— Джош говорил с трудом, словно слова тащили из него клещами.
— Не знаю. — В голосе Саши прозвучала злоба. — Не считала. Ты пытаешься унизить меня, но унижаешь только самого себя. Тебе должно быть стыдно за такой вопрос. Это недостойно.
— А твои переходы от одного мужчины к другому достойны? — крикнул Джош.
— Нет, все было не так. Я никогда не лгала себе.
От ее простодушия захватывало дух. Джош потряс головой, пытаясь прочистить мозги и понять, какое будущее их ждет. Но все было тщетно. Казалось, они стоят на разных краях огромной пропасти и пытаются сообщить друг другу что-то очень важное, но ветер подхватывает их слова и уносит в сторону.
— Джош, ради бога, перестань корчить из себя Иова. Убери руки! При чем тут наше с тобой настоящее? Это смешно.
Джош поднял голову, и она увидела его искаженное болью лицо и глаза, избегавшие ее взгляда. У Саши сжалось сердце. В этом не было ничего смешного. Только тут она поняла, что близость двух людей может не выдержать фактов, которые имеют значение только для одного из них.
— Джош! — «Я ни за что не расстанусь с ним», — подумала она, бросилась к мужу, обняла и начала укачивать. Все, что ей нужно, это время. Справедливый человек непременно поймет ее. А Джош был справедливым человеком.
— Дэви, мы победили, мы действительно победили! — Возбужденная Джиджи металась по гостиной своего дома, куда привела Мелвилла, чтобы выпить по рюмочке перед тем, как отправиться обедать. Эйфория от одержанной чистой, безоговорочной, огромной — нет, гигантской победы становилась все сильнее. Она положила на обе лопатки собственные сомнения в пригодности для рекламного бизнеса.
После окончания конкурса они с Дэви решили, что возвращаться в офис было бы глупо. Тем более что их присутствие не пришлось бы по вкусу одному из старших партнеров.
— Ты победила, — улыбнулся Дэвид.
Джиджи не находила себе места. Она то садилась на диван, то вскакивала снова.
— Нет, мы! Не спорь со мной, Дэви Мелвилл, иначе мне придется тебя стукнуть. Выпьем! — Она подняла бокал и чокнулась с ним. — Долой эксплуататоров, держи хвост пистолетом, чин-чин и все остальные тосты на свете! Ты слышал слова Виктории о том, что все детали нужно будет обсудить в понедельник? Тебе не показалось, что она вот-вот задохнется от ярости?
— Нет. Мне показалось, что она упадет в обморок.
Дэви было трудно отвечать Джиджи в тон. Его радость сдерживало другое чувство, намного более сильное. Когда Джиджи сбросила сапоги, сняла жакет, расстегнула верхнюю пуговицу блузки и с ногами залезла на широкий диван, Дэвид ощутил тревогу. Близость этой девушки волновала его.
Сегодня они с Джиджи впервые остались наедине. Он не ожидал, что у себя дома Джиджи окажется совсем другой. Она была уверенной в себе, непринужденной, свободной и раскованной. Никакое ухищренное кокетство не подействовало бы на Дэвида сильнее, чем эта безыскусная небрежность. Когда Джиджи наклонилась, чтобы наполнить бокалы, Мелвиллу показалось, что ее груди под блузкой подались вперед. Когда она поднесла ему напиток, Дэви был готов поклясться, что слышит, как трутся друг об друга ее прикрытые юбкой ляжки…
Еще немного, и он рехнется…
— Слушай, как тебе достались эти хоромы? — спросил Дэвид. В зимних сумерках комната казалась огромной: Джиджи торопилась и зажгла всего лишь две лампы над диваном.
— Случайно. Я сняла этот дом… Слушай, Дэви, правда, синьора Колонна прелесть?
— Правда. Но зачем тебе одной такая махина?
— Я люблю простор. Джорджо… Джанни… Энрико… я их обожаю! Правда, классные ребята или мне это только кажется?
— По высшему разряду. Слушай, Джиджи, ты с кем-нибудь встречаешься? Я вот что имею в виду… Не может сюда кго-нибудь ввалиться и спросить: «Кто этот малый, почему он сидит на моем диване и пьет с моей леди?»
— Я ни с кем «не встречаюсь», как ты выражаешься… — Джиджи зевнула. Нервное возбуждение улеглось, и она вдруг почувствовала усталость. — Я ничья леди. Своя собственная. И заруби на носу, Дэви, малыш, никогда не называй меня «леди». Я это ненавижу. Как угодно, но только не леди.
— Я только представил, что кто-то другой может так называть тебя.
— Пусть бы только попробовал, — ответила Джиджи и только тут поняла, что ее свобода — такая же реальность, как пустой дом, в котором она живет, как пустая постель, в которой она спит, как одинокие обеды, которые она ест. Такая же реальность, как тоска по мужскому прикосновению. Только возбуждение и концентрация на заказе «Индиго Сиз» позволяли ей не думать о Заке, только напряженная работа позволяла отгонять мысль о том, что она больше не ждет его возвращения.
