На короткий момент их тонкие тела встретились и прошли друг сквозь друга. Учитель увидел залитый солнцем берег и убегающий из под ног песок, затем шум фруктовых деревьев высоко над головой. Кто-то сидел на дереве и звал его чужим именем. Потом замелькала неразличимая череда образов и ощущений. Девушка вытряхивала красное покрывало. С каждым взмахом возраст её мгновенно, но в то же время неуловимо менялся. Последний взмах — и из-за тяжёлых складок показался силуэт сгорбленной старухи. Тяжесть… Усталость… Тоска. И боль разочарования — умирающий старик тоже пролистал жизнь учителя.
— Что с тобой? Тебе плохо? — ученик потряс старика за руку.
Старик широко открыл невидящие глаза и медленно обвёл ими всю комнату. Затем он устало опустил голову и обмяк на грубом деревянном стуле.
— Ну, отдыхай, отдыхай.
Теперь дух учителя должен был осваиваться в новом, случайно обретённом доме. Он проникал в изношенные члены и органы, возрождая их к жизни. «Придётся немало потрудиться, чтобы приблизить это тело хотя бы к малому совершенству.» — думал учитель, направляя силовые потоки, то в измученные ревматизмом плечи, то в больную печень, то в ослабленное, отработавшее свой срок, сердце.
А ученик ничего не заметил. Он продолжал болтать, не подозревая, что перед ним сидит уже совсем другой человек. Тем более странными показались ему слова старика, который, казалось спал и вовсе его не слушал.
— Кто так горячо доказывает, тратя много слов, не имеет в себе подлинной уверенности, и слова его к себе же и обращены, чтоб смолкла неуверенность, — голос старика был одновременно и чужим, и знакомым. И страх объял ученика…
— Погоди-ка… У нас, кажется, гости, — тихо проговорил Сфагам, медленно поднимаясь с места, — Меч… и не показывай вида. Он уже в комнате.
Гембра напряглась, сжав рукоятку меча.
— Зеркало… — шепнул Сфагам.
Скосив взгляд на полированную бронзовую поверхность, девушка увидела в нём перетекание смутных очертаний, которые, с каждым мгновением, становились всё более отчётливыми. Сфагам схватил масляный светильник и резко повернулся, держа его на вытянутой руке.
Существо, стоявшее в двух шагах от них, с трудом поддавалось описанию. Первое, что бросалось в глаза, была массивная, покрытая короткой серо-бурой шерстью фигура. Она была не менее чем на три головы выше самого высокого из людей. Спина была согнута, едва ли не в горб, но при этом держалась неестественно прямо. Фигура двинулась немного вперёд и из густой тени показалась огромная голова летучей мыши с пастью, усеянной редкими, но крупными и острыми зубами. Шеи, будто бы, не было вовсе — оставалось только удивляться, каким образом голове, прилепленной прямо к сутулым плечам, удается так легко вертеться во все стороны. Невероятно длинные руки-лапы гнулись не как у людей, а наоборот, как у насекомого и подгребали к себе сверху. Существо сделало ещё один медленный шаг вперёд. Теперь стало видно, что оно передвигается не на двух, а на трёх ногах. Эти ноги, не то козлиные, не то человеческие, заканчивались мощными тяжёлыми копытами. Голова легонько покачивалась, словно принюхиваясь, руки-лапы тоже слегка шевелились, ощупывая воздух. Внезапно третья «лишняя» нога с неожиданным проворством метнулась вперёд, плотно прижав Сфагама к каменной обкладке очага. Шестипалая перепончатая ладонь с длинными когтистыми пальцами-крюками опустилась сверху на голову Гембры и, сжав в кулак волосы, подняла девушку в воздух. Та выронила меч, но несмотря на пронизывающую боль в шее и позвоночнике, пыталась сопротивляться. Она извивалась, болтая ногами и нанося беспорядочные удары по держащей её лапе. Всё это, однако, нимало не беспокоило нападавшего. Он спокойно поворачивал извивающуюся фигуру то одним, то другим боком, видимо что-то рассматривая в свете огня. Затем Гембра увидела, как открылись, наконец, его как оказалось, закрытые до тех пор, глаза. Они были огромны и светились красным светом. Зрачки были размыты и почти не различались. То ли изо рта, то ли из носа этой безобразной головы стала вытягиваться узкая белая трубочка. Делаясь тоньше, она тянулась всё дальше и дальше, вплотную приближаясь к глазу девушки. Та отчаянно дёргала головой и, превозмогая боль, пыталась отвернуться или отмахнуться рукой. Это, по-видимому, вызывало у чудовища лёгкое раздражение. Тем временем Сфагам сумел таки освободиться от давящего пресса, стремившегося сравнять его со стенкой. Тяжёлое копыто уткнулось в кирпичи, а Сфагам в прыжке нанёс противнику три сильнейших молниеносных удара — в подбородок, в грудь и в пах. Мощнейший из бойцов, получивший хотя бы один такой удар, тотчас же упал бы замертво с размозжёнными внутренностями. Но чудовище лишь слегка отпрянуло, недовольно-удивлённо мотнув головой. Гембра, как пушинка, полетела в дальний угол. Она больно ударилась головой об пол и в глазах у неё потемнело. Последнее, что она увидела, была нелепая тень твари, взметнувшей над головой Сфагама свои длинные крюковатые лапы.
