Он приподнял одну ее ногу, и она, согнув колено, обхватила ею бедра Уинтропа, Напряжение его тела нарастало. Инстинктивно Мойра бедрами прижалась к нему, когда он попытался начать движение.
Поцелуй длился. Мойра задыхалась. Ничего, кроме поцелуя, в этом мире не имело значения. Чтобы испытать такое, женщины готовы на любые безрассудства, на любовные связи, готовы уничтожить сами себя: Только сейчас она стала понимать это. Массивный выступ, словно горный хребет, грозил размозжить нежную плоть у нее между ног, но она не отпускала его. Ей хотелось еще и еще.
Все-таки она не должна была так поступать. Это вне всяких правил, выходит за границы дозволенного, а она всегда поступала в соответствии со строгим своим воспитанием. Но в глубине души ее таилась дерзкая мысль: разве может быть неприличным то, что дает такое ощущение счастья? Она ведь вдова, и на нее не распространяются правила для незамужних женщин.
Своим языком она касалась его. В таком же ритме двигались их бедра. Глубоко внутри родилась пульсация, которая постепенно нарастала и наконец превратилась в постоянную гулкую боль.
Она была девственницей, но не осталась наивной. Она знала, что происходит между мужчинами и женщинами, почерпнув свои представления из книг с картинками. Ей было известно, как тела соединяются друг с другом, что такое возбуждение, как его ощущают и как облегчить боль. Но все знания оказались бесполезными перед настойчивостью, с какой вело себя тело Уинтропа. Она хотела, его. Она желала, чтобы этот мужчина соприкасался с ней там, где к ней еще никто, кроме нее самой, не притрагивался. Она жаждала чувствовать его внутри себя, даже если для этого нужно пережить боль.
Но теперь вдруг в ней поднялась волна первобытного страха. Если он сейчас возьмет ее, не развернется ли он спиной к ней завтра? Не потеряет ли она его тотчас же?
Он приподнялся, освободив ее. Сразу стало легче дышать, но навалилось отчаяние. Не чувствуя тяжести его тела, ее собственное было готово закричать от острого желания, граничащего с болью.
Опираясь на руки, Уинтроп смотрел на нее сверху. Его скулы розовели в слабом свете, волосы растрепались, жилет превратился в нечто невообразимое. Приоткрытый рот был темным от их поцелуев, а глаза сверкали огнем. Ей захотелось сгореть в этом пламени заживо.
– Сейчас ты словно один из ангелов с твоих картин, – сказал он хрипло.
Она всегда считала, что ангелы Тони – редкостные по красоте создания. Преодолев спазм в горле, она лишь выдавила:
– Спасибо.
– Продолжим, Мойра? Или ты прикажешь мне остановиться?
Значит, она сама должна решить, что делать. С его стороны это уж очень по-джентльменски, хотя она понимала, что ему хочется услышать от нее. Она знала, что желает ответить ему, но слова не приходили. Она могла бы отдать себя в первый раз ему здесь, на софе. Пусть ее тайна откроется, но лишь бы он сохранил ее. Или оставить все в подвешенном состоянии и надеяться, что он не устанет ждать?
– Твое молчание красноречивее слов – Он поднялся с софы.
Вслед за ним села Мойра – быстро и неловко.
– Это совсем не потому, что я не…
Он остановил ее, прижав палец к ее губам.
– Когда мы с тобой будем любить друг друга, у тебя не должно быть никаких сомнений. Это произойдет, лишь, когда ты велишь мне не останавливаться.
– Мне очень жаль. – Мойра в смущении наклонила голову.
Тем же пальцем он приподнял ей подбородок, глядя на нее ласково, понимающе, без намека на насмешку.
– Обольщение – это как игра в шахматы, Мойра. Все фигуры должны сойтись в определенном месте, чтобы поддержать притязания короля.
Она улыбнулась аналогии.
– Король сейчас – это ты?
Он нежно коснулся губами ее рта.
– Конечно, а ты, моя черная королева, – награда, которую я приготовил и подожду, прежде чем завоюю.
Мойра, удивляясь, смотрела на него. Он будет ждать. Готов дать ей время. Означает ли это, что он воспользуется любой возможностью, чтобы сделать свое победное движение? Лишить ее обороны, чтобы не было поводов к сопротивлению, а затем – капитуляция. Именно это он и имел в виду. Господи помоги, ей не нужно беспокоиться, что он отвернется от нее. Есть другой предмет для забот – что будет, когда он поймет, что стал обладателем единственной награды, которую женщина может вручить мужчине?
Ее волновало, что Уинтроп Райленд будет цепляться за то, что, по его мнению, принадлежит ему. И это пугало гораздо больше, чем мысль, что он может оставить ее.
Глава 7
Наступивший рождественский сочельник принес с собой свежесть и ожидание радости. Бархатная ночь повисла над Лондоном. Дома уютно засветились золотом окон. Небо усыпали звезды. Снега нападало не много. Но воздух был холодным, и дыхание редкого прохожего мгновенно превращалось в облачко пара. Что-то есть такое в Рождестве, что открывает в эту ночь сердца людей, наполняя их покоем и ожиданием счастья.
– Минни, перестань суетиться. Ты смотришься отлично.
Молодая девушка строила гримасы всякий раз, когда карета качалась из стороны в сторону, двигаясь по голому булыжнику мостовой.
– Для тебя этого, может быть, достаточно, а я хочу выглядеть намного лучше, чем просто отлично.
Мойра высоко подняла брови, но сестра не обратила внимания на выражение ее лица. Минни сейчас было не до нее, она погрузилась в свои переживания. Барышня направлялась на рождественский бал, где должен был присутствовать новый молодой человек, на которого она имела виды.
Мойра тоже направлялась на бал, куда собирался приехать мужчина, далеко не безразличный ей. И точно так же была бы возмущена, если бы ей сказали, что она выглядит всего лишь отлично. Два часа потратила ее горничная только на то, чтобы подготовить, уложить и заколоть ей волосы в прическу. И сейчас она боялась лишний раз наклонить голову, чтобы это сложное сооружение не развалилось от толчка. Брови подведены, губы слегка подкрашены. Из драгоценностей она надела лишь чокер с желтыми алмазами и серьги-подвески, которые Энтони купил ей к пятой годовщине их свадьбы. Тяжелый шелк ее нового платья переливался на свету, меняясь от зеленого до золотого. Цвет перчаток и туфель совпадал, хоть и не полностью, с основным тоном одежды, так как мадам Вилленёв была против того, чтобы платье бросалось в глаза.
Мойру все это мало занимало. Ее беспокоило лишь, как оценит ее наряд Уинтроп Райленд.
За прошедшие полторы недели он стал чем-то вроде неотъемлемой принадлежности ее дома. Из десяти прошедших вечеров его не было только четыре раза. Когда он приходил, они обедали, потом играли в шахматы. Выигрывал всегда он, даже если Мойра прилагала все усилия, чтобы осложнить ему победу. В качестве награды он иногда настаивал на поцелуе или расспрашивал о ее жизни и доме, что казалось ей не совсем обычным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91