Держи свой порох сухим.
Я послала ему воздушный поцелуй и сказала:
– Передай маме, что я ее люблю.
Когда я повесила трубку, я попыталась отогнать печальное настроение, которое всегда охватывало меня после разговора с родителями. Я не могла исправить то, что сломалось в их жизни.
Они прожили вместе тридцать шесть лет и все еще жили вместе, возможно потому, что ни у одного из них не хватало смелости разорвать все это. Но обиды и измены накапливались. Мама находила отдушину в еде, отец поздно приходил домой, а иногда вообще не ночевал.
Когда я была маленькая, я часто бродила по магазину отца и видела, как к нему незаметно проскальзывали какие-то женщины. Я никак не могла понять, почему они все хихикают.
Потом я стала через окно спальни бегать по ночам на пляж. Однажды ночью я увидела завернутых в одеяло мужчину и женщину на краю утеса в пяти футах от меня. Я смотрела то на луну, то на эту парочку, а потом я услышала, как мужчина засмеялся. Никто так не смеялся, как мой отец.
5
Наш третий сеанс с Ником начался с анекдота. Он сказал:
– Вы слышали анекдот про маленькую Красную Шапочку?
В тот день он выглядел гораздо сдержанней, его голубая хлопчато-бумажная рубашка была расстегнута у ворота, руки были спокойнее.
– Когда она шла лесом к бабушкиному домику, к ней пристал большой злой волк.
Я вежливо улыбнулась. Хотя он всего лишь рассказывал анекдот, я слушала очень внимательно, пытаясь определить особенности интонации. Часто первое, что говорит пациент во время сеанса, выражает в завуалированной форме его основной конфликт.
Волк зарычал на нее и сказал: «Ложись, я тебя изнасилую». Но маленькая Красная Шапочка достала из корзиночки пистолет и сказала: «Нет, неправда, ты хочешь съесть меня, так говорится в книжке».
Он выжидательно кашлянул, а я слегка улыбнулась, но ничего не сказала, ожидая, что за этим последует.
Я узнала, что Ник встает в пять утра, чтобы хватило времени потренироваться в поднятии тяжестей, пробежаться, погладить рубашку и почистить обувь. Он жил в престижном многоквартирном доме Марина-Тауэрс, из окон открывался прекрасный вид на гавань и залив. То время, которое он посвятил описанию своих владений, показало, что у него не было по-настоящему близких людей.
– Расскажите мне о своей карьере, – попросила я. Он хмыкнул.
– Все прекрасно. Если я буду продолжать так вкалывать, то через два года могу стать компаньоном.
Однако трудовая биография свидетельствовала об обратном. Образование далось ему легко, он легко устраивался на работу, потому что сразу производил благоприятное впечатление, но за восемь лет, которые прошли с тех пор, как он стал адвокатом, он сменил уже пять фирм. Так же, как и с женщинами: когда возникал какой-то конфликт, он уходил.
– Вы можете рассказать мне о своем отце?
– Он бил меня ремнем с металлической пряжкой, если я попадал в какую-то неприятную историю. У меня был хомяк по имени Спайк. Он обычно бегал ночью в клетке и крутил колесо. Я его очень любил, а отец из-за скрипа колеса не мог спать. Мы с мачехой купили масла и смазали колесо, но это не очень-то помогло. Однажды ночью отец вытащил Спайка из клетки и ударом о стену убил его.
– Сколько вам было тогда лет?
– Шесть.
Мне хотелось сказать: «Какой же ужасный поступок совершил ваш отец!», но я понимала, что если выражу только одну сторону его переживаний, это может помешать ему выразить другую. Вместо этого я спросила:
– Как это на вас повлияло?
– Несколько месяцев я не мог есть мяса.
Он скрестил на груди руки и внимательно на меня посмотрел.
– Что еще вы хотите знать?
– Что-нибудь еще об отношении к вам вашей мачехи.
– Сначала мы не ладили, но через некоторое время она меня полюбила. Иногда она пыталась защитить меня от отца. А потом вдруг начинала дразнить, и я чувствовал себя втоптанным в дерьмо.
– У вас нет желания сейчас с ней встретиться? Он выглянул в окно, словно она стояла на улице.
– Она пыталась связаться со мной, когда умер отец. Она увидела сообщение о его смерти в газете. Но я подумал: «А ну ее к черту!» Она нас бросила. Чего ж теперь беспокоиться. Для меня она умерла.
– Как вы думаете, она повлияла на ваши отношения с женщинами?
Он достал бутылку, сделал несколько глотков.
– Она привила мне вкус к узким коротким юбкам и свитерам с большим вырезом. Мне нравятся женщины непохожие на нее, женщины, которые делают то, что я хочу. А когда женщина все выполнит, я в ответ тоже сделаю то, что хочет она.
Он покачивал головой из стороны в сторону, как пластмассовая собачка.
