А читаю нормально. Если, конечно, буквы без всяких там завитушек лишних…
— А такие буквы видела? — Сфагам протянул раскрытую книгу.
— Не, это что-то не по-нашему.
— Да, да, не по-нашему, — он пролистал книгу.
Перед глазами промелькнули причудливые рисунки — сороконожка с крюком на хвосте и человеческой головой, изо рта которой торчал раздвоенный змеиный язык, хитрые геометрические фигуры с короткими подписями, рассечённый полупаук-полукраб с человеческими внутренностями, собачья голова с неестественно увеличенным лбом, части человеческого тела с искажёнными пропорциями…
Сфагам закрыл книгу. Его всегда невозмутимо спокойное лицо сделалось почти мрачным.
— Не, ты не думай, что я совсем уж… Я в книгах разбираюсь. Вот эта из пергамента. А эта, где не по-нашему — из другой кожи.
— Да уж, из другой… Из человеческой.
На лице Гембры застыл вопрос.
— Ну, разбойнички! — наконец проговорила она. — А ты чего такой… Ты их боишься что ли?
— Разбойники никогда здесь не были.
— Что!?
— Разбойники НИКОГДА не были в этом доме.
— А… а тогда что, то есть это кто… Это твой Охотник?
— Нет. Хуже. Причём тут Охотник? Охотник ждёт нас на выезде из этой местности. Он знает, что мы никуда не денемся.
— А кто же тогда? Людоеды?
— Хм,… людоеды. Людоед глупее обычного человека и слабее зверя. Это не противник.
— А тогда…
— Хуже, Гембра. Гораздо хуже…
— Не говори загадками. Ты меня пугаешь!
— Вот уж чего я меньше всего хочу, так это тебя пугать. Но я должен тебе сказать, что дела наши — дрянь. Я не уверен, что мы уйдём живыми из этого дома.
— Ого!
— Ты слышала что-нибудь о лактунбах?
— Да нет, вроде… Расскажи.
— Не сейчас. Помнишь, что говорили в харчевне? «ОН появляется там, где о нём говорят.»
— Кто ОН?
— Потом, Гембра, потом! Сейчас я уже кое-что понял. У нас два пути: или пытаемся уйти, или пережидаем здесь. Хотя, он именно этого и хотел. Но если он ещё далеко, то надо уходить и побыстрее. Может быть успеем… Значит так… Ты сиди пока здесь. Я выйду во двор, посмотрю кое-что. Проверю дорогу. Посмотрю по-своему, понимаешь?
Гембра растеряно кивала. Хотя голос Сфагама был, как обычно спокоен, ей ещё не приходилось видеть своего друга таким встревоженным.
— А потом я тебя окликну и — быстро отсюда. Будь готова.
— А чего мне…
— И ничего не оставляй. Я быстро. — Сфагам направился было к двери, но та неожиданно сама распахнулась ему навстречу.
— А вот и я. — В комнату вошёл человек в коричневой шляпе, привычным хозяйским движением притворяя за собой дверь.
«Этот ещё здесь откуда?» — пронеслось в голове у Гембры. «И вошёл-то как незаметно! Словно в коридоре сидел.»
— Ну как, нашли разбойников?
— Нет! — жёстко отрезала девушка. — Нет их здесь. Нет и не было.
— Не нашли, значит? Ну да… точно. Не было. Вот и я тоже думаю — откуда им здесь взяться-то? Что им тут делать, верно? Они ж не дураки, а? Они ведь себе не враги, так ведь? Ещё б им сюда? Хи-хи… Тоже ведь люди. Люди, не звери никакие. Верно ведь, а? Ну сядем, может, а? Посидим, что ли?
Усаживаясь напротив своего странного собеседника, Сфагам сделал Гембре едва заметный знак, как бы говорящий «Держись подальше.» Но та и не думала садиться. Она стала в паре шагов от стола и упёрла руки в бока, глядя на человека в коричневой шляпе с раздражением и вызовом.