Но сознание вернулось к ней уже через несколько мгновений. В комнате стоял шум и грохот. Сфагам и его страшный противник метались из стороны в сторону пытаясь достать друг друга. Движения монстра казались противоестественными — так могла ходить деревянная статуя. Каждое движение начинаясь вроде бы неуклюже и вяло, но затем вдруг, приобретало поразительную скорость и гибкость. Его стремительные развороты и выпады невозможно было предугадать. Но Сфагаму удавалось уворачиваться, хотя кое-где на его одежде уже виднелись следы крови. Удары меча Сфагама, которые уже давно превратили бы плоть любого живого существа в бесформенную груду мяса, нередко достигали цели, но оставляли на серо-бурой шерсти лишь едва заметные белёсые полоски, не причиняя противнику явного вреда и лишь на несколько мгновений блокируя его движения. Сфагам чувствовал, что все его удары словно вязнут в непробиваемой оболочке, плотно облегающей тело врага. Едва ли чудовище чувствовало и четвёртую часть силы его ударов. Это была известная неодолимая защита лактунбов, их страшно знаменитое «яйцо», против которого бессильно любое обычное оружие. У воина первой ступени почти не было шансов. Для выхода на вторую ступень требовалось время. Совсем немного, но противник это знал и свободных мгновений не было. Побоище продолжалось. Самое большее, что удавалось Сфагаму — это кое-как отбивать атаки чудовища, уворачиваясь и маневрируя. Не в силах пробить «яйцо», он всё же продолжал искать наиболее уязвимые места. В какой-то момент ему удалось в прыжке сделать сильную и неожиданную подсечку, ударив изнутри под колено опорной ноги. Тварь повалилась на пол, но падая успела поддеть Сфагама своей длиннющей лапой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Что с тобой? Тебе плохо? — ученик потряс старика за руку.
Старик широко открыл невидящие глаза и медленно обвёл ими всю комнату. Затем он устало опустил голову и обмяк на грубом деревянном стуле.
— Ну, отдыхай, отдыхай.
Теперь дух учителя должен был осваиваться в новом, случайно обретённом доме. Он проникал в изношенные члены и органы, возрождая их к жизни. «Придётся немало потрудиться, чтобы приблизить это тело хотя бы к малому совершенству.» — думал учитель, направляя силовые потоки, то в измученные ревматизмом плечи, то в больную печень, то в ослабленное, отработавшее свой срок, сердце.
А ученик ничего не заметил. Он продолжал болтать, не подозревая, что перед ним сидит уже совсем другой человек. Тем более странными показались ему слова старика, который, казалось спал и вовсе его не слушал.
— Кто так горячо доказывает, тратя много слов, не имеет в себе подлинной уверенности, и слова его к себе же и обращены, чтоб смолкла неуверенность, — голос старика был одновременно и чужим, и знакомым. И страх объял ученика…
— Погоди-ка… У нас, кажется, гости, — тихо проговорил Сфагам, медленно поднимаясь с места, — Меч… и не показывай вида. Он уже в комнате.
Гембра напряглась, сжав рукоятку меча.
— Зеркало… — шепнул Сфагам.
Скосив взгляд на полированную бронзовую поверхность, девушка увидела в нём перетекание смутных очертаний, которые, с каждым мгновением, становились всё более отчётливыми. Сфагам схватил масляный светильник и резко повернулся, держа его на вытянутой руке.