– Вы понимаете, что я имею в виду? Мне нравятся рабыни любви. Как в той песне Рода Стьюарта «Сегодня вечером я твоя». «Делай все, что хочешь, делай все, что хочешь», – так поется в песне. Нет никаких пределов. Жизнь кажется мне совсем другой после такой ночи.
Я молча на него посмотрела, мысленно представив себе такую ночь. Он сузил глаза.
– Я знаю, о чем вы думаете. Что я – просто мерзость какая-то. Может быть, вы и правы, но некоторые женщины так не думают. Они делают для меня то, что я прошу, и им это нравится.
– Видите ли вы какую-нибудь связь между тем, что вы потеряли и мать, и мачеху, и тем, что ищете женщину, которой могли бы управлять?
Он немного наклонил голову.
– Вы не поняли. Здесь взаимное управление друг другом… Сексуальная эйфория.
Зачем я решилась на преждевременную интерпретацию? Он еще не был готов исследовать свои бессознательные порывы, и мое подталкивание его к этому было глупой ошибкой. Я молча кивнула. Он был сердит.
– Знаете ли, я не законченный идиот. Я думаю обо всех этих вещах. Иногда я нарочно заставляю что-то делать мою теперешнюю подружку.
– Тогда вы чувствуете, что у вас есть силы, которые влияют на ваше сознание?
– Конечно.
Он быстро встал и подошел к окну. Помолчав некоторое время, он сказал:
– Я не знаю, что в этом хорошего. – Он слегка побарабанил пальцами по подоконнику. – Мне надо пойти в ванную, я вернусь через несколько минут.
Он прошел мимо меня, оставив дверь открытой. Я думала, что запахнет дорогим одеколоном, но до меня донесся только аромат мыла. Свежим этот запах можно было назвать только с большой натяжкой. Его не было десять минут, а когда он вернулся, сказал:
– Извините.
– Возможно, вас расстроило то, что мы обсуждали?
– А может, я за обедом съел плохой гамбургер? Я внимательно на него посмотрела. Конечно, он понимал, что между его чувствами и расстройством желудка была определенная связь. Лицо его покраснело, он сердился.
– Не относитесь ко мне свысока, – сказал он. – Я знаю, со мной что-то не в порядке, но просто никак не могу с этим справиться.
– Надеюсь, мы справимся вместе.
Он нахмурился и продолжал молчать, потом опять ушел в ванную. Когда он вернулся, я приступила к последнему этапу сеанса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Я послала ему воздушный поцелуй и сказала:
– Передай маме, что я ее люблю.
Когда я повесила трубку, я попыталась отогнать печальное настроение, которое всегда охватывало меня после разговора с родителями. Я не могла исправить то, что сломалось в их жизни.
Они прожили вместе тридцать шесть лет и все еще жили вместе, возможно потому, что ни у одного из них не хватало смелости разорвать все это. Но обиды и измены накапливались. Мама находила отдушину в еде, отец поздно приходил домой, а иногда вообще не ночевал.
Когда я была маленькая, я часто бродила по магазину отца и видела, как к нему незаметно проскальзывали какие-то женщины. Я никак не могла понять, почему они все хихикают.
Потом я стала через окно спальни бегать по ночам на пляж. Однажды ночью я увидела завернутых в одеяло мужчину и женщину на краю утеса в пяти футах от меня. Я смотрела то на луну, то на эту парочку, а потом я услышала, как мужчина засмеялся. Никто так не смеялся, как мой отец.
5
Наш третий сеанс с Ником начался с анекдота. Он сказал:
– Вы слышали анекдот про маленькую Красную Шапочку?
В тот день он выглядел гораздо сдержанней, его голубая хлопчато-бумажная рубашка была расстегнута у ворота, руки были спокойнее.
– Когда она шла лесом к бабушкиному домику, к ней пристал большой злой волк.
Я вежливо улыбнулась. Хотя он всего лишь рассказывал анекдот, я слушала очень внимательно, пытаясь определить особенности интонации. Часто первое, что говорит пациент во время сеанса, выражает в завуалированной форме его основной конфликт.
Волк зарычал на нее и сказал: «Ложись, я тебя изнасилую». Но маленькая Красная Шапочка достала из корзиночки пистолет и сказала: «Нет, неправда, ты хочешь съесть меня, так говорится в книжке».
Он выжидательно кашлянул, а я слегка улыбнулась, но ничего не сказала, ожидая, что за этим последует.
Я узнала, что Ник встает в пять утра, чтобы хватило времени потренироваться в поднятии тяжестей, пробежаться, погладить рубашку и почистить обувь. Он жил в престижном многоквартирном доме Марина-Тауэрс, из окон открывался прекрасный вид на гавань и залив. То время, которое он посвятил описанию своих владений, показало, что у него не было по-настоящему близких людей.
– Расскажите мне о своей карьере, – попросила я. Он хмыкнул.