— А ты чего босиком-то, а? — спросил тот, осматривая девушку цепким бегающим взглядом, — Где сапожки-то потеряла? А хорошие были сапожки-то. И шпоры такие красивые. Вот, — он точно изобразил длинным кривым пальцем изгиб шпоры. Я ведь помню. Я ВСЁ помню. Да, так вот…
— В болото слазила… Которое вместо луга.
— А-а-а. Ну понятно. Да… И как теперь-то? Вот так, значит? Не жалко, нет?
— А что такого! Подумаешь!… В деревне девушки всю жизнь босиком бегают. И в городе, кто победнее — тоже. И ничего! И довольны! А я что — хуже?
— Ну да… Ага… Всю жизнь. Это верно. Всю жизнь, да… Всю ночь то есть, да? Ведь настоящая жизнь только ночью-то и начинается. Так ведь, а? — подслеповатые красные глазки не то моргали, не то подмигивали.
— Ночь — она ведь как; если спишь, то короткая, а если не спишь, то длинная-длинная. Хи-хи. Верно ведь, а? Да-а… Э-э-э… А вот это не твой, нет? А? — он раскрыл сумку, вроде той с которой женщины ходят на базар и вытащив из неё измазанный болотной грязью сапог Гембры, со стуком поставил его на стол. Струйки болотной грязи побежали по сухим доскам, соскальзывая в щёлки.
Повисла тягостная пауза.
— Забери, — хрипловато-сдавленным голосом проговорила Гембра, — он мне не нужен.
— Ну ладно, ладно… Может, и правда не нужен. А может, и зря. Может, и сгодился бы для чего, верно? А то можно ведь и второй поискать, а? Чего там искать-то? Там ведь шагов пятнадцать от первого до второго-то. Ну, может двадцать… Ну ладно, глядишь, и мне в хозяйстве сгодится. Кожа то… — он протянул было руку, но Сфагам, опередив его, в мгновение ока схватил сапог и не глядя швырнул почти через всю комнату. Сапог попал в очаг, взбив облачко холодного пепла.
Вновь воцарилось напряжённое молчание.
— Так вы, значит, на ночь? Да? Правильно. Давайте, давайте… Кто ж ночью по болотам-то ходит. Только очаг здесь плохой — не согреетесь. Дыму наглотаетесь — и всё. Лучше и не зажигать. Знаю я этот дом. Да, знаю, знаю. Как не знать…
— Так чего ж ты нам свистел!… — Гембра буравила странного собеседника вызывающим взглядом своих чёрных глаз.
— Ну мне пора. Пора, да. Ну пошёл я, — он встал и направился к двери. — Да, чуть не забыл вот. Голова-то… Вина я вам принёс домашнего. Ночь-то долгая. Может и согреетесь, верно?
Из той же сумки появилась большая бутыль из толстого тёмного стекла.
— Так вот, да… Ну пошёл я. А огонь здесь не разводите. Без толку…Тяга здесь плохая. Я-то знаю. А сапоги-то… Это ерунда… Всю жизнь, говоришь, хи-хи. Это здорово! Точно. Правильно. Ну может чего в доме найдёшь. В подвале-то много всякой всячины валяется. Есть, есть точно. Ну всё, ну ладно, ну пока. Не скучайте. Хи-хи…
Дверь затворилась.
— Откуда он взялся, сморчок этот? И что он плёл тут?… Ты чего-нибудь понял?
— Я всё понял. Жаль, что поздно. Он со мной разговаривал.
— С тобой? А сапог причём?
— Сапог не причём. Играет он с нами, как кошка с мышью.
— Вот, мразь! Заманил, как дурачков и куражится! Я б его, плюгавенького такого…
— Ты б его!… Да ты знаешь, с кем мы связались? Ладно, времени в обрез! Слушай меня. Встречать будем здесь. Эта комната для боя самая подходящая. Вон, видишь стенка, где очаг. Она самая крепкая. У очага и сядем. Теперь быстро разводи огонь.
— Ага! Сейчас за дровами сбегаю.
— Какие дрова! Ни шагу из комнаты! — Ломай вон те два стула. Корзина у окна — для растопки.
Несколькими точными ударами меча Гембра превратила стулья в обломки.
