«Пап, тебе решать».
Следующее воскресенье началось для Летти со слабой боли в области живота, которая исчезла через несколько секунд, затем снова появилась и снова исчезла.
После третьего – еще более сильного приступа боли – Летти испугалась, поняв, что это значит. «Пути назад нет» – мысль глупая и пустая, но она преобладала над остальными. Летти не могла не думать о проклятии, которое навлекла на своего нерожденного ребенка, об их взаимоотношениях в будущем, о грехах его матери… которые она раньше не признавала.
В середине дня боль стала невыносимой, заставив Летти закричать и согнуться пополам, – мысли о безответственности полностью были забыты.
С того момента минуты текли как часы, а часы казались мгновениями – время изменило свой ход. Ада Холл, уговаривающая потерпеть и лихорадочно набирающая номера акушерки и врача, отец, побелевший как полотно, молящийся: «Господь, посмотри за ней! Не забирай ее у меня. Ты уже взял ее мать, так оставь дочь!» – Говорил он достаточно громко, чтобы и она могла услышать, как будто это ей было нужно больше всего.
Боль, становившаяся все сильней, выгнула дугой тело, заставила кричать. Отец в панике убежал в пивную, чтобы утопить страх в алкоголе.
Оставшись одна с Адой Холл, повивальной бабкой и доктором Леви, который присутствовал при родах, хотя и знал о «грехе», Летти мечтала умереть. Такое простое решение. Она устала бороться одна; месяцы опасений, дурных предчувствий, ожидания – а теперь это.
Те, кто ей действительно был нужен, отсутствовали. Мама, которая обняла бы ее и успокоила. Дэвид, кто по праву должен был бы мерить шагами соседнюю комнату, разрываясь между тревогой и радостью отцовства. Все, что у нее осталось, это Ада Холл: растрепанные волосы, криво сидящий фартук в цветочек и неуклюжие руки, пытающиеся создать для нее какое-то подобие комфорта.
Ребенок родился следующим утром, без десяти семь. Мальчик, восьми фунтов весом.
Винни и Люси прибыли без десяти девять, услышав новость от отца по телефону. Они теснились в маленькой спальне, заполнив ее восклицаниями сочувствия и радости. Но их отец, мрачный и смущенный, держался в стороне.
Винни наклонилась над малышом, почмокала его, затем вытащила из колыбели, укачивая на руках, словно это был ее собственный ребенок.
Люси, сев на кровать рядом с сестрой, начала первой.
– Летти, дорогая, мы тут разговаривали с Винни. Нам кажется, будет лучше, если все произойдет как можно быстрее. И тебе будет легче!
– Легче? – переспросила Летти, настолько изможденная, что едва ли была в состоянии думать. Что Люси имеет в виду?
– Ребенок… разве ты не понимаешь, в каком затруднительном положении оказалась? Надо признаться, мы уже не раз обсуждали эту проблему, но не стали ничего говорить, учитывая, что скоро роды… Ты ведь не хочешь оставить его себе? Я имею в виду, папа согласился, что… Ну, он согласился.
– На что? – Боже, как трудно сосредоточить внимание. С чем таким согласился отец, о чем не стал рассказывать ей?
– Он согласился, – продолжила Люси мягко, – что ты не можешь справиться со всем одновременно – ребенок, магазин, да еще квартира. Ты понимаешь…
– Мама справлялась! – Их мама вырастила всех детей в этой самой малюсенькой квартирке.
– Но мы не были незаконно…
– Люси! – раздался резкий окрик Винни. Младшая сестра кинула на нее пристыженный взгляд и снова повернулась к кровати, пытаясь сгладить допущенную грубость.
– Понимаешь, эти соседи. Увидят, как ты катаешь коляску, а ты… ну, сама знаешь. Ты ведь не хочешь, чтобы на тебя указывали пальцем. Но если сделать так, как мы предлагаем, скоро все обо всем забудут, и ты будешь жить как прежде.
– Что я делала прежде? – Летти наконец начинала осознавать, что скрывалось за словами сестры. Глаза, обращенные к Люси, были полны негодования.
– Это несправедливо по отношению к малышу! – выпалила Люси. – Я имею в виду – отдать его на усыновление в чужие руки. Мы с Винни поговорили, и одна из нас возьмет ребенка…
– Нет!!!
Безмерно истощенная Летти, тем не менее, нашла силы, чтобы приподняться. Смесь страха и ярости пронзила ее с ног до головы, вырвавшись в этом одном слове.
Она видела, как отшатнулась Люси, как отец, стоящий у окна, повернулся к ней – бледно-голубые глаза широко распахнуты, рот под кустистыми усами раскрыт, будто силясь выговорить «О». Винни поспешно вернула ребенка в колыбель и шагнула вперед.
– Нет!!! – еще один такой крик полностью лишил ее сил, и Летти упала на подушки. – Оставь моего сына в покое!
