Трапезную свою он устроил в нижнем этаже, выходящем на улицу, откуда был вход в дом, и туда в гости к нему приходило немало его каноников, частенько любивших подзакусить, потому что в этом месте только и делали, что ели да пили. Случилось так, что почти каждый день две великолепные свиньи св. Антония повадились входить через заднюю дверь, ведшую на улицу, а затем тотчас же входить в названную комнату. В один из таких дней, когда эти свиньи вошли в названною комнату, подагрик говорит одному своему здоровяку-крестьянину: «Как надоели мне эти свиньи! Не убить ли нам одну из них?»
Крестьянин отвечает: «Что ж? Лишь бы вам это было угодно».
Бывший при этом человек говорит: «Ой, ой! Не шутите со св. Антонием».
Подагрик отвечает на это: «И ты еще принадлежишь к тем дуракам, которые думают, что св. Антоний занимается засолом мяса? Для кого? Для своей семьи? Тебе хорошо известно, что там, на небе, не пьют и не едят. Жрут только эти попрошайки Антония со своим ? на груди, и они-то и внушают людям этот вздор. Пусть грех ложится на меня; предоставьте мне действовать».
И он говорит слуге: «Отыщи топор и поставь его в этот угол, а затем предоставь руководить делом мне».
Топор был приведен в порядок.
На следующее утро, когда в доме не было никого другого, кроме больного, заключенного в постели, как я сказал, и его слуги, являются свиньи и входят в комнату. Подагрик говорит слуге: «Запри дверь и кончай их». Тот был таким здоровяком, что мог бы опрокинуть целый дом. Он берет топор, направляет его и ударяет им свинью по голове. Но удар оказался недостаточно крепким, так как топор соскользнул. Раненая свинья, обливаясь кровью, бросается на кровать, а другая вслед за ней, и обе обращаются против слуги, производя сильный шум. Подагрик, подвергшийся нападению свиней, принимается кричать. Слуга хочет помочь ему и вскакивает на ящик с платьем, чтобы прогнать свиней. Свиньи же, по обычаю своему, повернулись рылом к слуге, направились против него и беспрерывно топтали подагрика, который неистово кричал. Услышав его крик, свиньи обернулись рылом к лицу подагрика, причем из одной из них все время текла кровь, словно из желоба. Слуга сражался, стоя на ящике, и, не будучи в состоянии прогнать свиней, вскочил на кровать и, прыгая на нее, наступил ногами на ноги подагрика. Тот начинает кричать: «Помогите! Я умираю!» А лицо у него было все в крови.
В то время как слуга находился на кровати, одна из свиней хватила его зубами за ногу, и тогда начал кричать и он сам. В то время как в этой потасовке свиньи топчут подагрика, – а он кричит, потому что было из-за чего кричать, слуга громко жалуется, а свиньи пронзительно верещат, – проходит по улице полицейская стража, слышит этот шум и вбегает в дом: «Открывайте там!» Затем стража выламывает дверь, которая была заперта, и начальник отряда, войдя в комнату, видит подагрика с лицом, совершенно окровавленным, видит на постели между свиней раненого слугу и видит одну свинью, раненную в голову. – «Что это значит?» Со шпагами в руках стража наступает на свиней, толкая их; свиньи защищаются, но, будучи больше не в силах бороться, отступают и падают между кроватью и стеной, где они оказываются настолько прижатыми, что не могут выйти Поэтому они подымают страшное верещанье, подагрик мычит, слуга вопит от бели, стража шумит, и кажется, что в доме ад. Все были на месте; но начальник стражи все еще не мог выяснить, в чем дело.
В конце концов, подагрик, который едва был в силах говорить, и хотя и говорил, но из-за шума, производимого свиньями, его нельзя было расслышать, сказал: «Увы, я мертв, я весь истерзан. Я хотел выгнать на улицу этих свиней, но они накинулись на меня и отделали меня так, как вы видите». А свиньи тем временем продолжали верещать.
Услышав это, начальник стражи направляется с палкой в руке к свиньям и говорит: «Будьте вы прокляты! Что вам здесь, еще людей убивать нужно?» и колотит их палкой.
Свиньи находились словно под суконным катком и не могли выйти, даже если бы хотели. Начальник стражи почти выбился из сил, узнав о причине происшедшего, он сказал своим подчиненным: «Трогаем», и стража ушла.
