– О, прекрасно, ты не спишь, – сказала она и бросила ему бархатный автомобильный коврик.
– Мне не холодно, – сказал Гидеон. Ему не понравился ее тон и выражение лица. Такое он слышал и видел впервые.
– Я бросила его не потому, что беспокоилась, холодно тебе или нет. Просто не хочу видеть тебя голым, пресыщенным любовью и сексом.
– Вот тебе на, – ответил он, не сделав ни малейшей попытки укрыться. – Что это значит, Дендре?
В его голосе слышалась нотка раздражения.
– Гидеон, ты трахал меня, но занимался любовью с Эдер. «Давай займемся любовью, как ею не занимались никогда никакие любовники». Ты обращался к ней, а не ко мне. «Ни слова, чтобы не нарушить этой минуты». Тебе хотелось сохранить иллюзию, будто тело, с которым ты занимаешься любовью, нежным сексом, принадлежит твоей любовнице, а не жене!
Гидеон поспешно поднялся с пола, натянул джинсы с пузырями на коленях и старый свитер с пятнами краски. Он ни разу не видел Дендре такой, как теперь. Она, разумеется, попала в точку. Он подошел к столу, взял из коробки сигару и специальными ножницами, которые постоянно носил в кармане, отрезал кончик. Потом вернулся к камину. Медленно поворачивая сигару в пальцах, чтобы она зажглась ровно, прикурил и несколько раз выдохнул дым.
Дендре наблюдала за каждым его движением, тщетно ожидая каких-то слов. Мыслила она ясно и понимала, что этих обвинений муж ее не станет отрицать. Гидеон Пейленберг был кем угодно, только не лжецом.
– Твое молчание говорит мне, что это правда. О, Гидеон! Я могу в точности сказать тебе, как все случилось. Ты позвонил Эдер, и она сказала, как любит тебя, как хочет тебя. Ты занимался сексом по телефону, наконец нашел в себе силы попрощаться с ней. Вскоре ты позвонил ей снова, только на этот раз тебя охватила страсть. Ты говорил с ней непристойно, ей это понравилось, и она подбила тебя на секс. Что она сказала? «Положи трубку, иди трахни Дендре и представь себе, что это я, любимый»?
– Продолжать бессмысленно, Дендре, оставим этот разговор. – В его голосе слышался приказ и завуалированная угроза.
– Нет, Гидеон.
– Что ты хочешь услышать – что я люблю тебя? Ты сама это знаешь.
– Да, знаю. Думаю, любишь сильнее, чем сознаешь сам. Вот почему я прошу тебя оставить Эдер. Нет, я требую, чтобы ты изгнал ее из нашей жизни сегодня же и навсегда.
– Это невозможно, – сказал Гидеон и сел в кресло возле камина.
– Почему? Потому что ты думаешь, что любишь ее больше, чем меня? Хочешь вести еще одну жизнь с женщиной помоложе?
– Да! И потому, что она дарит мне счастье, потому что она полна жизни, умная, веселая, очень красивая. Она сильная, способна противостоять мне. И потому что у нас очень много общего. Она блестящий историк искусства, понимает этот мир, и наши взгляды очень близки. Она моя муза, ее любовь духовно обогащает меня. Я по-прежнему люблю тебя, Дендре, у нас долгая история любви, но это история. Время не стоит на месте. Мне нужно разнообразие. Я быстро шел вперед, а ты оставалась на кухне. Я не брошу Эдер, не могу и не хочу. Мы с тобой можем продолжать жить, как прежде, если ты забудешь эту единственную глупую ошибку, которую я совершил.
– Ты очень ошибаешься, Гидеон. Кое-что изменилось. У меня новая прическа, новая нарядная одежда, и ты любишь Эдер больше, чем меня. Ну так знаешь что? Оставайся с ней с моего благословения. Я ухожу от тебя.
– Возможно, раздельная жизнь окажется неплохой штукой, – торопливо проговорил Гидеон.
– Нет, жить порознь не хочу. Нужно быстро развестись, и так, чтобы не пронюхали газетчики, – ради девочек.
– В этом нет необходимости. Эдер никогда не думала о нашем разводе.
– Ну что ж, она получит больше, чем рассчитывала, разве не так?
– А дети?
– Они могут жить с тобой и навещать меня, когда захотят. Нью-йоркскую квартиру оставь себе, но я хотела бы получить дом на Файер-Айленде или этот.
– Постой, постой. Ты уверена, что хочешь этого?
Дендре, которая расхаживала взад-вперед перед Гидеоном, остановилась. Села у его ног и посмотрела ему в глаза.
– Мне мучительно осознавать, что ты так глубоко влюблен в Эдер. Если я останусь с тобой, то буду страдать еще больше. Твоя неверность и обман с этим траханьем… это жестоко. Я всегда была твоей женой и не хочу быть третьей лишней. Меня это не устраивает. Думаю, у нас нет другого выхода, кроме развода. Ты хочешь жить с Эдер, а я все еще слишком тебя люблю, чтобы оставить тебя ей. Я приняла решение, и, пожалуйста, сделай так, чтобы расставание далось мне как можно легче.
Гидеон взял ее за руки, поднял с пола и сам поднялся из кресла. Крепко обнял Дендре, утер слезы с ее глаз. И впервые за все годы, что они прожили вместе, сказал:
– Прости.
Они отошли от камина и сели рядом за стол. Оттуда был виден весь порт и море за ним.
– Я хочу, чтобы развод был полюбовным, чтобы мы остались друзьями. Как думаешь, это возможно? – спросил Гидеон.
– Мы сделаем это возможным, – ответила Дендре.
– А как с Эдер?
– Мы будем любезны друг с другом. Дружбы обещать не могу. Это тебя устроит?
– Да, и, может быть, со временем дружба?
– Постараюсь.
– Дендре, я не хочу, чтобы адвокаты устраивали поле битвы там, где каждый из нас является потерпевшей стороной. Давай все решим сами и предоставим адвокатам изложить это на юридическом жаргоне. Ты ведешь все денежные дела, знаешь, какие у нас средства, у тебя каталог моих картин, ты знаешь, где они находятся. Я отправлю письмо и факс нашему адвокату, сообщу, что мы разводимся и делим все пополам. Ты получишь половину всего, что мы имеем.
Дендре чуть не сказала, что это очень щедро с его стороны, но сумела сдержаться. В конце концов, она это заслужила. Гидеон достал из ящика стола бумагу, авторучку и написал несколько строк.
– Вот и все. Могу предоставить тебе заниматься деталями?
– Да, – ответила она.
– Теперь о домах. Я куплю тебе любое жилье в Нью-Йорке или где захочешь, потому что наша нью-йоркская квартира останется мне. Согласна?
Ожидал ли Гидеон комплимента, благодарности? Конечно, он давал Дендре больше, чем она рассчитывала. Она и не надеялась на квартиру. Как, должно быть, он влюблен, если не хочет задумываться о таких вещах и спешит начать новую жизнь с Эдер, с горечью подумала Дендре. Все происходило так быстро, что у нее закружилась голова. Она владела собой, но чувствовала себя странно, потому что никогда не имела такой власти над Гидеоном.
Гидеон принял молчание жены за согласие. Написал на одном листке бумаги «Гидра», на другом «Файер-Айленд» и отдал обе Дендре.
– Нам обоим не хочется расставаться с любимыми домами, так пусть решает жребий. Зажми их в руках, и я коснусь одной из них. Другой дом будет твоим.
Когда Гидеон разворачивал свой листок, Дендре внезапно покинуло мужество. Ей захотелось вырвать у него эту бумажку и разорвать ее на мелкие клочки, завопить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48