Сегодня ее читали десятки тысяч людей. Может быть, вся страна. Все узнали о том, что он спас девушку, вынес ее из огня. Он – герой! Сидней старался убедить себя в этом, поверить в слова Норисона. Патрон знает цену славе. Он не ошибается!
Под монотонный стук колес Джэксон думал о будущем. Когда-нибудь будут так писать о нем как о чемпионе. Обязательно будут! Он уснул перед рассветом.
В Балтимору приехали утром. Едва Джэксон с Максуэллом вышли из вагона, как их сразу окружили мальчишки.
– Купите газету! Феноменальный результат Юркинга!
– Последние спортивные новости!
– Новый рекорд Чарли Юркинга!
Сидней дал им несколько центов. Схватив монеты, мальчишки устремились к другим приезжим. Максуэлл сунул газеты в карман.
– Трубач делает успехи. Прочтем в отеле.
– Какой трубач?
– Чарли Юркииг. Он был последним трубачом в захудалом оркестре, а сейчас стал первым шарлатаном в спорте.
– Это интересно, Мики!
– Противно.
Сидней посмотрел на тренера. Тот говорил совершенно серьезно. В номере гостиницы Максуэлл быстро перелистал газеты.
– В нашем матче совсем мало поместили. Все, черт возьми, о Юркинге, о его сверхдальнем плевке.
– Он мастерски плюется.
– Тебе стыдно так говорить, Сидней. Разве это спорт? Плевок есть плевок и никакого отношения к спорту не имеет. Это шарлатанство! – Максуэлл прошелся по комнате. – Королям жевательных резинок нужна реклама. Вот они и устраивают состязания по плевкам. А за доллары люди будут не только плеваться – на животе проползут от Нью-Йорка до Сан-Франциско.
Джэксон заглянул в газеты. Действительно, тренер прав. Соревнования по плевкам на первенство штата и реклама жевательных резинок оттеснили на задний план все другие события, даже уголовную хронику. Что жe касается нью-йоркского пожара, то о нем вообще не упоминалось. Словно его вовсе не было. Реклама была так заманчива, что Сиднею захотелось попробовать новинку – ароматную жевательную резинку.
– Мики, давай купим жвачку. Она, кажется, укрепляет челюсти.
Тренер не ответил. И только укоризненно покачал головой. Вошел служащий отеля и на подносе принес набор жевательных резинок.
– У нас неделя укрепления челюстей. Предлагаю вам самые лучшие сорта, последний выпуск, – он указал пальцем на голубые и розовые коробочки, – а это – новинки! Ароматные и мятные. Укрепляют десны и освежают полость рта. Сколько прикажете?
Джэксон взял по две пачки. Распечатал. В каждой из них было по дюжине резиночек, гладеньких, блестящих, как карамель.
Потом в отель вошли представители местной печати. Они засыпали Джэксона и Максуэлла вопросами. Их интересовало все: когда начал Сидней тренироваться и сколько провел поединков, откуда родом и кто его родители. И, конечно, допытывались, какая из жевательных резинок ему больше нравится.
– Сегодня ни один балтиморец не ходит без резинки в зубах.
Сначала Сиднею понравилась неделя укрепления челюстей. Боксер с удовольствием жевал резинку и добродушно посмеивался над Максуэллом, который видеть не желал, как он говорил, этой дряни.
На улице, в трамваях и автобусах, в кафе и магазинах – всюду продавали и усиленно рекламировали разные сорта жевательных резинок. Рядом с рекламами повсюду пестрели объявления: «Король жевательных резинок Фьюльтон вручит чек на тысячу долларов тому, кто побьет рекорд Юркинга». Это было заманчиво. Взрослые люди, не говоря уж о подростках, на ходу усиленно работали зубами, собирались небольшими группами и, окружив урну, плевались, состязались в дальности и точности. Каждый мечтал заработать тысячу долларов. Ведь это так просто!
Жевательная резинка была всюду.
К вечеру она стала раздражать Сиднея. Теперь над ним подшучивал тренер, советовал купить новые сорта жвачек.
– А вот эту ты еще не пробовал!
6
Часа за два до начала поединка Максуэлл уложил Сиднея в постель.
– Полностью расслабься.
Джэксон положил ноги на спинку кровати и посмотрел в окно. Небо над грязными крышами домов было охвачено ярким пламенем всех оттенков красного цвета. Сидней снова вспомнил о пожаре. Вспомнил, как пожарники выносили обугленные, скорчившиеся тела женщин. Сто сорок шесть жертв! Просто невероятно.
– Какой закат! – сказал Максуэлл. – Тебе нравится?
– Что?
– Закат! Тебе нравится?
– Да. Как пожар.
– Не совсем. Пожар приносит горе, а закат – радость.
