Но я ублажаю сегодня кота, подлизываюсь к нему еще и по той
простой причине, что мне нужна его помощь. У нас с ним впереди общая
забота и большое дело. Благородное дело и великая цель. И чтобы дос-
тигнуть ее, я должен сегодня жить в мире и согласии даже с котом, быть
в ладу с жуком и жабой, чтобы не одному бродить в космической темени.
И я со всеми в ладу. Так угождаю каждому коту, потому что вчера
посмотрел в зеркало и вздрогнул, увидел перед собой чье-то чужое, нез-
накомое мне лицо, только отдаленно похожее на мое. Что-то неуловимо
кошачье сквозило в нем. У меня, как и у моего Михли, вишневым жухлым
листиком заострились и разбежались антенной, оттопырились уши. И лицом
я потемнел, порыжел. Но больше всего поразили меня усы. До этого они
были а-ля президент, а сейчас с зеркала на меня - а-ля ... Михля. По-
казалось, что тот, в зеркале, даже зашипел на меня по-кошачьи, то ли я
не удержался, зашипел на него: два кота - мартовская драка и кошачья
свадьба.
Вот такие пошли дела.
И рука уже сама потянулась, чтобы сорвать со стены то злокозненное
зеркало и грохнуть об пол. Но я сумел спохватиться, остановить себя:
нечего на зеркало пенять, когда морда кривая. Нашелся второй Александр
Македонский.
И Михлю, что подкатился ко мне в ту минуту, я не стал наказывать.
Хотя как раз, может, и стоило сделать, дать ему хорошего парламентско-
го пенделя. Что же это такое творит, не иначе, зомбирует, подгоняет
под себя. Как в древнем Риме, приручает, окошачивает. А я ведь думал,
что все будет наоборот. Что же это происходит, кто правит миром, кто
царь всего сущего?
Нет, Дарвин, я склоняю перед тобой голову, но ты не прав. А может,
на все сто прав. Вечно в натуре человека, когда что-то ему не по носу
- искать виноватого. Виноватый был под ногами, терся о мои ноги. Но я
победил себя. Верх одержал не столько разум, сколько корысть. Котик
мне был нужен. На что не пойдешь ради идеи, чем не побрезгуешь. Пород-
нишься не только с котом, с чертом лысым здороваться за ручку и цело-
ваться побежишь.
Я очень обеспокоен судьбою Земли и человека. Тем, что на Землю
вот-вот обрушится комета и уничтожит ее. И тут, на берегу маленькой
речки, на отшибе жизни, в своем доме, на печи я изобрел, а потом и со-
вершенствовал кирпичину, которая смогла отвернуть комету от Земли. Как
видите, совсем не даром, не просто так я придумал эту нескладную, ка-
жется, не городскую, не деревенскую печь. Сегодня иногда думаю, что я,
может, повторил Емелю, изобрел и сотворил себе Емелину печь. А он был
совсем не дурак. Нет, Емеля-дурачок - это голова. Додуматься только,
на печи за водой на речку и в лес за дровами ездить. А я вот взял от-
пустил в себе тормоза и подумал: если можно на речку и в лес, то...
Почему нельзя и в космос? На печи иной раз, лежа на боку, обязательно
в первой же извилине, ваучер какой-нибудь добудешь.
Вот я и вдохновился идеей осчастливить человечество и окирпичить
комету. Комета-то она комета, глупая, потому и с хвостом, но если при-
ловчиться и врезать ей по хлеборезке, по темечку, попасть только точно
меж ушей, может, и у нее ума прибавится. Человек ведь, и белый, и чер-
ный, и желтый, умнее становится, если его красным кирпичом меж ушей.
То же может произойти и с кометой. Если даже паче чаянья она все
равно ведь чуть собьется с ноги. Крутанет хвостом или подолом, как ба-
ба, и повернет налево или направо. Лежа на печи, вспомнить про кирпи-
чину мне было просто. Куда сложнее с механизмом, могущим запустить ту
кирпичину, и не в белый свет, как в копеечку, а прямо меж ушей комете,
в самое темечко. Но процесс пошел. Я вспомнил, как в детстве изводил
скворцов и диких голубей. Рогатка, ясное дело, рогатка. И я увидел во
сне нужную мне рогатку. На двух холмах неподалеку от меня стояли два
великана дуба, к ним можно было привязывать резинку и из долины стре-
лять. Вот только где сегодня сыскать столько той резины, сколько мне
надо?
Но здесь я был повергнут в кому неожиданной кометной вестью. Оказы-
вается, комета не такая уж и плохая, как это вбивают нам в уши изо дня
в день и запугивают нас радио, газеты и телевидение. Вот только факты,
а вы уж судите сами: в теле кометы двести тысяч тонн чистого золота,
алмазов и платины. Мгновенно были разрушены, сметены все перегородки в
мозгах. Я боялся, как бы некие венерианцы или плутонцы с каких-нибудь
вселенских Соединенных Штатов не перехватили ее.