Дело осталось в том же положении; свиньи никак не могли выйти из своего угла, так что подагрика пришлось вынести в другое место, а кровать пришлось разобрать. От всего этого свиньи так озлобились и возбудились, что стоило большого труда выгнать их на улицу. Так окончилась эта охота. Подагрик был доведен почти до смерти, так как все тело его было измято. Кроме подагры, он получил еще несколько болезней одну за другой и в течение нескольких месяцев не мог излечиться от пинков и толчков свиней. Слуга лишился из-за них ноги. Это чудо совершил св. Антоний, а потому говорят: «Шути со своими слугами, но не позволяй себе ничего со святыми».
Новелла 111
Уверив свою куму, что он подымет дочь ее с постели крапивой, чтобы она больше не спала, брат Стефан на самом деле пользуется ею. Девушка кричит, а мать требует, чтобы Стефан действовал сильнее, дабы поднять дочь, предполагая, что он действует при помощи крапивы. В конце концов, мать убеждается, что кум ее – обманщик, и отказывается от приятельских отношений с ним
В одном из замков Марки, называющемся Сан-Маттиа в Кашано, священником был монах по имени брат Стефан. Соседкой его, жившей поблизости с церковью, была его кума, которая имела дочь – красавицу лет четырнадцати или пятнадцати. Дело было летом, когда молодежь вообще любит поспать. Когда девушка, носившая имя Джованны, долго спала, мать кричала ей, чтобы она вставала; дочь отвечала обыкновенно, что встает; мать повторяла много раз: «Джованна, вставай!» А та каждый раз отвечала: «Я встаю», но не вставала. Услышав, что ей приходится так долго кричать, брат Стефан, находившийся в церкви, быстро снимает с себя штаны, бросает их в углу, срывает несколько веток крапивы, которая росла поблизости от церкви, выходит на улицу, идет к своей куме и говорит ей: «Дай-ка, кумушка, я отхлещу ее крапивой: тогда она встанет».
Мать ответила на это: «Пожалуйста», полагая, что ее кум – добрый католик, каким должен быть приходский священник.
Брат Стефан подошел к кровати, в которой лежала названная Джованна, и, подняв простыни, лег на нее и с удовольствием удовлетворил свои желания, хоть и не без труда, так как названная девушка плакала и кричала. Слыша ее крики, мать сказала: «Хлещи ее крапивой, хлещи, брат Стефан».
А названный брат Стефан отвечал: «Я ее отхлещу», и, обращаясь к девушке, названный брат Стефан приговаривал: «Ты встанешь, негодница».
Мать же все еще продолжала требовать: «Хлещи ее, хлещи, пока не встанет».
В конце концов, отхлестав ее крапивой таким образом и удовлетворив свои сластолюбивые желания, брат Стефан вернулся к куме с крапивой в руках;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Крестьянин отвечает: «Что ж? Лишь бы вам это было угодно».
Бывший при этом человек говорит: «Ой, ой! Не шутите со св. Антонием».
Подагрик отвечает на это: «И ты еще принадлежишь к тем дуракам, которые думают, что св. Антоний занимается засолом мяса? Для кого? Для своей семьи? Тебе хорошо известно, что там, на небе, не пьют и не едят. Жрут только эти попрошайки Антония со своим ? на груди, и они-то и внушают людям этот вздор. Пусть грех ложится на меня; предоставьте мне действовать».
И он говорит слуге: «Отыщи топор и поставь его в этот угол, а затем предоставь руководить делом мне».
Топор был приведен в порядок.
На следующее утро, когда в доме не было никого другого, кроме больного, заключенного в постели, как я сказал, и его слуги, являются свиньи и входят в комнату. Подагрик говорит слуге: «Запри дверь и кончай их». Тот был таким здоровяком, что мог бы опрокинуть целый дом. Он берет топор, направляет его и ударяет им свинью по голове. Но удар оказался недостаточно крепким, так как топор соскользнул. Раненая свинья, обливаясь кровью, бросается на кровать, а другая вслед за ней, и обе обращаются против слуги, производя сильный шум. Подагрик, подвергшийся нападению свиней, принимается кричать. Слуга хочет помочь ему и вскакивает на ящик с платьем, чтобы прогнать свиней. Свиньи же, по обычаю своему, повернулись рылом к слуге, направились против него и беспрерывно топтали подагрика, который неистово кричал. Услышав его крик, свиньи обернулись рылом к лицу подагрика, причем из одной из них все время текла кровь, словно из желоба. Слуга сражался, стоя на ящике, и, не будучи в состоянии прогнать свиней, вскочил на кровать и, прыгая на нее, наступил ногами на ноги подагрика. Тот начинает кричать: «Помогите! Я умираю!» А лицо у него было все в крови.