– Иллай сказал, что там сгорело сто сорок шесть работниц.
– Несчастный случай.
– Случай?! Нет. Иллай сказал, что там не было запасного выхода.
Максуэлл молчал. Он смотрел на закат. Потом задумчиво спросил – скорее самого себя, чем Джэксона:
– А у нас есть запасной выход?
Сидней посмотрел на тренера.
– Не знаю, Мики. Ты думаешь, отель может загореться?
– Нет. Я думаю о жизни.
– Причем тут запасной выход?
– Я просто так. Какой красивый закат!
– Да. Как пожар.
Каждый думал о своем.
7
Перед матчем состоялось взвешивание противников. Первым на весы встал балтиморец негр Ульсар. На нем были белые трусы и белоснежные боксерские ботинки. Их белизна контрастировала с темным цветом хорошо тренированного тела.
– Семьдесят два килограмма пятьсот грамм! – крикнул судья, производивший взвешивание. – Чистый средний вес!
Журналисты щелкали аппаратами, Максуэлл и тренер негра следили за правильностью взвешивания. Сидней Джэксон оказался легче своего противника на сто пятьдесят граммов.
– Оба соперника почти одного веса! – выкрикнул судья на ринге. – Пусть бой покажет, кто из них сильнейший!
Балтиморец оказался холодным и расчетливым бойцом. Даже слишком расчетливым. В этом Сидней Джэксон убедился в первых двух раундах. Ульсар не принимал вызова Джэксона вести бой в быстром темпе, не стремился к обострению поединка, хладнокровно уходил от сближения. В то же время он зорко следил за каждым движением Джэксона и не упускал ни одной возможности контратаковать, нанести два-три легких ответных удара. Таким образом, к концу раунда у него оказывалось больше очков. Ведь судьи засчитывают каждый удар, независимо от его силы.
В третьем раунде картина не изменилась. Все попытки Джэксона обострить поединок, вовлечь Ульсара в водоворот темпового боя и там, в ходе быстро меняющихся ситуаций, переиграть, добиться преимущества за счет быстроты и техники и, развивая наступление, провести решающий удар – все эти попытки оканчивались безуспешно. Ульсар не «клевал» ни на какие приманки. Он оставался спокойным и расчетливым, словно у него в груди билось не сердце, а работал хорошо слаженный механизм. Джэксон стал нервничать. Он понимал, что проигрывает и третий раунд. Проигрывает, хотя все время атакует!
В минутный перерыв Максуэлл, водя мокрой губкой по груди Сиднея, советовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Под монотонный стук колес Джэксон думал о будущем. Когда-нибудь будут так писать о нем как о чемпионе. Обязательно будут! Он уснул перед рассветом.
В Балтимору приехали утром. Едва Джэксон с Максуэллом вышли из вагона, как их сразу окружили мальчишки.
– Купите газету! Феноменальный результат Юркинга!
– Последние спортивные новости!
– Новый рекорд Чарли Юркинга!
Сидней дал им несколько центов. Схватив монеты, мальчишки устремились к другим приезжим. Максуэлл сунул газеты в карман.
– Трубач делает успехи. Прочтем в отеле.
– Какой трубач?
– Чарли Юркииг. Он был последним трубачом в захудалом оркестре, а сейчас стал первым шарлатаном в спорте.
– Это интересно, Мики!
– Противно.
Сидней посмотрел на тренера. Тот говорил совершенно серьезно. В номере гостиницы Максуэлл быстро перелистал газеты.
– В нашем матче совсем мало поместили. Все, черт возьми, о Юркинге, о его сверхдальнем плевке.
– Он мастерски плюется.
– Тебе стыдно так говорить, Сидней. Разве это спорт? Плевок есть плевок и никакого отношения к спорту не имеет. Это шарлатанство! – Максуэлл прошелся по комнате. – Королям жевательных резинок нужна реклама. Вот они и устраивают состязания по плевкам. А за доллары люди будут не только плеваться – на животе проползут от Нью-Йорка до Сан-Франциско.
Джэксон заглянул в газеты. Действительно, тренер прав. Соревнования по плевкам на первенство штата и реклама жевательных резинок оттеснили на задний план все другие события, даже уголовную хронику. Что жe касается нью-йоркского пожара, то о нем вообще не упоминалось. Словно его вовсе не было. Реклама была так заманчива, что Сиднею захотелось попробовать новинку – ароматную жевательную резинку.
– Мики, давай купим жвачку. Она, кажется, укрепляет челюсти.
Тренер не ответил. И только укоризненно покачал головой. Вошел служащий отеля и на подносе принес набор жевательных резинок.
– У нас неделя укрепления челюстей. Предлагаю вам самые лучшие сорта, последний выпуск, – он указал пальцем на голубые и розовые коробочки, – а это – новинки! Ароматные и мятные. Укрепляют десны и освежают полость рта. Сколько прикажете?