Существо, стоявшее в двух шагах от них, с трудом поддавалось описанию. Первое, что бросалось в глаза, была массивная, покрытая короткой серо-бурой шерстью фигура. Она была не менее чем на три головы выше самого высокого из людей. Спина была согнута, едва ли не в горб, но при этом держалась неестественно прямо. Фигура двинулась немного вперёд и из густой тени показалась огромная голова летучей мыши с пастью, усеянной редкими, но крупными и острыми зубами. Шеи, будто бы, не было вовсе — оставалось только удивляться, каким образом голове, прилепленной прямо к сутулым плечам, удается так легко вертеться во все стороны. Невероятно длинные руки-лапы гнулись не как у людей, а наоборот, как у насекомого и подгребали к себе сверху. Существо сделало ещё один медленный шаг вперёд. Теперь стало видно, что оно передвигается не на двух, а на трёх ногах. Эти ноги, не то козлиные, не то человеческие, заканчивались мощными тяжёлыми копытами. Голова легонько покачивалась, словно принюхиваясь, руки-лапы тоже слегка шевелились, ощупывая воздух. Внезапно третья «лишняя» нога с неожиданным проворством метнулась вперёд, плотно прижав Сфагама к каменной обкладке очага. Шестипалая перепончатая ладонь с длинными когтистыми пальцами-крюками опустилась сверху на голову Гембры и, сжав в кулак волосы, подняла девушку в воздух. Та выронила меч, но несмотря на пронизывающую боль в шее и позвоночнике, пыталась сопротивляться. Она извивалась, болтая ногами и нанося беспорядочные удары по держащей её лапе. Всё это, однако, нимало не беспокоило нападавшего. Он спокойно поворачивал извивающуюся фигуру то одним, то другим боком, видимо что-то рассматривая в свете огня. Затем Гембра увидела, как открылись, наконец, его как оказалось, закрытые до тех пор, глаза. Они были огромны и светились красным светом. Зрачки были размыты и почти не различались. То ли изо рта, то ли из носа этой безобразной головы стала вытягиваться узкая белая трубочка. Делаясь тоньше, она тянулась всё дальше и дальше, вплотную приближаясь к глазу девушки. Та отчаянно дёргала головой и, превозмогая боль, пыталась отвернуться или отмахнуться рукой. Это, по-видимому, вызывало у чудовища лёгкое раздражение. Тем временем Сфагам сумел таки освободиться от давящего пресса, стремившегося сравнять его со стенкой. Тяжёлое копыто уткнулось в кирпичи, а Сфагам в прыжке нанёс противнику три сильнейших молниеносных удара — в подбородок, в грудь и в пах. Мощнейший из бойцов, получивший хотя бы один такой удар, тотчас же упал бы замертво с размозжёнными внутренностями. Но чудовище лишь слегка отпрянуло, недовольно-удивлённо мотнув головой. Гембра, как пушинка, полетела в дальний угол. Она больно ударилась головой об пол и в глазах у неё потемнело. Последнее, что она увидела, была нелепая тень твари, взметнувшей над головой Сфагама свои длинные крюковатые лапы.
Но сознание вернулось к ней уже через несколько мгновений. В комнате стоял шум и грохот. Сфагам и его страшный противник метались из стороны в сторону пытаясь достать друг друга. Движения монстра казались противоестественными — так могла ходить деревянная статуя. Каждое движение начинаясь вроде бы неуклюже и вяло, но затем вдруг, приобретало поразительную скорость и гибкость. Его стремительные развороты и выпады невозможно было предугадать. Но Сфагаму удавалось уворачиваться, хотя кое-где на его одежде уже виднелись следы крови. Удары меча Сфагама, которые уже давно превратили бы плоть любого живого существа в бесформенную груду мяса, нередко достигали цели, но оставляли на серо-бурой шерсти лишь едва заметные белёсые полоски, не причиняя противнику явного вреда и лишь на несколько мгновений блокируя его движения. Сфагам чувствовал, что все его удары словно вязнут в непробиваемой оболочке, плотно облегающей тело врага. Едва ли чудовище чувствовало и четвёртую часть силы его ударов. Это была известная неодолимая защита лактунбов, их страшно знаменитое «яйцо», против которого бессильно любое обычное оружие. У воина первой ступени почти не было шансов. Для выхода на вторую ступень требовалось время. Совсем немного, но противник это знал и свободных мгновений не было. Побоище продолжалось. Самое большее, что удавалось Сфагаму — это кое-как отбивать атаки чудовища, уворачиваясь и маневрируя. Не в силах пробить «яйцо», он всё же продолжал искать наиболее уязвимые места. В какой-то момент ему удалось в прыжке сделать сильную и неожиданную подсечку, ударив изнутри под колено опорной ноги. Тварь повалилась на пол, но падая успела поддеть Сфагама своей длиннющей лапой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97