Отчаиваться грешно: кто знает, может быть, счастье еще улыбнется ей и введет в свои лучезарные чертоги.
Размышления девушки были прерваны грубым и неожиданным образом. Какой-то человек схватил ее за руку и сказал ей:
– Я уже давно слежу за вами. Идите за мной!
– Куда это? Боже мой! Что я сделала, что вам надо? – в испуге вскрикнула бедная девушка, не понимая, почему ее так грубо схватили.
– Вам говорят – идите за нами, и без разговоров! – раздался позади нее еще один грубый голос, и еще чья-то сильная рука схватила ее с другой стороны.
Амелия стала кричать и отбиваться, призывая на помощь.
Некоторые прохожие остановились около нее.
– Ничего, ничего, – сказал один из схвативших ее людей, – эта девица скандалит, и мы отправляем ее в полицейский пост.
Прохожие спокойно отправились дальше, повторяя: «Ничего особенного».
Амелия теряла сознание. Ужас, стыд, отчаяние подавили ее энергию. Она чувствовала, что ее уводят, но не могла ни кричать, ни защищаться. Ее посадили в заранее приготовленный фиакр. Она наклонилась к дверце и хотела выбить стекло, однако агент, сидевший с той стороны, предупредил ее, что если она будет кричать и рваться, то он будет вынужден надеть ей кандалы и заткнуть рот.
Ей пришлось покориться и терпеливо ждать. Когда-нибудь фиакр остановится, найдутся люди, которым она пожалуется, потребует сострадания и справедливости. Как бы ни был могуществен министр полиции, но и он не может держать ее пленницей без всякого основания. Он предупредил ее, что будет мстить и что они еще встретятся в кордегардии, на полицейском посту, где хозяином будет он, Фушэ. Но она будет защищаться, сопротивляться, призывать людей на помощь, ее крики будут услышаны, ее освободят…
Амелия снова почувствовала себя сильной, рассудительной, энергичной: ведь она не была еще в когтях Фушэ.
Фиакр остановился перед уединенным, но обыкновенным домом, с решеткой, окружавшей деревья и кусты сирени. Этот дом походил на убежище, которое богачи прежних времен устраивали для своих фавориток и происходивших у них оргий.
Оба агента довольно вежливо попросили Амелию пройти за решетку, отворенную служанкой, и войти в дом.
Улица была пустынна, квартал – уединенный; помощи Ждать было не от кого. Понимая невозможность сопротивления, Амелия решила войти в дом.
Дверь захлопнулась за ней, как только она переступила порог, и оба агента исчезли. Девушка была одна со служанкой, особой с суровым взглядом и очень серьезным видом. Она открыла дверь в маленькую гостиную, за которой виднелась уборная, и сказала Амелии, что она найдет здесь все нужное, чтобы привести в порядок свое платье и прическу. Девушка хотела было отказаться – для кого и для чего ей было украшать себя? Но потом подумала, что если ей придется предстать перед судьями или вообще перед кем-нибудь, то лучше иметь приличный, не беспорядочный вид; ее манеры, речь и наружность могли бы говорить в ее пользу.
Когда служанка вышла, Амелия оправила платье, причесала волосы и стала с любопытством осматривать помещение, куда привезли ее. Мебель была хотя старинная, но изящная. Кресла с медальонами, кушетка с грациозными изгибами, покрытая материей, где были вытканы танцующие пастухи и пастушки. Инкрустированный стол посреди комнаты – все напоминало прошлый век. В глубине виднелся альков кровати, нарядно убранной кружевами и бантами из лент.
Все это не походило ни на полицейский пост, ни на темницу. Фушэ, как видно, приказал своим агентам под предлогом арестов, производившихся ежедневно по галереям Пале-Рояля среди наводнявших их девиц, привезти ее в этот домик, бывший когда-то приютом любви для какого-нибудь изящного богача восемнадцатого века.
Амелия, расстроенная донельзя, тихо плача, опустилась на красную кушетку; она боялась, что теперь она пропала. Бегство отсюда казалось немыслимым, звать на помощь было бесполезно. Если бы кто и явился, то, конечно, слуга, сообщник Фушэ, который сдержал слово, мстя теперь за пренебрежение к себе. Теперь она, прогнавшая его накануне, была в его власти.
Она попробовала собраться с духом и стала раздумывать, нельзя ли поискать способ уйти из рук Фушэ?
Внутри комнаты виднелось окно. Амелия хотела открыть его рамы, но секретная задвижка не позволила сделать это. Значит, этот путь был закрыт. Тогда девушка стала тщательно осматривать кокетливую комнату, служившую для нее тюрьмой, но не могла придумать никакого спасения от насилия Фушэ, который, конечно, не замедлит явиться, чтобы силой взять то, что он не смог получить угрозами и обещаниями.