Джэксон взял по две пачки. Распечатал. В каждой из них было по дюжине резиночек, гладеньких, блестящих, как карамель.
Потом в отель вошли представители местной печати. Они засыпали Джэксона и Максуэлла вопросами. Их интересовало все: когда начал Сидней тренироваться и сколько провел поединков, откуда родом и кто его родители. И, конечно, допытывались, какая из жевательных резинок ему больше нравится.
– Сегодня ни один балтиморец не ходит без резинки в зубах.
Сначала Сиднею понравилась неделя укрепления челюстей. Боксер с удовольствием жевал резинку и добродушно посмеивался над Максуэллом, который видеть не желал, как он говорил, этой дряни.
На улице, в трамваях и автобусах, в кафе и магазинах – всюду продавали и усиленно рекламировали разные сорта жевательных резинок. Рядом с рекламами повсюду пестрели объявления: «Король жевательных резинок Фьюльтон вручит чек на тысячу долларов тому, кто побьет рекорд Юркинга». Это было заманчиво. Взрослые люди, не говоря уж о подростках, на ходу усиленно работали зубами, собирались небольшими группами и, окружив урну, плевались, состязались в дальности и точности. Каждый мечтал заработать тысячу долларов. Ведь это так просто!
Жевательная резинка была всюду.
К вечеру она стала раздражать Сиднея. Теперь над ним подшучивал тренер, советовал купить новые сорта жвачек.
– А вот эту ты еще не пробовал!
6
Часа за два до начала поединка Максуэлл уложил Сиднея в постель.
– Полностью расслабься.
Джэксон положил ноги на спинку кровати и посмотрел в окно. Небо над грязными крышами домов было охвачено ярким пламенем всех оттенков красного цвета. Сидней снова вспомнил о пожаре. Вспомнил, как пожарники выносили обугленные, скорчившиеся тела женщин. Сто сорок шесть жертв! Просто невероятно.
– Какой закат! – сказал Максуэлл. – Тебе нравится?
– Что?
– Закат! Тебе нравится?
– Да. Как пожар.
– Не совсем. Пожар приносит горе, а закат – радость.
– Иллай сказал, что там сгорело сто сорок шесть работниц.
– Несчастный случай.
– Случай?! Нет. Иллай сказал, что там не было запасного выхода.
Максуэлл молчал. Он смотрел на закат. Потом задумчиво спросил – скорее самого себя, чем Джэксона:
– А у нас есть запасной выход?
Сидней посмотрел на тренера.
– Не знаю, Мики. Ты думаешь, отель может загореться?
– Нет. Я думаю о жизни.
– Причем тут запасной выход?
– Я просто так. Какой красивый закат!
– Да. Как пожар.
Каждый думал о своем.
7
Перед матчем состоялось взвешивание противников. Первым на весы встал балтиморец негр Ульсар. На нем были белые трусы и белоснежные боксерские ботинки. Их белизна контрастировала с темным цветом хорошо тренированного тела.
– Семьдесят два килограмма пятьсот грамм! – крикнул судья, производивший взвешивание. – Чистый средний вес!
Журналисты щелкали аппаратами, Максуэлл и тренер негра следили за правильностью взвешивания. Сидней Джэксон оказался легче своего противника на сто пятьдесят граммов.
– Оба соперника почти одного веса! – выкрикнул судья на ринге. – Пусть бой покажет, кто из них сильнейший!
Балтиморец оказался холодным и расчетливым бойцом. Даже слишком расчетливым. В этом Сидней Джэксон убедился в первых двух раундах. Ульсар не принимал вызова Джэксона вести бой в быстром темпе, не стремился к обострению поединка, хладнокровно уходил от сближения. В то же время он зорко следил за каждым движением Джэксона и не упускал ни одной возможности контратаковать, нанести два-три легких ответных удара. Таким образом, к концу раунда у него оказывалось больше очков. Ведь судьи засчитывают каждый удар, независимо от его силы.
В третьем раунде картина не изменилась. Все попытки Джэксона обострить поединок, вовлечь Ульсара в водоворот темпового боя и там, в ходе быстро меняющихся ситуаций, переиграть, добиться преимущества за счет быстроты и техники и, развивая наступление, провести решающий удар – все эти попытки оканчивались безуспешно. Ульсар не «клевал» ни на какие приманки. Он оставался спокойным и расчетливым, словно у него в груди билось не сердце, а работал хорошо слаженный механизм. Джэксон стал нервничать. Он понимал, что проигрывает и третий раунд. Проигрывает, хотя все время атакует!
В минутный перерыв Максуэлл, водя мокрой губкой по груди Сиднея, советовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79