Поступим по закону наших предков: судить будет все селение.
– Пять миллионов! – достаточно твердым голосом предложил Чинь.
– Никакими богатствами мира не возместить содеянного.
– Десять.
– Каждый лоскуток кожи, который с вас стянут живого, стоит дороже…
– Я ни о чем не знаю! – завопил Чинь. Теперь его обуял дикий, звериный страх. – Клянусь вам, доктор Мэй: я ни о чем таком не знаю! Я к газу отношения не имею…
– Вот видите, это уже прогресс. Вы подтвердили, что использовался газ! Именно это доктор Меркер и установил.
– Я никого не убивал!
– Великие убийцы никогда не убивали собственными руками. Убивали по их приказу! В этом отношении вы искусный политик. Ваше дело – повелевать. А лакеев-исполнителей найдется предостаточно.
– Доктор Мэй… прошу вас, поверьте: я всегда исполнял чужую волю! Я готов отдать все, чем обладаю, если вы согласитесь…
– Ваши проклятые деньги! – Доктор Мэй с горечью махнул рукой. – Каждое из убийств производилось по вашему приказу. Один ваш голос был превыше всех земных установлений. И кто бы там этот газ ни выдумал – на то была не чья-то, а ваша воля! Сколько сотен или тысяч молодых людей вы отравили во время первичных испытаний? Искалечили, убили! Разве они не были для вас подопытными, на которых вы проверяли действие нового вещества, определяя его количественный состав? Указания исходили от вас!
– Нет! Я не имею с этим ничего общего!
Глаза Чиня расширились. Кун Лундзы занес в помещение и поставил рядом с ним древнекитайский станок для пыток. В расходящихся от деревянного станка в стороны балках были массивные шарниры, замки и два круглых отверстия, в которые просовывали, а затем зажимали кисти рук. Они оказывались как бы в тисках, которые можно было стискивать сколь угодно туго. И вдобавок растягивать руки и разворачивать их в разные стороны.
Затем внесли металлический котел с раскаленными древесными угольями и тоже поставили рядом. В лакированном тазу лежали заостренные бамбуковые ростки.
Чиня охватил неописуемый ужас, его глаза вывалились из орбит.
– Я ненадолго оставлю вас, – сказал доктор Мэй и отдал поклон. – Капитан Кун Лундзы – отец, снедаемый горем. Его дочь сошла на сушу – и больше ее нет. Он попытается узнать от вас, Чинь, куда она могла пропасть. Кун поклоняется старым обычаям и будет расспрашивать вас, как было принято у наших древних предков.
– Мэй! Вы не сделаете этого! – закричал Чинь. – Выслушайте меня…
– Ваши пальцы никогда не погладят нежную, бархатную кожу Лоры – вам предстоящая процедура известна, Чинь. Она еще относительно безобидна по сравнению с другими способами пыток, которых наши предки не чуждались.
– Вы не сделаете этого! – снова закричал Чинь. – Мэй, вы этого не сделаете! Это бесчеловечно!
– Разве господин Чао еще человек?
– Я не самый главный! Мне тоже приказывают!
Чинь даже взвыл. Трое мужчин освободили его от пут, но с такой быстротой и ловкостью всунули кисти рук Чиня в отверстия в балках и подкрутили зажимы, что он не успел даже попытаться оказать сопротивление. Пододвинули поближе котел с угольями, обнажили первый заостренный бамбуковый росток.
– Я назову имена… – заорал он, когда острие бамбука вонзилось ему в чувствительную плоть под ногтем большого пальца. – Мэй, я умоляю вас… сжальтесь… я только выполнял приказы других!
Росток бамбука медленно истлевал в подушечке большого пальца. Тучное тело Чиня сотрясалось, как в припадке эпилепсии, пот стекал по нему ручьями. Доктор Мэй отвел руку Куна, который стоял с зажатым в клещах раскаленным углем, и вытащил росток из-под ногтя. Уронив голову на поперечную балку, Чинь разрыдался. Он выл.
– Выкладывайте, Чинь, – спокойно проговорил Мэй. – Я не изверг, а вы – трус. Такова исходная ситуация. Выкладывайте…
Чинь продолжал лить слезы, впиваясь зубами в балку, а потом с такой силой ударил по ней головой, что сильно рассек лоб и кровь залила все лицо.
– Эта… эта газовая инфекция… создание нового наркотика… это придумали медики. – Он вдруг заговорил монотонно, словно болевой шок подействовал на него как транквилизатор. – Я к этому никакого отношения не имел… мое дело – сами акции и их координация. А кто готовил убийства… я не знаю. Имена меня не интересовали, за это отвечали медицинские эксперты. Мне только докладывали: подготовлено столько-то человек.
Мэй кивнул. Сейчас Чинь говорил правду. Ему вспомнился господин в сером шелковом костюме, который вышел из задней комнаты «Семи радостей» и которого он узнал. Двенадцать лет назад он считался в Коулуне восходящей звездой.