Амелия готова была решиться на все, чтобы только избежать объятий этого ненавистного человека, любовь которого была ей хуже всякой пытки.
Случайно взгляд девушки упал на позолоченные палки, поддерживавшие занавес кровати, и ей пришло в голову, что одну из этих поддержек можно превратить в оружие. Она подбежала к алькову и вырвала одну из этих палок, с большим усилием отделив ее от стены. На одном конце этой палки был металлический шар, а на другом остался большой кусок гвоздя, так что образовалось некоторое подобие пики. Потрясая этим оружием, девушка довольно улыбнулась: может быть, ей удастся защититься этой импровизированной пикой, оттолкнуть или ранить своего преследователя. Держа в руках свое оригинальное оружие, Амелия ждала, чутко прислушиваясь: ей почудились как бы отдаленные шаги, заглушаемые дверями и драпировками. Вероятно, шел Фушэ, она вооружилась вовремя.
Шаги раздались около двери, и последняя неожиданно распахнулась. Амелия подняла свою пику, готовая защищаться.
– О, как вы похожи на Минерву с занесенным копьем, недостает только каски и щита! – раздался твердый, металлический, несколько отрывистый голос.
Однако вошедший не был герцогом д'Отранте. Это был человек среднего роста, со спокойными и правильными чертами лица, насколько можно было их разглядеть из-под надетой шляпы.
– Не бойтесь, – сказал незнакомец, – вам нечего бояться, я – не Фушэ. Я пришел сюда как друг.
– Кто вы? Меня привезли сюда силой, взяв в галерее Пале-Рояля. Чего от меня хотят? Я хочу уйти отсюда.
– Ваше желание будет исполнено. Повторяю, меня вам нечего бояться.
– Кто поручится мне, что вы не обманываете меня? Что вы не посланы герцогом д'Отранте помогать ему в его намерениях?
– Я понимаю ваши опасения. Итак, Фушэ овладел вами и против вашей воли привез вас в этот дом? Это недостойно! А публика, а прохожие, видевшие это дерзкое похищение среди дня, неужели никто не помешал этому насилию?
– Никто. Вероятно, видели, что это – агенты министра полиции. Право, не знаю… я была слишком расстроена. Никто не посмел вступиться за меня.
Незнакомец сделал недовольную гримасу и проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Размышления девушки были прерваны грубым и неожиданным образом. Какой-то человек схватил ее за руку и сказал ей:
– Я уже давно слежу за вами. Идите за мной!
– Куда это? Боже мой! Что я сделала, что вам надо? – в испуге вскрикнула бедная девушка, не понимая, почему ее так грубо схватили.
– Вам говорят – идите за нами, и без разговоров! – раздался позади нее еще один грубый голос, и еще чья-то сильная рука схватила ее с другой стороны.
Амелия стала кричать и отбиваться, призывая на помощь.
Некоторые прохожие остановились около нее.
– Ничего, ничего, – сказал один из схвативших ее людей, – эта девица скандалит, и мы отправляем ее в полицейский пост.
Прохожие спокойно отправились дальше, повторяя: «Ничего особенного».
Амелия теряла сознание. Ужас, стыд, отчаяние подавили ее энергию. Она чувствовала, что ее уводят, но не могла ни кричать, ни защищаться. Ее посадили в заранее приготовленный фиакр. Она наклонилась к дверце и хотела выбить стекло, однако агент, сидевший с той стороны, предупредил ее, что если она будет кричать и рваться, то он будет вынужден надеть ей кандалы и заткнуть рот.
Ей пришлось покориться и терпеливо ждать. Когда-нибудь фиакр остановится, найдутся люди, которым она пожалуется, потребует сострадания и справедливости. Как бы ни был могуществен министр полиции, но и он не может держать ее пленницей без всякого основания. Он предупредил ее, что будет мстить и что они еще встретятся в кордегардии, на полицейском посту, где хозяином будет он, Фушэ. Но она будет защищаться, сопротивляться, призывать людей на помощь, ее крики будут услышаны, ее освободят…
Амелия снова почувствовала себя сильной, рассудительной, энергичной: ведь она не была еще в когтях Фушэ.
Фиакр остановился перед уединенным, но обыкновенным домом, с решеткой, окружавшей деревья и кусты сирени. Этот дом походил на убежище, которое богачи прежних времен устраивали для своих фавориток и происходивших у них оргий.
Оба агента довольно вежливо попросили Амелию пройти за решетку, отворенную служанкой, и войти в дом.
Улица была пустынна, квартал – уединенный; помощи Ждать было не от кого. Понимая невозможность сопротивления, Амелия решила войти в дом.