Аппетит у меня разыгрался не на шутку. Я развесил губу не только на
алмазы и платину. Оказывается, где-то, и не так чтобы уж очень далеко,
всего только за десять тысяч световых лет от нашей земельки, во Все-
ленной пашет вовсю винокуренный завод. Столько наработал чистого спир-
та, что если его перевести на пиво, каждому из нас на Земле досталось
бы по триста тысяч пивных кружек. И это каждый день в течение триллио-
на лет.
Представляете себе, сколько выпивки даром гниет. Эх, ее бы да к на-
шему столу. И какое-то время я был склонен подарить тот вселенский ви-
нокуренный заводик человечеству. На трезвую голову все же спохватился:
закуски не хватит. Более того, увидел за этим угрозу, подкоп под нас.
Некто наладил и поставил уже во Вселенной нам западню. Вселенский кап-
кан. И ляжем мы где-нибудь на Млечном Пути, как лежат сегодня в вечной
мерзлоте мамонты. Проспиртуемся, только и сохранимся. И некие андроме-
довцы приведут к нам своих детей и скажут: не пейте, детки, человеками
станете.
Не стоит пускать нас в далекий космос, хотя адресок той планеты я
на всякий случай пометил в своей телефонной книге.
А вот с кометой, что приближается к Земле, иное дело. Она просто
необходима нам сегодня, сейчас, вчера еще. Ее надо по-умному прибрать
к рукам.
Сначала я думал облагодетельствовать всех - человечество. Но, по
мере того как комета все ближе и ближе подходила к Земле, понял, что я
просто дурак. Как это взять и отдать ни за что ни про что и неизвестно
кому золото, алмазы и платину, которые, считай, уже у меня в кармане.
Нет, не на того напали. Пригодится и мне. Не всё, конечно, - еще убь-
ют, как пить дать прикончат.
Только вчера ведь убили соседку совсем ни за что. Ограбили старуш-
ку, выгребли из сундука узелок с одеждой, которую она себе на смерть
приготовила. А здесь такие сокровища одному. Не надо. Я гордый. Хотя,
само собой, из-за этой гордости возьму на память какой-нибудь махонь-
кий кусочек золота, платины чуть-чуть и малюсенький алмазик - с коша-
чий глаз. А все остальное подарю своей суверенной и независимой держа-
ве. А то независимость у нее есть, суверенность, самостоятельность то-
же, и президент в наличии, а вот золота, алмазов, платины - нету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
простой причине, что мне нужна его помощь. У нас с ним впереди общая
забота и большое дело. Благородное дело и великая цель. И чтобы дос-
тигнуть ее, я должен сегодня жить в мире и согласии даже с котом, быть
в ладу с жуком и жабой, чтобы не одному бродить в космической темени.
И я со всеми в ладу. Так угождаю каждому коту, потому что вчера
посмотрел в зеркало и вздрогнул, увидел перед собой чье-то чужое, нез-
накомое мне лицо, только отдаленно похожее на мое. Что-то неуловимо
кошачье сквозило в нем. У меня, как и у моего Михли, вишневым жухлым
листиком заострились и разбежались антенной, оттопырились уши. И лицом
я потемнел, порыжел. Но больше всего поразили меня усы. До этого они
были а-ля президент, а сейчас с зеркала на меня - а-ля ... Михля. По-
казалось, что тот, в зеркале, даже зашипел на меня по-кошачьи, то ли я
не удержался, зашипел на него: два кота - мартовская драка и кошачья
свадьба.
Вот такие пошли дела.
И рука уже сама потянулась, чтобы сорвать со стены то злокозненное
зеркало и грохнуть об пол. Но я сумел спохватиться, остановить себя:
нечего на зеркало пенять, когда морда кривая. Нашелся второй Александр
Македонский.
И Михлю, что подкатился ко мне в ту минуту, я не стал наказывать.
Хотя как раз, может, и стоило сделать, дать ему хорошего парламентско-
го пенделя. Что же это такое творит, не иначе, зомбирует, подгоняет
под себя. Как в древнем Риме, приручает, окошачивает. А я ведь думал,
что все будет наоборот. Что же это происходит, кто правит миром, кто
царь всего сущего?
Нет, Дарвин, я склоняю перед тобой голову, но ты не прав. А может,
на все сто прав. Вечно в натуре человека, когда что-то ему не по носу
- искать виноватого. Виноватый был под ногами, терся о мои ноги. Но я
победил себя. Верх одержал не столько разум, сколько корысть. Котик
мне был нужен. На что не пойдешь ради идеи, чем не побрезгуешь. Пород-
нишься не только с котом, с чертом лысым здороваться за ручку и цело-
ваться побежишь.