– Все прекрасно. Если я буду продолжать так вкалывать, то через два года могу стать компаньоном.
Однако трудовая биография свидетельствовала об обратном. Образование далось ему легко, он легко устраивался на работу, потому что сразу производил благоприятное впечатление, но за восемь лет, которые прошли с тех пор, как он стал адвокатом, он сменил уже пять фирм. Так же, как и с женщинами: когда возникал какой-то конфликт, он уходил.
– Вы можете рассказать мне о своем отце?
– Он бил меня ремнем с металлической пряжкой, если я попадал в какую-то неприятную историю. У меня был хомяк по имени Спайк. Он обычно бегал ночью в клетке и крутил колесо. Я его очень любил, а отец из-за скрипа колеса не мог спать. Мы с мачехой купили масла и смазали колесо, но это не очень-то помогло. Однажды ночью отец вытащил Спайка из клетки и ударом о стену убил его.
– Сколько вам было тогда лет?
– Шесть.
Мне хотелось сказать: «Какой же ужасный поступок совершил ваш отец!», но я понимала, что если выражу только одну сторону его переживаний, это может помешать ему выразить другую. Вместо этого я спросила:
– Как это на вас повлияло?
– Несколько месяцев я не мог есть мяса.
Он скрестил на груди руки и внимательно на меня посмотрел.
– Что еще вы хотите знать?
– Что-нибудь еще об отношении к вам вашей мачехи.
– Сначала мы не ладили, но через некоторое время она меня полюбила. Иногда она пыталась защитить меня от отца. А потом вдруг начинала дразнить, и я чувствовал себя втоптанным в дерьмо.
– У вас нет желания сейчас с ней встретиться? Он выглянул в окно, словно она стояла на улице.
– Она пыталась связаться со мной, когда умер отец. Она увидела сообщение о его смерти в газете. Но я подумал: «А ну ее к черту!» Она нас бросила. Чего ж теперь беспокоиться. Для меня она умерла.
– Как вы думаете, она повлияла на ваши отношения с женщинами?
Он достал бутылку, сделал несколько глотков.
– Она привила мне вкус к узким коротким юбкам и свитерам с большим вырезом. Мне нравятся женщины непохожие на нее, женщины, которые делают то, что я хочу. А когда женщина все выполнит, я в ответ тоже сделаю то, что хочет она.
Он покачивал головой из стороны в сторону, как пластмассовая собачка.
– Вы понимаете, что я имею в виду? Мне нравятся рабыни любви. Как в той песне Рода Стьюарта «Сегодня вечером я твоя». «Делай все, что хочешь, делай все, что хочешь», – так поется в песне. Нет никаких пределов. Жизнь кажется мне совсем другой после такой ночи.
Я молча на него посмотрела, мысленно представив себе такую ночь. Он сузил глаза.
– Я знаю, о чем вы думаете. Что я – просто мерзость какая-то. Может быть, вы и правы, но некоторые женщины так не думают. Они делают для меня то, что я прошу, и им это нравится.
– Видите ли вы какую-нибудь связь между тем, что вы потеряли и мать, и мачеху, и тем, что ищете женщину, которой могли бы управлять?
Он немного наклонил голову.
– Вы не поняли. Здесь взаимное управление друг другом… Сексуальная эйфория.
Зачем я решилась на преждевременную интерпретацию? Он еще не был готов исследовать свои бессознательные порывы, и мое подталкивание его к этому было глупой ошибкой. Я молча кивнула. Он был сердит.
– Знаете ли, я не законченный идиот. Я думаю обо всех этих вещах. Иногда я нарочно заставляю что-то делать мою теперешнюю подружку.
– Тогда вы чувствуете, что у вас есть силы, которые влияют на ваше сознание?
– Конечно.
Он быстро встал и подошел к окну. Помолчав некоторое время, он сказал:
– Я не знаю, что в этом хорошего. – Он слегка побарабанил пальцами по подоконнику. – Мне надо пойти в ванную, я вернусь через несколько минут.
Он прошел мимо меня, оставив дверь открытой. Я думала, что запахнет дорогим одеколоном, но до меня донесся только аромат мыла. Свежим этот запах можно было назвать только с большой натяжкой. Его не было десять минут, а когда он вернулся, сказал:
– Извините.
– Возможно, вас расстроило то, что мы обсуждали?
– А может, я за обедом съел плохой гамбургер? Я внимательно на него посмотрела. Конечно, он понимал, что между его чувствами и расстройством желудка была определенная связь. Лицо его покраснело, он сердился.
– Не относитесь ко мне свысока, – сказал он. – Я знаю, со мной что-то не в порядке, но просто никак не могу с этим справиться.
– Надеюсь, мы справимся вместе.
Он нахмурился и продолжал молчать, потом опять ушел в ванную. Когда он вернулся, я приступила к последнему этапу сеанса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96