Он живет один, молчалив и серьезен;
Ни хула, ни хвала его не волнуют;
Он – как лев, не вздрагивающий от шума,
Он – как ветер, неуловимый сетями,
Он – как лотос, к которому не липнет влага;
Он ведет других, сам никем не ведомый,-
Вот таким мудрые знают муни.
Он подобен столбу в местах омовений,
При котором всяк говорит, что хочет.
Вот таким – бесстрастным, сдержанным в чувствах,-
Вот таким мудрые знают муни.
Неуклонный, словно челнок ткацкий,
О праведном и неправедном размышляя,
Отвращается он от дурных деяний,-
Вот таким мудрые знают муни.
Самообузданный, он не делает злого.
Молод иль нет – он всегда сдержан.
Негневливый сам, никого не гневит он,-
Вот таким мудрые знают муни.
Ест он то, что подадут другие.
Дадут ли из полного блюда или остатки,
Он берет, не славя подателя и не ругая,-
Вот таким мудрые знают муни.
Целомудренный, он живет одиноко,
В расцвете юности ни к чему не влечется.
Противны ему лень и беспечность, -
Вот таким мудрые знают муни.
Мир познав, он высшую истину зрит,
Он переплыл поток, пересек океан безбрежный.
Вот таким – непривязанным, порвавшим путы,-
Вот таким мудрые знают муни.
Мирянин с женой и праведник бескорыстный -
Как сравнить их, столь непохоже живущих?
Мирянин волен отнять жизнь у другого.
Всегда защищает живых сдержанный муни.
Как синегорлому павлину в полете
Никогда не достичь быстроты гуся,
Так мирянину не сравниться с бхикшу,
С одиноко в лесу размышляющим муни!
Сутта об отречении («Сутта – нипата», 405–424)
Я поведаю об отреченье,
О том, как отрекся Зрящий,
О том, как, все обдумав,
Он избрал отреченье от мира.
«О, как тесно жить в доме,
В этом вместилище пыли!
Отреченье – жизнь на просторе»,-
Так решив, он отрекся от мира.
Отрешившись, он отвратился
От грехов, совершаемых телом,
Уничтожил проступки в речи,
Очистил свое пропитанье.
Отмеченный лучшими знаками,
Пошел к Раджагахе Будда,
И в главный город магадхов
Вошел он за подаяньем.
Тут увидел его Бимбисара,
На террасе дворца стоявший,
И, узрев богатого знаками,
Сказал своим приближенным:
«Взгляните на него, почтенные!
Он чист, высок и прекрасен,
Добродетелей преисполнен
И вперед глядит лишь на сажень;
Вниз глаза опустил, собран...
Нет, он не низкого рода!
Эй, слуги, бегом бегите
И, где живет он, узнайте!»
И посланные царем слуги
Побежали за ним следом,-
Куда направится бхикшу?
Под каким укроется кровом?
Он же, собранный и разумный,
Сдержанный, себя обуздавший,
От двери к двери переходя,
Быстро наполнил кружку.
А затем, собрав подаянья,
Вышел из города муни
И повернул к Пандаве,-
Так вот где он жить будет!
Когда он вошел в жилище,
Послы подошли поближе,
А один из них, возвратившись,
Царю обо всем поведал:
«Этот бхикшу, великий царь,
На восточном склоне Пандавы
Сидит, как могучий тигр,
Как лев в горной пещере».
Слово вестника услышав,
Царь на колеснице прекрасной
Отправился, поспешая,
Прямо к горе Пандаве.
Там, где кончалась дорога,
Кшатрий сошел с колесницы
И, пешком добравшись до места,
Вошел в хижину к бхикшу.
Усевшись, царь обменялся
С ним приветственными речами.
А затем, после приветствий,
Сказал он такое слово;
«Ты, юноша, совсем молод,
В нежном возрасте, почти мальчик,
Как родовитый кшатрий,
Красотой великой отмечен.
Я – царь, украшение войска,
Первейший из героев,-
Дарую тебе богатство.