Я очень обеспокоен судьбою Земли и человека. Тем, что на Землю
вот-вот обрушится комета и уничтожит ее. И тут, на берегу маленькой
речки, на отшибе жизни, в своем доме, на печи я изобрел, а потом и со-
вершенствовал кирпичину, которая смогла отвернуть комету от Земли. Как
видите, совсем не даром, не просто так я придумал эту нескладную, ка-
жется, не городскую, не деревенскую печь. Сегодня иногда думаю, что я,
может, повторил Емелю, изобрел и сотворил себе Емелину печь. А он был
совсем не дурак. Нет, Емеля-дурачок - это голова. Додуматься только,
на печи за водой на речку и в лес за дровами ездить. А я вот взял от-
пустил в себе тормоза и подумал: если можно на речку и в лес, то...
Почему нельзя и в космос? На печи иной раз, лежа на боку, обязательно
в первой же извилине, ваучер какой-нибудь добудешь.
Вот я и вдохновился идеей осчастливить человечество и окирпичить
комету. Комета-то она комета, глупая, потому и с хвостом, но если при-
ловчиться и врезать ей по хлеборезке, по темечку, попасть только точно
меж ушей, может, и у нее ума прибавится. Человек ведь, и белый, и чер-
ный, и желтый, умнее становится, если его красным кирпичом меж ушей.
То же может произойти и с кометой. Если даже паче чаянья она все
равно ведь чуть собьется с ноги. Крутанет хвостом или подолом, как ба-
ба, и повернет налево или направо. Лежа на печи, вспомнить про кирпи-
чину мне было просто. Куда сложнее с механизмом, могущим запустить ту
кирпичину, и не в белый свет, как в копеечку, а прямо меж ушей комете,
в самое темечко. Но процесс пошел. Я вспомнил, как в детстве изводил
скворцов и диких голубей. Рогатка, ясное дело, рогатка. И я увидел во
сне нужную мне рогатку. На двух холмах неподалеку от меня стояли два
великана дуба, к ним можно было привязывать резинку и из долины стре-
лять. Вот только где сегодня сыскать столько той резины, сколько мне
надо?
Но здесь я был повергнут в кому неожиданной кометной вестью. Оказы-
вается, комета не такая уж и плохая, как это вбивают нам в уши изо дня
в день и запугивают нас радио, газеты и телевидение. Вот только факты,
а вы уж судите сами: в теле кометы двести тысяч тонн чистого золота,
алмазов и платины. Мгновенно были разрушены, сметены все перегородки в
мозгах. Я боялся, как бы некие венерианцы или плутонцы с каких-нибудь
вселенских Соединенных Штатов не перехватили ее.
Аппетит у меня разыгрался не на шутку. Я развесил губу не только на
алмазы и платину. Оказывается, где-то, и не так чтобы уж очень далеко,
всего только за десять тысяч световых лет от нашей земельки, во Все-
ленной пашет вовсю винокуренный завод. Столько наработал чистого спир-
та, что если его перевести на пиво, каждому из нас на Земле досталось
бы по триста тысяч пивных кружек. И это каждый день в течение триллио-
на лет.
Представляете себе, сколько выпивки даром гниет. Эх, ее бы да к на-
шему столу. И какое-то время я был склонен подарить тот вселенский ви-
нокуренный заводик человечеству. На трезвую голову все же спохватился:
закуски не хватит. Более того, увидел за этим угрозу, подкоп под нас.
Некто наладил и поставил уже во Вселенной нам западню. Вселенский кап-
кан. И ляжем мы где-нибудь на Млечном Пути, как лежат сегодня в вечной
мерзлоте мамонты. Проспиртуемся, только и сохранимся. И некие андроме-
довцы приведут к нам своих детей и скажут: не пейте, детки, человеками
станете.
Не стоит пускать нас в далекий космос, хотя адресок той планеты я
на всякий случай пометил в своей телефонной книге.
А вот с кометой, что приближается к Земле, иное дело. Она просто
необходима нам сегодня, сейчас, вчера еще. Ее надо по-умному прибрать
к рукам.
Сначала я думал облагодетельствовать всех - человечество. Но, по
мере того как комета все ближе и ближе подходила к Земле, понял, что я
просто дурак. Как это взять и отдать ни за что ни про что и неизвестно
кому золото, алмазы и платину, которые, считай, уже у меня в кармане.
Нет, не на того напали. Пригодится и мне. Не всё, конечно, - еще убь-
ют, как пить дать прикончат.
Только вчера ведь убили соседку совсем ни за что. Ограбили старуш-
ку, выгребли из сундука узелок с одеждой, которую она себе на смерть
приготовила. А здесь такие сокровища одному. Не надо. Я гордый. Хотя,
само собой, из-за этой гордости возьму на память какой-нибудь махонь-
кий кусочек золота, платины чуть-чуть и малюсенький алмазик - с коша-
чий глаз. А все остальное подарю своей суверенной и независимой держа-
ве. А то независимость у нее есть, суверенность, самостоятельность то-
же, и президент в наличии, а вот золота, алмазов, платины - нету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23