– Назовите имена, Чинь. Кто ведущий медицинский эксперт вашей организации? – Доктор Мэй постучал по его раздувшемуся большому пальцу. Чинь закричал от боли. – Кто отвечает за научную сторону эксперимента?
– Доктор Ван Андзы.
Мэй перевел дыхание. «Одно дело сделано, – подумал он. – А теперь надо добраться до сути. Если не Чинь замахнулся на неограниченную власть, то кто?»
– А другие? – спросил Мэй.
– У каждого свой круг обязанностей. Это называлось «секциями». Весь… весь мир был разделен на «секции»… Считалось, что впоследствии столица мирового правительства будет в Париже.
– Безумцы! – Доктор Мэй был потрясен. – О-о, безумцы…
Чинь плакал. Со слезами проливались и новые имена, он называл около двадцати имен начальников «секций», которые записал Кун Лундзы. Наконец он умолк, опустив окровавленный лоб на балку.
– Вот и все… – едва слышно проговорил он. – Я не солгал. Я был одним из исполнителей. Я лишь передавал вниз то, что мне передавалось сверху.
– А кто стоял за всем этим? Кто этот безумец из черной мглы? – спросил Мэй. – Чинь, если вы соврете, мы сожжем вам все пальцы…
– Я не солгу, – выдавил из себя Чинь. – Пусть меня даже четвертуют, Мэй, но я скажу всю правду…
– Кто?!
Мэй даже представить себе не мог, какие чувства владели Чинем, когда он произнес единственное некитайское имя:
– Джеймс Маклиндли.
Доктор Мэй упал на скамейку, словно у него отнялись ноги.
15
Идея, случайно пришедшая на ум доктору Меркеру, овладела им всерьез и надолго. Отговорить его оказалось не под силу никому. Даже Янг.
– О чем мы спорим? Я ради госпиталя на джонке готов хоть сутками просить милостыню, – отвечал он всякий раз. – Деньги у него несчитанные! Так почему бы и не припасть к неиссякаемому источнику?
– Я против! – возражала Янг, до сих пор редко проявлявшая твердость характера в отношениях с ним. – Он ни в коем случае не должен знать, где мы живем.
– Он и не узнает.
– Смешно! Думаешь, он даст тебе хоть цент неизвестно на что? Больница на джонке – этим для него все сказано.
– С какой стати мы должны держать это в тайне? И именно от него?
– Меня в его доме хотели убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Пять миллионов! – достаточно твердым голосом предложил Чинь.
– Никакими богатствами мира не возместить содеянного.
– Десять.
– Каждый лоскуток кожи, который с вас стянут живого, стоит дороже…
– Я ни о чем не знаю! – завопил Чинь. Теперь его обуял дикий, звериный страх. – Клянусь вам, доктор Мэй: я ни о чем таком не знаю! Я к газу отношения не имею…
– Вот видите, это уже прогресс. Вы подтвердили, что использовался газ! Именно это доктор Меркер и установил.
– Я никого не убивал!
– Великие убийцы никогда не убивали собственными руками. Убивали по их приказу! В этом отношении вы искусный политик. Ваше дело – повелевать. А лакеев-исполнителей найдется предостаточно.
– Доктор Мэй… прошу вас, поверьте: я всегда исполнял чужую волю! Я готов отдать все, чем обладаю, если вы согласитесь…
– Ваши проклятые деньги! – Доктор Мэй с горечью махнул рукой. – Каждое из убийств производилось по вашему приказу. Один ваш голос был превыше всех земных установлений. И кто бы там этот газ ни выдумал – на то была не чья-то, а ваша воля! Сколько сотен или тысяч молодых людей вы отравили во время первичных испытаний? Искалечили, убили! Разве они не были для вас подопытными, на которых вы проверяли действие нового вещества, определяя его количественный состав? Указания исходили от вас!
– Нет! Я не имею с этим ничего общего!
Глаза Чиня расширились. Кун Лундзы занес в помещение и поставил рядом с ним древнекитайский станок для пыток. В расходящихся от деревянного станка в стороны балках были массивные шарниры, замки и два круглых отверстия, в которые просовывали, а затем зажимали кисти рук. Они оказывались как бы в тисках, которые можно было стискивать сколь угодно туго. И вдобавок растягивать руки и разворачивать их в разные стороны.
Затем внесли металлический котел с раскаленными древесными угольями и тоже поставили рядом. В лакированном тазу лежали заостренные бамбуковые ростки.
Чиня охватил неописуемый ужас, его глаза вывалились из орбит.
– Я ненадолго оставлю вас, – сказал доктор Мэй и отдал поклон. – Капитан Кун Лундзы – отец, снедаемый горем. Его дочь сошла на сушу – и больше ее нет. Он попытается узнать от вас, Чинь, куда она могла пропасть. Кун поклоняется старым обычаям и будет расспрашивать вас, как было принято у наших древних предков.
