Культ предков, дом Стюартов, патриотизм – я прониклась ко всему этому любовью. Но как только мы ненадолго вылезали из койки и он получал возможность рассказывать мне о подобных вещах – а на это понадобился весь первый год, – я вдруг поняла, что никакая я не шотландка, а американка. А он все расходился и расходился, его совсем заклинило. И тут до меня дошло, что он чокнутый, свихнувшийся и живет в другом веке. С нормальным миром он не хотел общаться. Кроме разве одного исключения: он мечтал завоевать Селкнрскую золотую стрелу.
– Что-что?
– Традиционный приз лучшему стрелку из лука. Состязания проводятся раз в семь лет среди лучников королевской стражи. Лэдди упражнялся в стрельбе по меньшей мере шесть часов в день. И не говори мне, что это его хобби, это – его жизнь! Слава богу, что погода там «dreich», а то он вообще тренировался бы целый день.
– Чего ж тогда ты раньше не сбежала? Не понимаю, чего ты канителилась. Да еще эта вечная сырость и вечная стрельба…
– Мне было просто стыдно признать, что я снова ошиблась. Ни одного из трех своих мужей я не знала дольше, чем какой-нибудь месяц-другой до замужества. А что касается моего бедного милого Скверного Денниса, то вообще не больше тридцати (но каких!) часов. Инди! О чем это, по-твоему, говорит? Можешь не затруднять себя ответом. Молчи, ни слова, я ни о чем тебя не спрашивала.
– А что думает обо всем этом Анжелика?
– О, на нее обрушилось столько приятных впечатлений, что где уж ей было разобраться, что хозяин замка немного того… Ей пришелся по душе крытый плавательный бассейн, она обожала ходить в местную школу и научилась прекрасно стрелять из лука. Лэдди, надо отдать ему должное, с ней немало повозился. К счастью, я вовремя успела увезти ее – еще до того, как она станет ожидать, что из тумана непременно выедет красавец принц на белом коне и увезет ее с собой. Вообще, мне кажется, что Анжелика может прекрасно приспособиться к любой обстановке, пусть хоть под водой. Все дело во мне.
– Ты слишком импульсивна, – с нежностью отозвалась Инди.
– Думаешь, мне стоило бы пойти к твоей Флоренс Флоршайм? – На лице Мэкси появилось выражение отчаяния. – Ты ведь не считаешь, что моя жизнь и на самом деле мчится по скоростной магистрали навстречу неминуемой аварии?
– Нет, Мэкси, такого совета я тебе дать не могу. Те, кто пользуется услугами психоаналитика, не должны советовать своим друзьям делать то же самое. Но мой доктор и не взяла бы тебя, потому что ты чересчур много о ней слышала, а она, в свою очередь, хорошо осведомлена о тебе. И потом мы с тобой друзья, и пользоваться одним психотерапевтом – это против правил.
– Ты что, беседуешь с ней обо мне? – оживилась Мэкси. – Вот уж не думала. И что ты ей говоришь?
– Да, когда мне надо уйти от разговора о чем-нибудь, чего я не хочу обсуждать, я имею обыкновение переводить разговор на тебя. Но поскольку ты не относишься к числу моих прямых проблем, то, конечно, разговоры о тебе – трата времени. Теперь я уже хорошо знаю: если я начинаю разговор о тебе, значит, я хочу уйти от обсуждения какого-то больного вопроса.
– Хм…
– Даже не пытайся понять.
– Не буду, Инди, обещаю.
– Что ты вообще собираешься теперь делать?
– Прежде всего торжественно обязуюсь – будь моим свидетелем, Инди, – больше никогда не выходить замуж. Никогда ни за кого не выходить замуж. Слышишь, Инди?
– Слышу, но не верю. Может, ты и правда не собираешься, но из этого не следует, что не выйдешь. Ты еще слишком молода, чтобы давать такие обеты. Не делай этого!
– Я сама разберусь с этим. Знай, если только я выйду замуж, то куплю в газетах целую полосу для рекламы и напишу: «Не верьте мне! Я не отвечаю за свои поступки, когда речь заходит о мужчинах. Мое замужество противоречит здравому смыслу, я совершаю этот шаг в непростительной спешке, о чем на досуге буду горько сожалеть, поскольку он не может не быть ошибкой, что готова подтвердить мисс Инди Уэлс, единственный человек в мире, который знает, что я дала себе обет никогда, ни за что не выходить замуж за кого бы то ни было!»
– И где ты поместишь свое объявление?
– В «Нью-Йорк таймс», в… «Женской одежде», «Нью-Йорк пост», лондонской «Тайме», в «Фигаро»… Вроде всех перечислила, кого я знаю, правда?