Скажи мне, откуда ты родом?»
«В Косале, царь, прямо
У подножия Гималаев
Есть земля, что славится всюду
Могуществом и богатством.
Из славного племени сакьев,
Прародитель которого – Солнце,
Я ушел, отрешившись от мира,
Не стремясь ни к каким усладам.
В наслаждениях видя опасность,
В отречении зря защиту,
Я буду прилежно трудиться -
Для меня только в этом радость!»
Сутта о стреле («Сутта – нипата», 574 – 593)
Воистину жизнь смертных
Беспричинна и непонятна,
Краткосрочна и беспокойна,
Исполнена мук тяжких.
Невозможно ведь так сделать,
Чтоб не умереть, родившись.
За старостью следует смерть,-
Таков закон непреложный.
Как у плодов созревших
Страх поутру сорваться,
Так и у тех, кто родился,
Вечный страх перед смертью.
Ведь, как кувшины и чаши,
Что сделал из глины горшечник,
Все когда-нибудь разобьются,
Так прервется и жизнь смертных.
Глупец и мудрец ученый,
Старик и юноша нежный –
Все они кончат смертью,
Над всеми – власть смерти.
И когда она их настигнет
И они отсюда уходят,
Не удержать тогда отцу сына,
Родичу не защитить родного.
Подряд, как коров на бойню,
Смерть уводит с собой смертных
А родные глядят им вслед,
Тоскуя и горько плача.
Как видишь, мир поражен
Старостью и смертью.
Но мудрецы не скорбят,
Непреложность закона зная.
Ведь тебе не известен путь,
Каким он пришел и ушел.
Не зная конца пути,
О чем ты рыдаешь?
И если бы тот, кто скорбит,
Как безумный, себя терзая,
Выигрывал этим хоть что-то,
То же делал бы мудрый.
Но скорбью и горьким плачем
Не обретают покоя.
Лишь сильней становятся муки,
Слабеет и сохнет тело.
Тот, кто себя терзает,
Становится худ и бледен.
Но ему не вернуть умерших.
Тщетны рыданья и вопли.
Не убивающий скорбь
Страдает еще сильнее;
Рыдающий над покойным
Попадает во власть скорби.
Взгляни на этих людей,
Спешащих к перерожденью,-
Они, в лапы смерти попав,
Как рыбы в сетях, бьются.
Все ведь бывает не так,
Как о том помышляешь.
Знай же – разлука эта
С родными неизбежна.
И пусть даже сотню лет
Ты проживешь или больше,
Все равно от близких уйдешь,
Расставшись с жизнью здешней.
Так перестань же рыдать!
Послушай совет архата,
О покойном скажи себе:
«Мне его не найти больше».
Когда загорается дом,
Пламя тушат, залив водою.
Так и тот, кто мудр и учен,
Тверд и исполнен достоинств,
Разгоняет возникшую скорбь
Тут же, как ветер – солому.
И если счастья желаешь,
То причитанья и вопли,
Желания и недовольства,-
Эту стрелу – из себя вырви!
Отравленную стрелу вырвав,
Покой обретешь душевный.
Уничтожив в себе все печали,
Беспечальным станешь, потухшим.
Из «Тхерагатхи» и «Тхеригатхи»
Гатха Тхеры Саппаки («Тхерагатха», 307–310)
Когда журавлиха, завидев черную тучу,
Расправляет ослепительно-белые крылья
И в страхе, стремясь укрыться от ливня, летит к скалам,
Аджакарани-река бывает тогда так прекрасна!
Когда журавлиха, завидев черную тучу,
Взмывает вверх, белизною слепящей сверкая,
И в страхе, не зная, где скрыться, расселину ищет,
Аджакарани-река бывает тогда так прекрасна!
Да и как тут в восторг не прийти
От раскидистых джамбу,
Что украшают берег реки
За моею пещерой?
Лягушкам здесь не угрожает змеиное племя.
Важно квакая, они говорят друг другу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168