В то время как слуга находился на кровати, одна из свиней хватила его зубами за ногу, и тогда начал кричать и он сам. В то время как в этой потасовке свиньи топчут подагрика, – а он кричит, потому что было из-за чего кричать, слуга громко жалуется, а свиньи пронзительно верещат, – проходит по улице полицейская стража, слышит этот шум и вбегает в дом: «Открывайте там!» Затем стража выламывает дверь, которая была заперта, и начальник отряда, войдя в комнату, видит подагрика с лицом, совершенно окровавленным, видит на постели между свиней раненого слугу и видит одну свинью, раненную в голову. – «Что это значит?» Со шпагами в руках стража наступает на свиней, толкая их; свиньи защищаются, но, будучи больше не в силах бороться, отступают и падают между кроватью и стеной, где они оказываются настолько прижатыми, что не могут выйти Поэтому они подымают страшное верещанье, подагрик мычит, слуга вопит от бели, стража шумит, и кажется, что в доме ад. Все были на месте; но начальник стражи все еще не мог выяснить, в чем дело.
В конце концов, подагрик, который едва был в силах говорить, и хотя и говорил, но из-за шума, производимого свиньями, его нельзя было расслышать, сказал: «Увы, я мертв, я весь истерзан. Я хотел выгнать на улицу этих свиней, но они накинулись на меня и отделали меня так, как вы видите». А свиньи тем временем продолжали верещать.
Услышав это, начальник стражи направляется с палкой в руке к свиньям и говорит: «Будьте вы прокляты! Что вам здесь, еще людей убивать нужно?» и колотит их палкой.
Свиньи находились словно под суконным катком и не могли выйти, даже если бы хотели. Начальник стражи почти выбился из сил, узнав о причине происшедшего, он сказал своим подчиненным: «Трогаем», и стража ушла.
Дело осталось в том же положении; свиньи никак не могли выйти из своего угла, так что подагрика пришлось вынести в другое место, а кровать пришлось разобрать. От всего этого свиньи так озлобились и возбудились, что стоило большого труда выгнать их на улицу. Так окончилась эта охота. Подагрик был доведен почти до смерти, так как все тело его было измято. Кроме подагры, он получил еще несколько болезней одну за другой и в течение нескольких месяцев не мог излечиться от пинков и толчков свиней. Слуга лишился из-за них ноги. Это чудо совершил св. Антоний, а потому говорят: «Шути со своими слугами, но не позволяй себе ничего со святыми».
Новелла 111
Уверив свою куму, что он подымет дочь ее с постели крапивой, чтобы она больше не спала, брат Стефан на самом деле пользуется ею. Девушка кричит, а мать требует, чтобы Стефан действовал сильнее, дабы поднять дочь, предполагая, что он действует при помощи крапивы. В конце концов, мать убеждается, что кум ее – обманщик, и отказывается от приятельских отношений с ним
В одном из замков Марки, называющемся Сан-Маттиа в Кашано, священником был монах по имени брат Стефан. Соседкой его, жившей поблизости с церковью, была его кума, которая имела дочь – красавицу лет четырнадцати или пятнадцати. Дело было летом, когда молодежь вообще любит поспать. Когда девушка, носившая имя Джованны, долго спала, мать кричала ей, чтобы она вставала; дочь отвечала обыкновенно, что встает; мать повторяла много раз: «Джованна, вставай!» А та каждый раз отвечала: «Я встаю», но не вставала. Услышав, что ей приходится так долго кричать, брат Стефан, находившийся в церкви, быстро снимает с себя штаны, бросает их в углу, срывает несколько веток крапивы, которая росла поблизости от церкви, выходит на улицу, идет к своей куме и говорит ей: «Дай-ка, кумушка, я отхлещу ее крапивой: тогда она встанет».
Мать ответила на это: «Пожалуйста», полагая, что ее кум – добрый католик, каким должен быть приходский священник.
Брат Стефан подошел к кровати, в которой лежала названная Джованна, и, подняв простыни, лег на нее и с удовольствием удовлетворил свои желания, хоть и не без труда, так как названная девушка плакала и кричала. Слыша ее крики, мать сказала: «Хлещи ее крапивой, хлещи, брат Стефан».
А названный брат Стефан отвечал: «Я ее отхлещу», и, обращаясь к девушке, названный брат Стефан приговаривал: «Ты встанешь, негодница».
Мать же все еще продолжала требовать: «Хлещи ее, хлещи, пока не встанет».
В конце концов, отхлестав ее крапивой таким образом и удовлетворив свои сластолюбивые желания, брат Стефан вернулся к куме с крапивой в руках;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131