Джиджи закинула руки за голову, взялась левой ладонью за правое запястье и как следует потянулась. Потом сменила руки, потянулась снова, пытаясь снять накопившееся за день напряжение, и слегка застонала от облегчения. «Что мне требуется, так это хороший массаж спины», — лениво подумала она.
— Дэви, иди сюда. Ты слишком далеко сидишь. Вот так… А теперь сними очки.
— Если я сниму очки, то ничего не увижу.
— Неважно. Я хочу видеть твои глаза, — стояла на своем Джиджи. Дело с «Индиго Сиз» закончилось, она успокоилась и могла переключить внимание на Дэвида Мелвилла, который все это время был с ней рядом. В его близости было что-то таинственное и удивительно приятное. Теплое, удобное, уютное…
«Но что именно?» — внезапно с острым любопытством подумала Джиджи. Она считала, что знает его, но сейчас поняла, что это ей только казалось. А такое невежество непростительно для членов одной творческой бригады, правда? «Если бы я знала его получше, то попросила бы растереть мне спину», — сказала она себе.
В комнате было так темно, что ей пришлось склониться к нему.
— Гм-м… у тебя необычные глаза. Волосы темно-русые, цвета шоколада «Годива», без единой более светлой пряди. А кожа легко сошла бы за сливочный крем. Слушай, Дэви, — сказала она, широко раскрыв глаза и глядя на него с легкой насмешкой, — я могла бы сделать из тебя шоколадное суфле!
— А я бы сделал из тебя бифштекс, — Дэви сграбастал ее и прижал к себе, — и съел целиком! От тебя не осталось бы ничего, кроме рыжих волос и ресниц!
— Дэви!
— Ты сама виновата, — простонал он и поцеловал Джиджи со страстью, которую подавлял с первого дня их знакомства.
— Дэви, ты что, с ума сошел? — спросила Джиджи делано удивленным тоном. «Слушай, ты в самом деле думала только о массаже спины? — честно спросила она себя. — Какие у него властные губы… Ничего похожего на суфле…»
— Замолчи и не отвлекайся. — Он продолжал целовать ее, и Джиджи замерла на месте. Дэви был ужасно милый, но откуда ей бьшо знать, что он умеет целоваться? Как он понял, что Джиджи стосковалась по мужским объятиям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Не знаю. — В голосе Саши прозвучала злоба. — Не считала. Ты пытаешься унизить меня, но унижаешь только самого себя. Тебе должно быть стыдно за такой вопрос. Это недостойно.
— А твои переходы от одного мужчины к другому достойны? — крикнул Джош.
— Нет, все было не так. Я никогда не лгала себе.
От ее простодушия захватывало дух. Джош потряс головой, пытаясь прочистить мозги и понять, какое будущее их ждет. Но все было тщетно. Казалось, они стоят на разных краях огромной пропасти и пытаются сообщить друг другу что-то очень важное, но ветер подхватывает их слова и уносит в сторону.
— Джош, ради бога, перестань корчить из себя Иова. Убери руки! При чем тут наше с тобой настоящее? Это смешно.
Джош поднял голову, и она увидела его искаженное болью лицо и глаза, избегавшие ее взгляда. У Саши сжалось сердце. В этом не было ничего смешного. Только тут она поняла, что близость двух людей может не выдержать фактов, которые имеют значение только для одного из них.
— Джош! — «Я ни за что не расстанусь с ним», — подумала она, бросилась к мужу, обняла и начала укачивать. Все, что ей нужно, это время. Справедливый человек непременно поймет ее. А Джош был справедливым человеком.
— Дэви, мы победили, мы действительно победили! — Возбужденная Джиджи металась по гостиной своего дома, куда привела Мелвилла, чтобы выпить по рюмочке перед тем, как отправиться обедать. Эйфория от одержанной чистой, безоговорочной, огромной — нет, гигантской победы становилась все сильнее. Она положила на обе лопатки собственные сомнения в пригодности для рекламного бизнеса.
После окончания конкурса они с Дэви решили, что возвращаться в офис было бы глупо. Тем более что их присутствие не пришлось бы по вкусу одному из старших партнеров.
— Ты победила, — улыбнулся Дэвид.
Джиджи не находила себе места. Она то садилась на диван, то вскакивала снова.
— Нет, мы! Не спорь со мной, Дэви Мелвилл, иначе мне придется тебя стукнуть. Выпьем! — Она подняла бокал и чокнулась с ним. — Долой эксплуататоров, держи хвост пистолетом, чин-чин и все остальные тосты на свете! Ты слышал слова Виктории о том, что все детали нужно будет обсудить в понедельник? Тебе не показалось, что она вот-вот задохнется от ярости?
