Через несколько секунд в комнату вошла миловидная негритянка лет тридцати в белом халате. В руках она держала его одежду и поднос, на котором оказалась вазочка с печеньем и чашка чая.
— Да-а… Ну и видок у тебя, святой отец! Я тут попробовала отскрести твою рясу — ну, смыть с нее всякое дерьмо… И это было ох как непросто! Даже представить себе не могу, в какую ты влип историю… Нет уж, лучше даже не представлять!..
— А что же я делаю здесь, дитя мое? Женщина добродушно рассмеялась.
— Дитя? Ну ты даешь! Я уж и позабыла, когда дитем-то была, если вообще была когда-нибудь. Веришь?
— Так меня сюда принесли? — продолжал допытываться Макгвайр.
— Черта с два!.. Впрочем, не обращай внимания на мой язык, ладно? Я, конечно, попробую при тебе не выражаться, но знаешь., как говорится, горбатого могила исправит.
Макгвайр немного успокоился. С этой женщиной он почему-то чувствовал себя в безопасности. Несмотря на то что она была чересчур развязна, вульгарно накрашена и по всему ее лицу шел безобразный шрам от подбородка до самого виска, все равно что-то в ее поведении заставляло его чувствовать себя уверенней.
— Даже не знаю, как тебе и ответить, чтоб не обидеть… — начала она, ставя перед ним поднос и вешая одежду на дужку кровати. — Короче, ты приполз сюда сам. Возвращаюсь я домой после тяжких трудов — и нахожу тебя на пороге своей хибары. Ты совсем вырубился и валялся перед дверью на коврике. Правда, я не знаю, как ты сумел доползти сюда, но это, в общем, не моего ума дело… Ну, и как же я могла бросить тебя в таком состоянии?.. Я, конечно, тут же позвонила Хосе — это самый клевый сутенер во всем Манхэттене — он мигом примчался, и мы вдвоем перетащили твою священную задницу со всем остальным в эту комнату и закинули на кровать. — Женщина замолчала, достала из кармана халата дорогую зажигалку и сигарету, прикурила и, глубоко затянувшись, выпустила голубоватый дым. — А знаешь, святой отец, ведь до тебя у меня еще ни одного священника в доме не было… Да и вообще я их уже давненько и вблизи-то не видела. Врубаешься?
— Ну, конечно! — сразу же подхватил Макгвайр, поудобнее устраиваясь на подушках. — Но Господь Бог всегда рядом с тобою, дитя мое.
Женщина расхохоталась, обнажив два ряда желтых, прокуренных зубов. — Если, святой отец, как ты говоришь, Бог тут где-то неподалеку, то ему иногда такие картиночки приходится наблюдать, от которых у него, я думаю, аж все лицо вытягивается. Это, конечно, если представить, что у него есть лицо, а не просто какое-нибудь облачко.
Макгвайр улыбнулся.
— А где находится твоя квартира?
— Что? Ах, это… Перекресток Второй авеню и 121-й улицы. Короче, в Испанском Гарлеме.
Священник чуть не поперхнулся и рывком сел на кровати.
— Эй, поосторожней, святой отец!.. И прежде чем ты засыплешь меня своими вопросами, дай я представлюсь… Зовут меня Флоренс. И еще, хотя тебе это, наверное, не совсем интересно.., я проститутка, и между прочим, самая шикарная в этом районе. Можешь спросить у любого сутенера, если не веришь. Тебе каждый скажет, какие штучки умеет выделывать старушка Флоренс!.. Но я, конечно, не жду, что ты на меня позаришься. Бог бы, наверное, меня здорово отшлепал по попке за одни такие мысли.
— Но я уверен, что у тебя их и нету, дитя мое. И думаю, что Господь Бог отыщет в своем сердце место и для тебя и простит тебе все твои прегрешения.
— Аминь, — закончила Флоренс и разразилась таким сумасшедшим хохотом, что у священника чуть не лопнули барабанные перепонки. — И аллилуйя, — добавила она, переставая смеяться.
— А который час? — поинтересовался Макгвайр.
— Десять утра, — весело сообщила негритянка. — А теперь тебе надо подкрепиться хотя бы чаем. Сразу в себя придешь. А если тебя раздражает дым, так я могу потушить эту отраву…
— Нет-нет, это мне совсем не мешает, — поспешил уверить ее Макгвайр и, взяв в руки чашку, заметил, что она из дорогого китайского фарфора. Видимо, эта женщина все же имела некоторую склонность к хорошим вещам, и Макгвайр тут же похвалил ее за такой тонкий вкус.
— Спасибо, святой отец. В шикарных вещичках я действительно разбираюсь. Правда, эта чашечка и блюдце — моего бывшего дружка.
— А почему же бывшего? — полюбопытствовал священник.
— Ну… Потому что теперь мы с ним очень нескоро встретимся. В том году его засадили на двадцать лет за торговлю наркотиками. Но вкус у него был, это точно. А этот сервизик он свистнул у одной богатой дамочки с Пятой авеню. Только не подумай, что она была белая — черта с два! Эта черножопая потаскуха имела денежки благодаря своим земельным владениям.
— Да, Господу Богу придется много чего простить, если он вздумает заглянуть в твою квартирку, — улыбнулся Макгвайр.
Флоренс кивнула.
— Так если сейчас только десять, значит, я и проспал-то всего чуть-чуть, — подытожил Макгвайр, потягиваясь в кровати.
— Да ты, видать, совсем спятил, — опять рассмеялась Флоренс. — Десять-то десять, да только не того утра, о котором ты думаешь. Ты был в отключке еще двое суток. И пока ты тут дрых, я успела уже зашибить кучу денег. Правда, мне пришлось туговато. Представляешь, если бы кто-нибудь из моих постоянных клиентов вдруг обнаружил, что у старушки Флоренс в соседней комнате спит священник! Сразу пришлось бы подыскивать себе другую работу…
— Два дня?! — от изумления Макгвайр остался с открытым ртом и замер, не донеся до него чашку.
— А ты что, оглох, что ли? Кстати, эти денечки были для меня не самыми счастливыми в жизни… Жаль, что ты сам не слышал своего бреда и бесконечных стонов. Священник вздрогнул и крепко схватил негритянку за руку.
— А что я тут такого наговорил? — взволнованно спросил он.
— Да чушь всякую. Я в общем-то так толком ничего и не разобрала… Ругался на чем свет стоит, все время вспоминал дьявола и еще каких-то ребят — Франкино и Чейзена. И без конца одно и то же: мол, черт среди нас гуляет — в чем я, правда, полностью с тобой согласна, — и что он то и дело убивает людей… Ну, на это возразить тоже трудно. Но ты почему-то был уверен, что следующей жертвой он выбрал именно тебя. А этого мне совсем не хотелось бы. Во-первых, потому, что мужик ты, я вижу, неплохой, а потом, если бы он явился сюда за тобой, то я бы тоже могла на беду оказаться где-нибудь рядом… Конечно, рано или поздно мне так и так придется с ним познакомиться, но все-таки хотелось бы отложить эту встречу на более поздний срок.
— А я уверен, что Господь снизошлет тебе свое прощение, — возразил Макгвайр.
— При условии, что я раскаюсь? — улыбнулась Флоренс.
— Да, дитя мое.
— Звучит, конечно, заманчиво… Да только некогда мне раскаиваться. У меня ведь иногда даже не хватает времени, чтобы хорошенько просраться. — Тут она в смущении закрыла рот рукой и виновато поглядела на священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94