– Можно еще в еженедельнике «Верайети», – предложила Инди. – Ты же знаешь кое-кого из шоу-бизнеса.
– Хорошо. Учти, Инди, я ведь говорю совершенно серьезно.
– Я знаю. О, Мэкси, я так надеялась, что на этот раз ты навсегда устроишь свою судьбу!
– Кто, я? Тебе надо было бы все же соображать. «Навсегда!..»
Глава 15
Несмотря на растерянность, в которую она впала на уик-энд и которая прозвучала в телефонном разговоре с Инди, Мэкси, приближаясь к зданию, где размещалась редакция «Бижутерии и бантов», с трудом сдерживала радостное возбуждение. После долгого целительного разговора со своей лучшей подругой она убедила себя, что бывший редактор журнала Боб Финк просто слишком стар, чтобы понять: из ее, Мэкси, журнала что-то еще можно сделать, как бы низко он ни пал. Боб Финк уже не верил в это издание, если, впрочем, вообще питал на его счет какие-либо иллюзии. У него начисто отсутствовал самый дух конкуренции, не было даже намека на творческую фантазию. И потом он столько заработал на недвижимости, что у него не осталось стимула для поисков улучшений в самом журнале, чтобы сделать его более прибыльным. Единственное, к чему он, кажется, сохранял еще какой-то вкус, были ежедневные бесплатные ленчи, с горечью уверяла себя Мэкси, уже взявшись за ручку двери, которая вела в редакционное помещение. «Дверь надо будет покрасить первым делом», – решила она, захлопывая ее за собой.
Остановившись у входа, Мэкси принялась рассматривать невыразительную приемную. На голых стенах были развешаны разные обложки «Индустрии одежды» периода ее расцвета, когда журнал этот дал Зэкари Эмбервиллу возможность создать свою «империю». Старомодные по нынешним временам обложки сороковых и пятидесятых годов еще больше убедили Мэкси в том, что возрождение журнала зависит только от одного – ее собственной фантазии. Обложка тощего номера «Бижутерии и бантов», который она захватила с собой, ничуть не отличалась от тех, что висели на редакционных стенах, хотя сам номер был совсем свежим. Неужели за сорок лет нельзя в корне изменить столь важный компонент, как обложка?
– Мисс Эмбервилл, добро пожаловать туда, где вас ждут трудные времена.
Мэкси резко обернулась: ее, оказывается, приветствовала та же самая молодая дежурная администраторша, которая на прошлой неделе сообщала редактору о ее приходе.
– Снова вы. А Боб Финк уверял меня, что все сотрудники только спят и видят, как бы поскорей уйти отсюда.
– Жалованье я получаю регулярно в конце недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
– Что-что?
– Традиционный приз лучшему стрелку из лука. Состязания проводятся раз в семь лет среди лучников королевской стражи. Лэдди упражнялся в стрельбе по меньшей мере шесть часов в день. И не говори мне, что это его хобби, это – его жизнь! Слава богу, что погода там «dreich», а то он вообще тренировался бы целый день.
– Чего ж тогда ты раньше не сбежала? Не понимаю, чего ты канителилась. Да еще эта вечная сырость и вечная стрельба…
– Мне было просто стыдно признать, что я снова ошиблась. Ни одного из трех своих мужей я не знала дольше, чем какой-нибудь месяц-другой до замужества. А что касается моего бедного милого Скверного Денниса, то вообще не больше тридцати (но каких!) часов. Инди! О чем это, по-твоему, говорит? Можешь не затруднять себя ответом. Молчи, ни слова, я ни о чем тебя не спрашивала.
– А что думает обо всем этом Анжелика?
– О, на нее обрушилось столько приятных впечатлений, что где уж ей было разобраться, что хозяин замка немного того… Ей пришелся по душе крытый плавательный бассейн, она обожала ходить в местную школу и научилась прекрасно стрелять из лука. Лэдди, надо отдать ему должное, с ней немало повозился. К счастью, я вовремя успела увезти ее – еще до того, как она станет ожидать, что из тумана непременно выедет красавец принц на белом коне и увезет ее с собой. Вообще, мне кажется, что Анжелика может прекрасно приспособиться к любой обстановке, пусть хоть под водой. Все дело во мне.
– Ты слишком импульсивна, – с нежностью отозвалась Инди.
– Думаешь, мне стоило бы пойти к твоей Флоренс Флоршайм? – На лице Мэкси появилось выражение отчаяния. – Ты ведь не считаешь, что моя жизнь и на самом деле мчится по скоростной магистрали навстречу неминуемой аварии?
