерла разделочный стол, сняла перчатки, ополоснула руки. Села у окна. Не было в душе никакой радости оттого, что сообщила о своем решении. Почему так? Почему им как будто все равно? Я думала, что мне удастся поразить их этой новостью, а они мимолетом выслушали ее и погрузились в свои дела. Такое разочарование, просто до слез. «Но ничего, ничего, – уговаривала я себя, – начну работать, и тогда мы поглядим».
Ира
– Вцепиться в волосы – это сильно. Еще один способ реагировать на измену, – захихикала Светка, когда я рассказала ей о своих мыслях по поводу Димкиного семейного кризиса. – У Маруси один, у Витки – другой.
– Наверняка есть еще и третий, и четвертый, – сказала я. – Вот только, мне кажется, ты никогда не будешь знать заранее, как начнешь реагировать.
– Ну да, – продолжала Светка, – уйти – третий, ничего вообще не делать – четвертый. Насчет заранее… Я бы собрала все-таки чемоданы и удалилась. Скорее всего. А ты?
– А я всегда живу на своей территории, – ответила я. – Поэтому просто бы выставила за дверь, и все дела.
– Какие мы с тобой злые, – задумчиво проговорила Светка. – Или нет?
– Ой, слушай, хватит уже всякий бред нести. Лучше расскажи, что у тебя нового?
– А, фигня всякая. – И в течение следующих двадцати минут Светка трещала о том, на каких выставках побывала, каких успехов в деле освоения искусства росписи по шелку (Светка увлеклась в последние месяцы батиком) добилась, скольких человек отинтервьюировала и что нового узнала. – В общем, – подытожила она, – ничего особенного. Никаких жизненных перипетий. Не то что у Маруси.
Человек – существо престранное. Вечно чего-нибудь ему не хватает. И кстати, не потому ли мы проявляем столь сильный интерес к Марусиным делам, что у нас самих таких событий давненько не бывало? А вовсе не оттого, что мы такие чуткие и сердобольные? Я тряхнула головой, дабы отогнать эти неприятные мысли, и принялась торопливо рассказывать Светке о том, где была и что видела. У меня тоже есть своя жизнь. Мне абсолютно не нужны чужие события, чтобы чувствовать себя в тонусе. Чур-чур!
Наверное, может показаться, что я только и делаю, что сижу и обмусоливаю Машкину проблему. Просто потому, что только на эту тему и трещу.
На самом деле все обстояло не так. Один день сменял другой. Я не успевала их отслеживать – так много всего было пережито за время, прошедшее с момента Машкиного отъезда. Меня отправили на курсы по менеджменту, где я и торчала все вечера напролет. Наконец-то сдала на права и уже начала присматривать себе машину. А еще я целых два раза вырвалась в театр, что вообще-то при моем расписании настоящий подвиг. И три раза встречалась с разными приятелями и приятельницами. Нормальная жизнь мещанина большого города, озадаченного тем, как выжить в этом городе и даже получить при этом немного удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61