Дверь захлопнулась за ней, как только она переступила порог, и оба агента исчезли. Девушка была одна со служанкой, особой с суровым взглядом и очень серьезным видом. Она открыла дверь в маленькую гостиную, за которой виднелась уборная, и сказала Амелии, что она найдет здесь все нужное, чтобы привести в порядок свое платье и прическу. Девушка хотела было отказаться – для кого и для чего ей было украшать себя? Но потом подумала, что если ей придется предстать перед судьями или вообще перед кем-нибудь, то лучше иметь приличный, не беспорядочный вид; ее манеры, речь и наружность могли бы говорить в ее пользу.
Когда служанка вышла, Амелия оправила платье, причесала волосы и стала с любопытством осматривать помещение, куда привезли ее. Мебель была хотя старинная, но изящная. Кресла с медальонами, кушетка с грациозными изгибами, покрытая материей, где были вытканы танцующие пастухи и пастушки. Инкрустированный стол посреди комнаты – все напоминало прошлый век. В глубине виднелся альков кровати, нарядно убранной кружевами и бантами из лент.
Все это не походило ни на полицейский пост, ни на темницу. Фушэ, как видно, приказал своим агентам под предлогом арестов, производившихся ежедневно по галереям Пале-Рояля среди наводнявших их девиц, привезти ее в этот домик, бывший когда-то приютом любви для какого-нибудь изящного богача восемнадцатого века.
Амелия, расстроенная донельзя, тихо плача, опустилась на красную кушетку; она боялась, что теперь она пропала. Бегство отсюда казалось немыслимым, звать на помощь было бесполезно. Если бы кто и явился, то, конечно, слуга, сообщник Фушэ, который сдержал слово, мстя теперь за пренебрежение к себе. Теперь она, прогнавшая его накануне, была в его власти.
Она попробовала собраться с духом и стала раздумывать, нельзя ли поискать способ уйти из рук Фушэ?
Внутри комнаты виднелось окно. Амелия хотела открыть его рамы, но секретная задвижка не позволила сделать это. Значит, этот путь был закрыт. Тогда девушка стала тщательно осматривать кокетливую комнату, служившую для нее тюрьмой, но не могла придумать никакого спасения от насилия Фушэ, который, конечно, не замедлит явиться, чтобы силой взять то, что он не смог получить угрозами и обещаниями.
Амелия готова была решиться на все, чтобы только избежать объятий этого ненавистного человека, любовь которого была ей хуже всякой пытки.
Случайно взгляд девушки упал на позолоченные палки, поддерживавшие занавес кровати, и ей пришло в голову, что одну из этих поддержек можно превратить в оружие. Она подбежала к алькову и вырвала одну из этих палок, с большим усилием отделив ее от стены. На одном конце этой палки был металлический шар, а на другом остался большой кусок гвоздя, так что образовалось некоторое подобие пики. Потрясая этим оружием, девушка довольно улыбнулась: может быть, ей удастся защититься этой импровизированной пикой, оттолкнуть или ранить своего преследователя. Держа в руках свое оригинальное оружие, Амелия ждала, чутко прислушиваясь: ей почудились как бы отдаленные шаги, заглушаемые дверями и драпировками. Вероятно, шел Фушэ, она вооружилась вовремя.
Шаги раздались около двери, и последняя неожиданно распахнулась. Амелия подняла свою пику, готовая защищаться.
– О, как вы похожи на Минерву с занесенным копьем, недостает только каски и щита! – раздался твердый, металлический, несколько отрывистый голос.
Однако вошедший не был герцогом д'Отранте. Это был человек среднего роста, со спокойными и правильными чертами лица, насколько можно было их разглядеть из-под надетой шляпы.
– Не бойтесь, – сказал незнакомец, – вам нечего бояться, я – не Фушэ. Я пришел сюда как друг.
– Кто вы? Меня привезли сюда силой, взяв в галерее Пале-Рояля. Чего от меня хотят? Я хочу уйти отсюда.
– Ваше желание будет исполнено. Повторяю, меня вам нечего бояться.
– Кто поручится мне, что вы не обманываете меня? Что вы не посланы герцогом д'Отранте помогать ему в его намерениях?
– Я понимаю ваши опасения. Итак, Фушэ овладел вами и против вашей воли привез вас в этот дом? Это недостойно! А публика, а прохожие, видевшие это дерзкое похищение среди дня, неужели никто не помешал этому насилию?
– Никто. Вероятно, видели, что это – агенты министра полиции. Право, не знаю… я была слишком расстроена. Никто не посмел вступиться за меня.
Незнакомец сделал недовольную гримасу и проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41