— Нет. Мне показалось, что она упадет в обморок.
Дэви было трудно отвечать Джиджи в тон. Его радость сдерживало другое чувство, намного более сильное. Когда Джиджи сбросила сапоги, сняла жакет, расстегнула верхнюю пуговицу блузки и с ногами залезла на широкий диван, Дэвид ощутил тревогу. Близость этой девушки волновала его.
Сегодня они с Джиджи впервые остались наедине. Он не ожидал, что у себя дома Джиджи окажется совсем другой. Она была уверенной в себе, непринужденной, свободной и раскованной. Никакое ухищренное кокетство не подействовало бы на Дэвида сильнее, чем эта безыскусная небрежность. Когда Джиджи наклонилась, чтобы наполнить бокалы, Мелвиллу показалось, что ее груди под блузкой подались вперед. Когда она поднесла ему напиток, Дэви был готов поклясться, что слышит, как трутся друг об друга ее прикрытые юбкой ляжки…
Еще немного, и он рехнется…
— Слушай, как тебе достались эти хоромы? — спросил Дэвид. В зимних сумерках комната казалась огромной: Джиджи торопилась и зажгла всего лишь две лампы над диваном.
— Случайно. Я сняла этот дом… Слушай, Дэви, правда, синьора Колонна прелесть?
— Правда. Но зачем тебе одной такая махина?
— Я люблю простор. Джорджо… Джанни… Энрико… я их обожаю! Правда, классные ребята или мне это только кажется?
— По высшему разряду. Слушай, Джиджи, ты с кем-нибудь встречаешься? Я вот что имею в виду… Не может сюда кго-нибудь ввалиться и спросить: «Кто этот малый, почему он сидит на моем диване и пьет с моей леди?»
— Я ни с кем «не встречаюсь», как ты выражаешься… — Джиджи зевнула. Нервное возбуждение улеглось, и она вдруг почувствовала усталость. — Я ничья леди. Своя собственная. И заруби на носу, Дэви, малыш, никогда не называй меня «леди». Я это ненавижу. Как угодно, но только не леди.
— Я только представил, что кто-то другой может так называть тебя.
— Пусть бы только попробовал, — ответила Джиджи и только тут поняла, что ее свобода — такая же реальность, как пустой дом, в котором она живет, как пустая постель, в которой она спит, как одинокие обеды, которые она ест. Такая же реальность, как тоска по мужскому прикосновению. Только возбуждение и концентрация на заказе «Индиго Сиз» позволяли ей не думать о Заке, только напряженная работа позволяла отгонять мысль о том, что она больше не ждет его возвращения.
Джиджи закинула руки за голову, взялась левой ладонью за правое запястье и как следует потянулась. Потом сменила руки, потянулась снова, пытаясь снять накопившееся за день напряжение, и слегка застонала от облегчения. «Что мне требуется, так это хороший массаж спины», — лениво подумала она.
— Дэви, иди сюда. Ты слишком далеко сидишь. Вот так… А теперь сними очки.
— Если я сниму очки, то ничего не увижу.
— Неважно. Я хочу видеть твои глаза, — стояла на своем Джиджи. Дело с «Индиго Сиз» закончилось, она успокоилась и могла переключить внимание на Дэвида Мелвилла, который все это время был с ней рядом. В его близости было что-то таинственное и удивительно приятное. Теплое, удобное, уютное…
«Но что именно?» — внезапно с острым любопытством подумала Джиджи. Она считала, что знает его, но сейчас поняла, что это ей только казалось. А такое невежество непростительно для членов одной творческой бригады, правда? «Если бы я знала его получше, то попросила бы растереть мне спину», — сказала она себе.
В комнате было так темно, что ей пришлось склониться к нему.
— Гм-м… у тебя необычные глаза. Волосы темно-русые, цвета шоколада «Годива», без единой более светлой пряди. А кожа легко сошла бы за сливочный крем. Слушай, Дэви, — сказала она, широко раскрыв глаза и глядя на него с легкой насмешкой, — я могла бы сделать из тебя шоколадное суфле!
— А я бы сделал из тебя бифштекс, — Дэви сграбастал ее и прижал к себе, — и съел целиком! От тебя не осталось бы ничего, кроме рыжих волос и ресниц!
— Дэви!
— Ты сама виновата, — простонал он и поцеловал Джиджи со страстью, которую подавлял с первого дня их знакомства.
— Дэви, ты что, с ума сошел? — спросила Джиджи делано удивленным тоном. «Слушай, ты в самом деле думала только о массаже спины? — честно спросила она себя. — Какие у него властные губы… Ничего похожего на суфле…»
— Замолчи и не отвлекайся. — Он продолжал целовать ее, и Джиджи замерла на месте. Дэви был ужасно милый, но откуда ей бьшо знать, что он умеет целоваться? Как он понял, что Джиджи стосковалась по мужским объятиям?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116