Там мы беседовали на разные темы, которые часто тщетно обсуждаются любыми разлученными со своей родиной: о новостях, выдумках, надеждах и, наконец, об астрологии. О последней с большим жаром говорил некий пизанский изгнанник по имени Фацио, который рассказывал, что на основании многих небесных знаков он понял, что всякий изгнанник в течение этого года должен вернуться на свою родину. Он ссылался на то, что усмотрел это из пророчеств. Я возражал, говоря, что о событиях, которые должны произойти, ни он, ни кто другой ничего не мог знать наверняка, а он оспаривал это, изображая собой Альфонса, Птоломея, и посмеивался надо мной, точно он видел перед собой, что должно случиться, а я не вижу ничего даже в настоящем. Поэтому я сказал ему: «Фацио, ты величайший астролог, но в присутствии этих людей дай мне правильный ответ: „Что легче знать, прошедшее или будущее?"»
Фацио ответил: «Кто же это не знает! Безрассуден тот, кто не знает вещей, которые он видел перед собой. О том же, что должно случиться, не так-то легко узнать».
Я сказал ему: «Ну, посмотрим, как ты помнишь прошлое, которое так легко вспоминается. Скажи мне, что делал ты в такой-то день, год тому назад?»
Фацио задумался, а я продолжал: «Скажи мне тогда, что делал ты шесть месяцев тому назад?» Он забыл.
«Теперь скажи мне в заключение: какая погода была три месяца тому назад?»
Он задумался и молчал, вытаращив глаза, а я сказал ему: «Нечего так глядеть на меня. Где был ты два месяца тому назад в этот час?»
Он отошел в сторону, а я схватил его за плащ, говоря: «Подожди, взгляни на меня немного. Какой корабль прибыл сюда месяц тому назад? Какой отсюда отплыл?»
Тут Фацио стоит как дурак, а я спрашиваю его: «Что же ты молчишь? Где ты обедал две недели тому назад, у себя или в чужом доме?»
Он ответил: «Подожди немного!»
А я сказал: «Зачем нам ждать? Я не хочу ждать. Что делал ты неделю тому назад в этот час?»
А он попросил: «Дай мне передохнуть».
Я возразил: «Какой отдых нужен тому, кто знает, что должно произойти. Что ты ел четыре дня тому назад?»
Фацио ответил: «Это я тебе скажу». – «Почему же ты молчишь?» Он сказал на это: «Ты уж очень торопишь».
– «Какая же это торопливость! Говори скорее, говори же! Что ел ты вчера утром? Ну, что же ты молчишь?»
Так он отмалчивался почти на все вопросы. Увидя его таким растерянным, я взял его плащ и сказал: «Ставлю десять против одного, что ты не знаешь, спишь ли или бодрствуешь».
Тогда он ответил мне: «Хорош бы я был, ей-богу, если б не знал, что я не сплю».
– «А я говорю тебе, что ты этого не знаешь и никогда не сможешь это доказать».
– «Как так? Разве я не знаю, что я бодрствую?»
Я отвечал: «Так тебе кажется, а также и тому, кто спит, кажется то же самое».
– «Ну, хорошо, – сказал пизанец, – у тебя в голове много всяких силлогизмов».
– «Не знаю, причем тут силлогизмы. Я говорю тебе о веща» естественных и верных, а ты предаешься нелепым фантазиям. Теперь я хочу спросить тебя совсем о другом. Едал ли ты когда-нибудь мушмулу?»
Фацио ответил: «Да, тысячу раз».
– «Тем лучше! Сколько же косточек в мушмуле?»
Фацио ответил: «Я не знаю, я никогда не обращал на это внимания».
– «А если ты не знаешь такой простой вещи, то как можешь ты знать о небесных вещах? Но дальше, – продолжал я, – сколько лет провел ты в доме, в котором живешь?»
Он ответил: «Я прожил в нем шесть лет с месяцами».
– «А сколько раз в день ты спускался и поднимался по своей лестнице?»
– «Когда четыре, когда шесть, когда восемь раз в день».
– «Теперь скажи мне: сколько в твоей лестнице ступенек?»
Пизанец ответил: «Ну, эта карта бита».
А я возразил ему: «Ты прав, говоря, что я побил карту с полным основанием. Ты и многие другие астрологи с вашей фантазией хотите гадать а предсказывать, а на деле вам грош цена. Я слышал всегда, что говорят: что умеет прорицать – будет богат. Ну-ка, взгляни-ка, знаменитый гадатель, на себя. Какой ты теперь богач!»
Так оно и есть, все те люди, которые зевают на звезды и простаивают ночи на крышах, подобно кошкам, устремляют глаза на небо настолько, сто теряют из вида землю, и карманы их всегда пусты. Так я моими доводами пристыдил пизанца Фацио. Когда меня спросили некоторые достойные люди, не вычитал ли я когда-нибудь тех рассуждений, при помощи которых одержал победу над Фацио, в какой-нибудь книге, то я ответил: да, я нашел их в книге, которую всегда ношу при себе, а название ей: «Гадальная книга». Они остались довольны этим объяснением и подивились ему.
Новелла 152
Испанец мессер Джилетто дарит мессеру Бернабо забавного осла, а флорентиец Микелоццо, предполагая, что синьор этот большой любитель ослов, посылает ему пару их, покрытых алым сукном. Дар этот принес ему мало чести, но за ним последовало много забавных вещей
Некий испанский дворянин, по имени Джилетто, направляясь ко гробу господню или возвращаясь оттуда, приехал в Милан; у него был с собой осел, скотинка, забавней которой не было на свете Этот осел служил, становясь на задние ноги, как собачонка французской породы, а когда дворянин говорил ему какие-то слова, то он ходил в таком положении, как бы приплясывая, когда же мессер Джилетто приказывал ему петь, то он ревел совсем по-особому, иначе чем другие ослы, и, наконец, он кувыркался, как человек, и проделывал много других вещей, весьма странных для ослиной породы.