– Но, Летти, – старшая сестра говорила терпеливо, словно с маленькой девочкой. Она подошла к кровати, отодвинув смущенную Люси. – Постарайся быть разумной. Как ты..
– Нет! – снова закричала Летти, слишком обессиленная, чтобы подняться; в зеленых глазах страх. – Он мой! Я не позволю вам забрать сына! Он мой!
Мгновение Винни выглядела совершенно обескураженной, но тут вмешалась Люси.
– Не глупи, Лет. Ты уже навлекла позор на всю семью. Эгоистка и глупая…
Последние слова потонули в визге, когда рука Летти со всего размаху опустилась на щеку сестры. Отец вскрикнул и шагнул к ним.
– Эй, я не потерплю…
Выражение в глазах Летти остановило его, и казалось, Артур Банкрофт съежился под этим взглядом. Его глаза блуждали по углам комнаты, заглядывая везде, только не смотря на дочь.
Люси схватилась за щеку, где на красном фоне отчетливо отпечатались белые следы пальцев. Вдруг закричал младенец, и, чтобы немного успокоиться, Люси подошла к нему, взяв на руки и укачивая, пока тот не затих.
Летти отвернулась, чтобы не видеть их, глядя в стену.
– Уходите, – прошептала она. – Я оставлю ребенка – он принадлежит нам с Дэвидом. Никто не смеет взять сына Дэвида.
До нее донесся голос Люси, озлобленной несправедливой пощечиной.
– Посмотрим!
Но голос Винни оставался нежным и очень убедительным.
– Ты себя плохо чувствуешь, поэтому мы сейчас уйдем. Но подумай, Летти. Разве ты хочешь, чтобы ребенок вырос с клеймом… ээ… мне придется сказать… с клеймом ублюдка. А так его и назовут. Другие дети. Они могут быть такими жестокими. Когда узнают, что у малыша нет отца, они его обзовут именно подобным словом. Ты этого хочешь? Если да, то ты думаешь только о себе!
Винни придвинулась как можно ближе, чтобы ее слышала одна Летти.
– Если ты отдашь ребенка чужим людям, то никогда его не увидишь. А если его возьму я, твоя старшая сестра, вы могли бы часто видеться. И мои сыновья считали бы его своим братом. Мы бы назвали его Джоном или Кристофером…
– Я подобрала имя, – пробормотала Летти. – Его зовут Дэвид.
– Не думаю… – Попытка Люси возразить была пресечена взглядом, брошенным на нее Винни.
Старшая сестра вновь повернулась к молодой матери, продолжив все тем же успокаивающим тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Следующее воскресенье началось для Летти со слабой боли в области живота, которая исчезла через несколько секунд, затем снова появилась и снова исчезла.
После третьего – еще более сильного приступа боли – Летти испугалась, поняв, что это значит. «Пути назад нет» – мысль глупая и пустая, но она преобладала над остальными. Летти не могла не думать о проклятии, которое навлекла на своего нерожденного ребенка, об их взаимоотношениях в будущем, о грехах его матери… которые она раньше не признавала.
В середине дня боль стала невыносимой, заставив Летти закричать и согнуться пополам, – мысли о безответственности полностью были забыты.
С того момента минуты текли как часы, а часы казались мгновениями – время изменило свой ход. Ада Холл, уговаривающая потерпеть и лихорадочно набирающая номера акушерки и врача, отец, побелевший как полотно, молящийся: «Господь, посмотри за ней! Не забирай ее у меня. Ты уже взял ее мать, так оставь дочь!» – Говорил он достаточно громко, чтобы и она могла услышать, как будто это ей было нужно больше всего.
Боль, становившаяся все сильней, выгнула дугой тело, заставила кричать. Отец в панике убежал в пивную, чтобы утопить страх в алкоголе.
Оставшись одна с Адой Холл, повивальной бабкой и доктором Леви, который присутствовал при родах, хотя и знал о «грехе», Летти мечтала умереть. Такое простое решение. Она устала бороться одна; месяцы опасений, дурных предчувствий, ожидания – а теперь это.
Те, кто ей действительно был нужен, отсутствовали. Мама, которая обняла бы ее и успокоила. Дэвид, кто по праву должен был бы мерить шагами соседнюю комнату, разрываясь между тревогой и радостью отцовства. Все, что у нее осталось, это Ада Холл: растрепанные волосы, криво сидящий фартук в цветочек и неуклюжие руки, пытающиеся создать для нее какое-то подобие комфорта.
Ребенок родился следующим утром, без десяти семь. Мальчик, восьми фунтов весом.
Винни и Люси прибыли без десяти девять, услышав новость от отца по телефону. Они теснились в маленькой спальне, заполнив ее восклицаниями сочувствия и радости. Но их отец, мрачный и смущенный, держался в стороне.
Винни наклонилась над малышом, почмокала его, затем вытащила из колыбели, укачивая на руках, словно это был ее собственный ребенок.
Люси, сев на кровать рядом с сестрой, начала первой.
