— Я хочу поговорить с этим малым.
Глава 2
Это были двое типичных полицейских с юга, два помощника шерифа. Два крепких, коренастых, краснорожих типа в облегающей униформе, которая плохо сидела на них и заставляла обливаться потом. У одного под глазом красовался совсем свежий фонарь. Оба остановились перед камерой Джонни Морини и сквозь прутья решетки смотрели, как он спит на бетонном полу, все ещё запеленатый в смирительную рубашку.
Тот полицейский, который прежде заключенного не видел, удивленно заметил:
— Он не кажется таким уж здоровяком.
— Маленький он или здоровенный, не имеет значения, — фыркнул другой — тот, что с фонарем под глазом. — Он сволочь, вот и все. Все они из дурной породы. С типами вроде него никогда не знаешь, как себя вести. И они неплохо держат удар...
Они повернули ключ в замке, открыли дверь и вошли в камеру.
Шум разбудил Джонни Морини. Он тотчас же мобилизовал все свои ощущения, как это делает, почуяв опасность, дикая кошка. Попробовал пошевелиться, и тут же понял тщетность своих попыток. Резкая боль пронзила голову. Он прикусил губы, глухо застонал и чуть заплывшими глазами уставился на двух склонившихся над ним полицейских. Того, с фонарем, Джонни немного помнил. Он успел изрядно его отдубасить, прежде чем другой огрел его дубинкой сзади.
Воспоминания о прошлой ночи были смутными. Он вошел в бар где-то в южной части города, подгоняемый бешеной потребностью подраться. Когда-то она возникала регулярно, но уже долго он держал её на привязи. На сей раз Джонни сознательно напился встельку... И вот теперь не мог припомнить, кто начал первым. Лишь всплыло в памяти, как под его ударами рухнул шофер грузовика, потом на него набросились двое других парней, и так пошло до самого прихода копов.
Джонни снова попытался пошевелиться, на этот раз осторожнее. Несмотря на смирительную рубашку, сковывавшую движения, ему удалось выпрямиться и сесть, прислонившись к стене. Все тело ныло. За полученные от него побои ему отплатили той же монетой, едва посадили под замок, да ещё увязали его, словно копченый окорок. Возможно, именно поэтому коп с подбитым глазом не выглядел взбешенным — он явно уже отвел душу.
— Как себя чувствуешь? — с ухмылкой спросил второй полицейский. — За ночь немного успокоился?
— После вчерашнего я хорошо проспался.
Тип с фонарем устремил на него полный недоверия угрюмый взгляд.
— Не вздумай снова руки распускать! Иначе я тебя предупреждаю: отделаю, как Бог черепаху!
— Тогда мне не за что будет обижаться.
Второй коп широко улыбнулся, присел с ним рядом и принялся развязывать смирительную рубашку.
— Ну ладно, кажется, ты отошел. У тебя был просто кризис. Время от времени такое со всеми случается...
Джонни спросил себя, что же он мог такого сделать, что заслужил подобное великодушие. Его черные глаза изучали лица копов.
— Теперь вы отведете меня к судье?
— Нет, никакого судьи не будет, — сплюнул полицейский с фонарем. — Сегодня — прощенное воскресение. Тебя просто отпустят и про все забудут.
— А-а...
Джонни ничего не понимал.
— Тебе удача подвалила, — добавил тот, который ещё продолжал его развязывать. — Нашелся друг...
Это заставило Джонни призадуматься. Что до друзей, то он знал их великое множество — таких, которые давно и упорно пытались напасть на его след и потом убить. Однако эти люди сейчас или были мертвы, или сидели в тюрьме. Об этом он позаботился лично.
Смирительную рубашку с него сняли. Сохраняя задумчивый вид, Джонни потер руки, чтобы восстановить кровообращение. Затем оперся обеими ладонями на стену и сумел подняться. Ноги казались ватными, живот ныл от ударов, полученных накануне; все это мешало распрямиться до конца. Однако спустя минуту он уже не держался за стену.
— Этого друга как-нибудь зовут?
Коп с фонарем пожал плечами:
— Друзьям, у которых есть деньги, называть себя совсем не обязательно.
Это кое-что объясняло. Но не все.
Джонни Морини остановился на пороге Дворца правосудия, чтобы дать глазам привыкнуть к слепящему свету солнечного утра. Затем прошелся изучающим взором по улице. Вскоре он заметил то, что искал: автомобиль, припаркованный у края тротуара; за рулем сидел человек, который чего-то ждал.
Джонни медленно приблизился к машине. Человек, сидевший внутри, перегнулся через сиденье, чтобы открыть ему дверь. Джонни внимательно, но не слишком удивленно на него посмотрел.
— Доброе утро, Райли.
— Садитесь, Джонни. Черт возьми, вы снова оказались в пиковом положении.
— Это ещё мягко сказано.
И Джонни сел в машину.
Бреясь, он был очень внимателен и мягко проводил лезвием по своим синякам и шишкам. Зато когда закончил с этим, то сразу стал выглядеть гораздо получше. Потом он долго стоял под душем, сначала под горячим, потом под холодным, и мылся, мылся, мылся...
Теперь он чувствовал себя вполне прилично. Обернув полотенце вокруг бедер, Джонни перешел в комнату, где работал кондиционер. Задумчивый Райли сидел на диване с бокалом в руке. Он потянулся за бутылкой, наполнил другой бокал и протянул его Джонни.
— Я бы охотно выпил кофе и что-нибудь съел, — заметил Джонни.
— Я уже заказал. Подадут в номер.
Джонни пригубил скотч. Алкоголь обжег раны на губах и во рту. Он отодвинул бокал и взглянул на Райли.
— Как же случилось, что вы больше не состоите на службе в министерстве юстиции?
— А этим я обязан как раз вам, — спокойно ответил адвокат.
Джонни довольствовался тем, что посмотрел на него, и спокойно стал ждать продолжения.
— Я так и не смог забыть, каким образом вы загнали в угол своего прежнего патрона. Как подстроили то липовое дело, чтобы его скомпрометировать. Понимаете, я-то доподлинно знал, что улики сфабрикованы.
Джонни насмешливо покосился на него.
— Может быть, вы полагаете, что он не заслуживал сесть за решетку?
— Я абсолютно уверен, заслуживал, Джонни. Он заслужил это тысячу раз. За все те подлости, которые он сделал сам, и те, что были сделаны по его приказу, — Райли на миг умолк. — Однако дело в том, что он не совершал именно того преступления, за которое угодил в тюрьму. Героин, который при нем нашли... Ведь это вы его подсунули. И я об этом знал.
— Дайте мне время подумать, — со сдержанной иронией попросил Джонни. — Вполне возможно, если я серьезно изучу данный вопрос, кончится тем, что я стану испытывать угрызения совести.
— У вас нет ни малейшего повода раскаиваться. Но я — другое дело. Я работал на министерство юстиции. Когда человек посвящает себя правосудию, самое малое, что он может сделать, — это соблюдать закон. Я промолчал, не сообщил, что улики были сфабрикованы — значит, я изменил своему долгу. Я долго напряженно размышлял на эту тему. И пришел к выводу, что нужно подавать в отставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43