– Нет, Мэкси, такого совета я тебе дать не могу. Те, кто пользуется услугами психоаналитика, не должны советовать своим друзьям делать то же самое. Но мой доктор и не взяла бы тебя, потому что ты чересчур много о ней слышала, а она, в свою очередь, хорошо осведомлена о тебе. И потом мы с тобой друзья, и пользоваться одним психотерапевтом – это против правил.
– Ты что, беседуешь с ней обо мне? – оживилась Мэкси. – Вот уж не думала. И что ты ей говоришь?
– Да, когда мне надо уйти от разговора о чем-нибудь, чего я не хочу обсуждать, я имею обыкновение переводить разговор на тебя. Но поскольку ты не относишься к числу моих прямых проблем, то, конечно, разговоры о тебе – трата времени. Теперь я уже хорошо знаю: если я начинаю разговор о тебе, значит, я хочу уйти от обсуждения какого-то больного вопроса.
– Хм…
– Даже не пытайся понять.
– Не буду, Инди, обещаю.
– Что ты вообще собираешься теперь делать?
– Прежде всего торжественно обязуюсь – будь моим свидетелем, Инди, – больше никогда не выходить замуж. Никогда ни за кого не выходить замуж. Слышишь, Инди?
– Слышу, но не верю. Может, ты и правда не собираешься, но из этого не следует, что не выйдешь. Ты еще слишком молода, чтобы давать такие обеты. Не делай этого!
– Я сама разберусь с этим. Знай, если только я выйду замуж, то куплю в газетах целую полосу для рекламы и напишу: «Не верьте мне! Я не отвечаю за свои поступки, когда речь заходит о мужчинах. Мое замужество противоречит здравому смыслу, я совершаю этот шаг в непростительной спешке, о чем на досуге буду горько сожалеть, поскольку он не может не быть ошибкой, что готова подтвердить мисс Инди Уэлс, единственный человек в мире, который знает, что я дала себе обет никогда, ни за что не выходить замуж за кого бы то ни было!»
– И где ты поместишь свое объявление?
– В «Нью-Йорк таймс», в… «Женской одежде», «Нью-Йорк пост», лондонской «Тайме», в «Фигаро»… Вроде всех перечислила, кого я знаю, правда?
– Можно еще в еженедельнике «Верайети», – предложила Инди. – Ты же знаешь кое-кого из шоу-бизнеса.
– Хорошо. Учти, Инди, я ведь говорю совершенно серьезно.
– Я знаю. О, Мэкси, я так надеялась, что на этот раз ты навсегда устроишь свою судьбу!
– Кто, я? Тебе надо было бы все же соображать. «Навсегда!..»
Глава 15
Несмотря на растерянность, в которую она впала на уик-энд и которая прозвучала в телефонном разговоре с Инди, Мэкси, приближаясь к зданию, где размещалась редакция «Бижутерии и бантов», с трудом сдерживала радостное возбуждение. После долгого целительного разговора со своей лучшей подругой она убедила себя, что бывший редактор журнала Боб Финк просто слишком стар, чтобы понять: из ее, Мэкси, журнала что-то еще можно сделать, как бы низко он ни пал. Боб Финк уже не верил в это издание, если, впрочем, вообще питал на его счет какие-либо иллюзии. У него начисто отсутствовал самый дух конкуренции, не было даже намека на творческую фантазию. И потом он столько заработал на недвижимости, что у него не осталось стимула для поисков улучшений в самом журнале, чтобы сделать его более прибыльным. Единственное, к чему он, кажется, сохранял еще какой-то вкус, были ежедневные бесплатные ленчи, с горечью уверяла себя Мэкси, уже взявшись за ручку двери, которая вела в редакционное помещение. «Дверь надо будет покрасить первым делом», – решила она, захлопывая ее за собой.
Остановившись у входа, Мэкси принялась рассматривать невыразительную приемную. На голых стенах были развешаны разные обложки «Индустрии одежды» периода ее расцвета, когда журнал этот дал Зэкари Эмбервиллу возможность создать свою «империю». Старомодные по нынешним временам обложки сороковых и пятидесятых годов еще больше убедили Мэкси в том, что возрождение журнала зависит только от одного – ее собственной фантазии. Обложка тощего номера «Бижутерии и бантов», который она захватила с собой, ничуть не отличалась от тех, что висели на редакционных стенах, хотя сам номер был совсем свежим. Неужели за сорок лет нельзя в корне изменить столь важный компонент, как обложка?
– Мисс Эмбервилл, добро пожаловать туда, где вас ждут трудные времена.
Мэкси резко обернулась: ее, оказывается, приветствовала та же самая молодая дежурная администраторша, которая на прошлой неделе сообщала редактору о ее приходе.
– Снова вы. А Боб Финк уверял меня, что все сотрудники только спят и видят, как бы поскорей уйти отсюда.
– Жалованье я получаю регулярно в конце недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154