Огонь разгорался медленно, как бы нехотя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— А такие буквы видела? — Сфагам протянул раскрытую книгу.
— Не, это что-то не по-нашему.
— Да, да, не по-нашему, — он пролистал книгу.
Перед глазами промелькнули причудливые рисунки — сороконожка с крюком на хвосте и человеческой головой, изо рта которой торчал раздвоенный змеиный язык, хитрые геометрические фигуры с короткими подписями, рассечённый полупаук-полукраб с человеческими внутренностями, собачья голова с неестественно увеличенным лбом, части человеческого тела с искажёнными пропорциями…
Сфагам закрыл книгу. Его всегда невозмутимо спокойное лицо сделалось почти мрачным.
— Не, ты не думай, что я совсем уж… Я в книгах разбираюсь. Вот эта из пергамента. А эта, где не по-нашему — из другой кожи.
— Да уж, из другой… Из человеческой.
На лице Гембры застыл вопрос.
— Ну, разбойнички! — наконец проговорила она. — А ты чего такой… Ты их боишься что ли?
— Разбойники никогда здесь не были.
— Что!?
— Разбойники НИКОГДА не были в этом доме.
— А… а тогда что, то есть это кто… Это твой Охотник?
— Нет. Хуже. Причём тут Охотник? Охотник ждёт нас на выезде из этой местности. Он знает, что мы никуда не денемся.
— А кто же тогда? Людоеды?
— Хм,… людоеды. Людоед глупее обычного человека и слабее зверя. Это не противник.
— А тогда…
— Хуже, Гембра. Гораздо хуже…
— Не говори загадками. Ты меня пугаешь!
— Вот уж чего я меньше всего хочу, так это тебя пугать. Но я должен тебе сказать, что дела наши — дрянь. Я не уверен, что мы уйдём живыми из этого дома.
— Ого!
— Ты слышала что-нибудь о лактунбах?
— Да нет, вроде… Расскажи.
— Не сейчас. Помнишь, что говорили в харчевне? «ОН появляется там, где о нём говорят.»
— Кто ОН?
— Потом, Гембра, потом! Сейчас я уже кое-что понял. У нас два пути: или пытаемся уйти, или пережидаем здесь. Хотя, он именно этого и хотел. Но если он ещё далеко, то надо уходить и побыстрее. Может быть успеем… Значит так… Ты сиди пока здесь. Я выйду во двор, посмотрю кое-что. Проверю дорогу. Посмотрю по-своему, понимаешь?
Гембра растеряно кивала. Хотя голос Сфагама был, как обычно спокоен, ей ещё не приходилось видеть своего друга таким встревоженным.
— А потом я тебя окликну и — быстро отсюда. Будь готова.
— А чего мне…
— И ничего не оставляй. Я быстро. — Сфагам направился было к двери, но та неожиданно сама распахнулась ему навстречу.
— А вот и я. — В комнату вошёл человек в коричневой шляпе, привычным хозяйским движением притворяя за собой дверь.
«Этот ещё здесь откуда?» — пронеслось в голове у Гембры. «И вошёл-то как незаметно! Словно в коридоре сидел.»
— Ну как, нашли разбойников?
— Нет! — жёстко отрезала девушка. — Нет их здесь. Нет и не было.
— Не нашли, значит? Ну да… точно. Не было. Вот и я тоже думаю — откуда им здесь взяться-то? Что им тут делать, верно? Они ж не дураки, а? Они ведь себе не враги, так ведь? Ещё б им сюда? Хи-хи… Тоже ведь люди. Люди, не звери никакие. Верно ведь, а? Ну сядем, может, а? Посидим, что ли?
Усаживаясь напротив своего странного собеседника, Сфагам сделал Гембре едва заметный знак, как бы говорящий «Держись подальше.» Но та и не думала садиться. Она стала в паре шагов от стола и упёрла руки в бока, глядя на человека в коричневой шляпе с раздражением и вызовом.