– Летти, дорогая, мы тут разговаривали с Винни. Нам кажется, будет лучше, если все произойдет как можно быстрее. И тебе будет легче!
– Легче? – переспросила Летти, настолько изможденная, что едва ли была в состоянии думать. Что Люси имеет в виду?
– Ребенок… разве ты не понимаешь, в каком затруднительном положении оказалась? Надо признаться, мы уже не раз обсуждали эту проблему, но не стали ничего говорить, учитывая, что скоро роды… Ты ведь не хочешь оставить его себе? Я имею в виду, папа согласился, что… Ну, он согласился.
– На что? – Боже, как трудно сосредоточить внимание. С чем таким согласился отец, о чем не стал рассказывать ей?
– Он согласился, – продолжила Люси мягко, – что ты не можешь справиться со всем одновременно – ребенок, магазин, да еще квартира. Ты понимаешь…
– Мама справлялась! – Их мама вырастила всех детей в этой самой малюсенькой квартирке.
– Но мы не были незаконно…
– Люси! – раздался резкий окрик Винни. Младшая сестра кинула на нее пристыженный взгляд и снова повернулась к кровати, пытаясь сгладить допущенную грубость.
– Понимаешь, эти соседи. Увидят, как ты катаешь коляску, а ты… ну, сама знаешь. Ты ведь не хочешь, чтобы на тебя указывали пальцем. Но если сделать так, как мы предлагаем, скоро все обо всем забудут, и ты будешь жить как прежде.
– Что я делала прежде? – Летти наконец начинала осознавать, что скрывалось за словами сестры. Глаза, обращенные к Люси, были полны негодования.
– Это несправедливо по отношению к малышу! – выпалила Люси. – Я имею в виду – отдать его на усыновление в чужие руки. Мы с Винни поговорили, и одна из нас возьмет ребенка…
– Нет!!!
Безмерно истощенная Летти, тем не менее, нашла силы, чтобы приподняться. Смесь страха и ярости пронзила ее с ног до головы, вырвавшись в этом одном слове.
Она видела, как отшатнулась Люси, как отец, стоящий у окна, повернулся к ней – бледно-голубые глаза широко распахнуты, рот под кустистыми усами раскрыт, будто силясь выговорить «О». Винни поспешно вернула ребенка в колыбель и шагнула вперед.
– Нет!!! – еще один такой крик полностью лишил ее сил, и Летти упала на подушки. – Оставь моего сына в покое!
– Но, Летти, – старшая сестра говорила терпеливо, словно с маленькой девочкой. Она подошла к кровати, отодвинув смущенную Люси. – Постарайся быть разумной. Как ты..
– Нет! – снова закричала Летти, слишком обессиленная, чтобы подняться; в зеленых глазах страх. – Он мой! Я не позволю вам забрать сына! Он мой!
Мгновение Винни выглядела совершенно обескураженной, но тут вмешалась Люси.
– Не глупи, Лет. Ты уже навлекла позор на всю семью. Эгоистка и глупая…
Последние слова потонули в визге, когда рука Летти со всего размаху опустилась на щеку сестры. Отец вскрикнул и шагнул к ним.
– Эй, я не потерплю…
Выражение в глазах Летти остановило его, и казалось, Артур Банкрофт съежился под этим взглядом. Его глаза блуждали по углам комнаты, заглядывая везде, только не смотря на дочь.
Люси схватилась за щеку, где на красном фоне отчетливо отпечатались белые следы пальцев. Вдруг закричал младенец, и, чтобы немного успокоиться, Люси подошла к нему, взяв на руки и укачивая, пока тот не затих.
Летти отвернулась, чтобы не видеть их, глядя в стену.
– Уходите, – прошептала она. – Я оставлю ребенка – он принадлежит нам с Дэвидом. Никто не смеет взять сына Дэвида.
До нее донесся голос Люси, озлобленной несправедливой пощечиной.
– Посмотрим!
Но голос Винни оставался нежным и очень убедительным.
– Ты себя плохо чувствуешь, поэтому мы сейчас уйдем. Но подумай, Летти. Разве ты хочешь, чтобы ребенок вырос с клеймом… ээ… мне придется сказать… с клеймом ублюдка. А так его и назовут. Другие дети. Они могут быть такими жестокими. Когда узнают, что у малыша нет отца, они его обзовут именно подобным словом. Ты этого хочешь? Если да, то ты думаешь только о себе!
Винни придвинулась как можно ближе, чтобы ее слышала одна Летти.
– Если ты отдашь ребенка чужим людям, то никогда его не увидишь. А если его возьму я, твоя старшая сестра, вы могли бы часто видеться. И мои сыновья считали бы его своим братом. Мы бы назвали его Джоном или Кристофером…
– Я подобрала имя, – пробормотала Летти. – Его зовут Дэвид.
– Не думаю… – Попытка Люси возразить была пресечена взглядом, брошенным на нее Винни.
Старшая сестра вновь повернулась к молодой матери, продолжив все тем же успокаивающим тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91