– Мэй! Вы не сделаете этого! – закричал Чинь. – Выслушайте меня…
– Ваши пальцы никогда не погладят нежную, бархатную кожу Лоры – вам предстоящая процедура известна, Чинь. Она еще относительно безобидна по сравнению с другими способами пыток, которых наши предки не чуждались.
– Вы не сделаете этого! – снова закричал Чинь. – Мэй, вы этого не сделаете! Это бесчеловечно!
– Разве господин Чао еще человек?
– Я не самый главный! Мне тоже приказывают!
Чинь даже взвыл. Трое мужчин освободили его от пут, но с такой быстротой и ловкостью всунули кисти рук Чиня в отверстия в балках и подкрутили зажимы, что он не успел даже попытаться оказать сопротивление. Пододвинули поближе котел с угольями, обнажили первый заостренный бамбуковый росток.
– Я назову имена… – заорал он, когда острие бамбука вонзилось ему в чувствительную плоть под ногтем большого пальца. – Мэй, я умоляю вас… сжальтесь… я только выполнял приказы других!
Росток бамбука медленно истлевал в подушечке большого пальца. Тучное тело Чиня сотрясалось, как в припадке эпилепсии, пот стекал по нему ручьями. Доктор Мэй отвел руку Куна, который стоял с зажатым в клещах раскаленным углем, и вытащил росток из-под ногтя. Уронив голову на поперечную балку, Чинь разрыдался. Он выл.
– Выкладывайте, Чинь, – спокойно проговорил Мэй. – Я не изверг, а вы – трус. Такова исходная ситуация. Выкладывайте…
Чинь продолжал лить слезы, впиваясь зубами в балку, а потом с такой силой ударил по ней головой, что сильно рассек лоб и кровь залила все лицо.
– Эта… эта газовая инфекция… создание нового наркотика… это придумали медики. – Он вдруг заговорил монотонно, словно болевой шок подействовал на него как транквилизатор. – Я к этому никакого отношения не имел… мое дело – сами акции и их координация. А кто готовил убийства… я не знаю. Имена меня не интересовали, за это отвечали медицинские эксперты. Мне только докладывали: подготовлено столько-то человек.
Мэй кивнул. Сейчас Чинь говорил правду. Ему вспомнился господин в сером шелковом костюме, который вышел из задней комнаты «Семи радостей» и которого он узнал. Двенадцать лет назад он считался в Коулуне восходящей звездой.
– Назовите имена, Чинь. Кто ведущий медицинский эксперт вашей организации? – Доктор Мэй постучал по его раздувшемуся большому пальцу. Чинь закричал от боли. – Кто отвечает за научную сторону эксперимента?
– Доктор Ван Андзы.
Мэй перевел дыхание. «Одно дело сделано, – подумал он. – А теперь надо добраться до сути. Если не Чинь замахнулся на неограниченную власть, то кто?»
– А другие? – спросил Мэй.
– У каждого свой круг обязанностей. Это называлось «секциями». Весь… весь мир был разделен на «секции»… Считалось, что впоследствии столица мирового правительства будет в Париже.
– Безумцы! – Доктор Мэй был потрясен. – О-о, безумцы…
Чинь плакал. Со слезами проливались и новые имена, он называл около двадцати имен начальников «секций», которые записал Кун Лундзы. Наконец он умолк, опустив окровавленный лоб на балку.
– Вот и все… – едва слышно проговорил он. – Я не солгал. Я был одним из исполнителей. Я лишь передавал вниз то, что мне передавалось сверху.
– А кто стоял за всем этим? Кто этот безумец из черной мглы? – спросил Мэй. – Чинь, если вы соврете, мы сожжем вам все пальцы…
– Я не солгу, – выдавил из себя Чинь. – Пусть меня даже четвертуют, Мэй, но я скажу всю правду…
– Кто?!
Мэй даже представить себе не мог, какие чувства владели Чинем, когда он произнес единственное некитайское имя:
– Джеймс Маклиндли.
Доктор Мэй упал на скамейку, словно у него отнялись ноги.
15
Идея, случайно пришедшая на ум доктору Меркеру, овладела им всерьез и надолго. Отговорить его оказалось не под силу никому. Даже Янг.
– О чем мы спорим? Я ради госпиталя на джонке готов хоть сутками просить милостыню, – отвечал он всякий раз. – Деньги у него несчитанные! Так почему бы и не припасть к неиссякаемому источнику?
– Я против! – возражала Янг, до сих пор редко проявлявшая твердость характера в отношениях с ним. – Он ни в коем случае не должен знать, где мы живем.
– Он и не узнает.
– Смешно! Думаешь, он даст тебе хоть цент неизвестно на что? Больница на джонке – этим для него все сказано.
– С какой стати мы должны держать это в тайне? И именно от него?
– Меня в его доме хотели убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77