— А ты чего босиком-то, а? — спросил тот, осматривая девушку цепким бегающим взглядом, — Где сапожки-то потеряла? А хорошие были сапожки-то. И шпоры такие красивые. Вот, — он точно изобразил длинным кривым пальцем изгиб шпоры. Я ведь помню. Я ВСЁ помню. Да, так вот…
— В болото слазила… Которое вместо луга.
— А-а-а. Ну понятно. Да… И как теперь-то? Вот так, значит? Не жалко, нет?
— А что такого! Подумаешь!… В деревне девушки всю жизнь босиком бегают. И в городе, кто победнее — тоже. И ничего! И довольны! А я что — хуже?
— Ну да… Ага… Всю жизнь. Это верно. Всю жизнь, да… Всю ночь то есть, да? Ведь настоящая жизнь только ночью-то и начинается. Так ведь, а? — подслеповатые красные глазки не то моргали, не то подмигивали.
— Ночь — она ведь как; если спишь, то короткая, а если не спишь, то длинная-длинная. Хи-хи. Верно ведь, а? Да-а… Э-э-э… А вот это не твой, нет? А? — он раскрыл сумку, вроде той с которой женщины ходят на базар и вытащив из неё измазанный болотной грязью сапог Гембры, со стуком поставил его на стол. Струйки болотной грязи побежали по сухим доскам, соскальзывая в щёлки.
Повисла тягостная пауза.
— Забери, — хрипловато-сдавленным голосом проговорила Гембра, — он мне не нужен.
— Ну ладно, ладно… Может, и правда не нужен. А может, и зря. Может, и сгодился бы для чего, верно? А то можно ведь и второй поискать, а? Чего там искать-то? Там ведь шагов пятнадцать от первого до второго-то. Ну, может двадцать… Ну ладно, глядишь, и мне в хозяйстве сгодится. Кожа то… — он протянул было руку, но Сфагам, опередив его, в мгновение ока схватил сапог и не глядя швырнул почти через всю комнату. Сапог попал в очаг, взбив облачко холодного пепла.
Вновь воцарилось напряжённое молчание.
— Так вы, значит, на ночь? Да? Правильно. Давайте, давайте… Кто ж ночью по болотам-то ходит. Только очаг здесь плохой — не согреетесь. Дыму наглотаетесь — и всё. Лучше и не зажигать. Знаю я этот дом. Да, знаю, знаю. Как не знать…
— Так чего ж ты нам свистел!… — Гембра буравила странного собеседника вызывающим взглядом своих чёрных глаз.
— Ну мне пора. Пора, да. Ну пошёл я, — он встал и направился к двери. — Да, чуть не забыл вот. Голова-то… Вина я вам принёс домашнего. Ночь-то долгая. Может и согреетесь, верно?
Из той же сумки появилась большая бутыль из толстого тёмного стекла.
— Так вот, да… Ну пошёл я. А огонь здесь не разводите. Без толку…Тяга здесь плохая. Я-то знаю. А сапоги-то… Это ерунда… Всю жизнь, говоришь, хи-хи. Это здорово! Точно. Правильно. Ну может чего в доме найдёшь. В подвале-то много всякой всячины валяется. Есть, есть точно. Ну всё, ну ладно, ну пока. Не скучайте. Хи-хи…
Дверь затворилась.
— Откуда он взялся, сморчок этот? И что он плёл тут?… Ты чего-нибудь понял?
— Я всё понял. Жаль, что поздно. Он со мной разговаривал.
— С тобой? А сапог причём?
— Сапог не причём. Играет он с нами, как кошка с мышью.
— Вот, мразь! Заманил, как дурачков и куражится! Я б его, плюгавенького такого…
— Ты б его!… Да ты знаешь, с кем мы связались? Ладно, времени в обрез! Слушай меня. Встречать будем здесь. Эта комната для боя самая подходящая. Вон, видишь стенка, где очаг. Она самая крепкая. У очага и сядем. Теперь быстро разводи огонь.
— Ага! Сейчас за дровами сбегаю.
— Какие дрова! Ни шагу из комнаты! — Ломай вон те два стула. Корзина у окна — для растопки.
Несколькими точными ударами меча Гембра превратила стулья в обломки.
Огонь разгорался медленно, как бы нехотя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97