Находясь в Милане, дворянин этот отправился навестить мессера Бернабо и приказал вести за собой названного выше осла. Когда он явился к синьору и принос ему свое почтение, мессер Бернабо, увидя его осла, тотчас взглянул на него и спросил: «Чей это осел?»
Дворянин, стоявший поблизости от него, ответил: «Синьор, он принадлежит мне, и скотина эта такова, что забавнее ее не было на свете».
Осел этот был в прекрасной золоченой сбруе. Услышав ответ дворянина, Бернабо посмотрел на осла, и ему показалось, что сказанное о нем мессером Джилетто справедливо или должно быть справедливо. Он вышел вместе с дворянином в крытый двор и усадил его рядом с собой. Когда осе/ пришел туда же, дворянин спросил Бернабо: «Синьор, не желаете ли вы взглянуть на необыкновенные проделки этого осла?»
Мессер Бернабо, большой охотник до всего необыкновенного, ответив на это дворянину: «Хорошо, пожалуйста».
Поблизости от них проходил случайно некий флорентиец по имени Микелоццо, который видел все штуки этого осла, а также и то, что мессер Бернабо при виде их покатывался со смеху. В конце концов Джилетто, заметив, что эти проделки позабавили синьора, сказал ему! «Синьор, у меня нет ничего лучшего, чтобы преподнести вашей чести. Если осел вам нравится, вы окажете мне большую милость, разреши! оставить его не столько для вас, ибо вашей милости нет нужды в таком пустяке, сколько для ваших слуг, чтобы они могли иногда им позабавиться».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Фацио ответил: «Кто же это не знает! Безрассуден тот, кто не знает вещей, которые он видел перед собой. О том же, что должно случиться, не так-то легко узнать».
Я сказал ему: «Ну, посмотрим, как ты помнишь прошлое, которое так легко вспоминается. Скажи мне, что делал ты в такой-то день, год тому назад?»
Фацио задумался, а я продолжал: «Скажи мне тогда, что делал ты шесть месяцев тому назад?» Он забыл.
«Теперь скажи мне в заключение: какая погода была три месяца тому назад?»
Он задумался и молчал, вытаращив глаза, а я сказал ему: «Нечего так глядеть на меня. Где был ты два месяца тому назад в этот час?»
Он отошел в сторону, а я схватил его за плащ, говоря: «Подожди, взгляни на меня немного. Какой корабль прибыл сюда месяц тому назад? Какой отсюда отплыл?»
Тут Фацио стоит как дурак, а я спрашиваю его: «Что же ты молчишь? Где ты обедал две недели тому назад, у себя или в чужом доме?»
Он ответил: «Подожди немного!»
А я сказал: «Зачем нам ждать? Я не хочу ждать. Что делал ты неделю тому назад в этот час?»
А он попросил: «Дай мне передохнуть».
Я возразил: «Какой отдых нужен тому, кто знает, что должно произойти. Что ты ел четыре дня тому назад?»
Фацио ответил: «Это я тебе скажу». – «Почему же ты молчишь?» Он сказал на это: «Ты уж очень торопишь».
– «Какая же это торопливость! Говори скорее, говори же! Что ел ты вчера утром? Ну, что же ты молчишь?»
Так он отмалчивался почти на все вопросы. Увидя его таким растерянным, я взял его плащ и сказал: «Ставлю десять против одного, что ты не знаешь, спишь ли или бодрствуешь».
Тогда он ответил мне: «Хорош бы я был, ей-богу, если б не знал, что я не сплю».
– «А я говорю тебе, что ты этого не знаешь и никогда не сможешь это доказать».
– «Как так? Разве я не знаю, что я бодрствую?»
Я отвечал: «Так тебе кажется, а также и тому, кто спит, кажется то же самое».
– «Ну, хорошо, – сказал пизанец, – у тебя в голове много всяких силлогизмов».
– «Не знаю, причем тут силлогизмы. Я говорю тебе о веща» естественных и верных, а ты предаешься нелепым фантазиям. Теперь я хочу спросить тебя совсем о другом. Едал ли ты когда-нибудь мушмулу?»
Фацио ответил: «Да, тысячу раз».
– «Тем лучше! Сколько же косточек в мушмуле?»
Фацио ответил: «Я не знаю, я никогда не обращал на это внимания».
– «А если ты не знаешь такой простой вещи, то как можешь ты знать о небесных вещах? Но дальше, – продолжал я, – сколько лет провел ты в доме, в котором живешь?»
Он ответил: «Я прожил в нем шесть лет с месяцами».
– «А сколько раз в день ты спускался и поднимался по своей лестнице?»
– «Когда четыре, когда шесть, когда восемь раз в день».
– «Теперь скажи мне: сколько в твоей лестнице ступенек?»
Пизанец ответил: «Ну, эта карта бита».
А я возразил ему: «Ты прав, говоря, что я побил карту с полным основанием. Ты и многие другие астрологи с вашей фантазией хотите гадать а предсказывать, а на деле вам грош цена. Я слышал всегда, что говорят: что умеет прорицать – будет богат. Ну-ка, взгляни-ка, знаменитый гадатель, на себя. Какой ты теперь богач!»
Так оно и есть, все те люди, которые зевают на звезды и простаивают ночи на крышах, подобно кошкам, устремляют глаза на небо настолько, сто теряют из вида землю, и карманы их всегда пусты. Так я моими доводами пристыдил пизанца Фацио. Когда меня спросили некоторые достойные люди, не вычитал ли я когда-нибудь тех рассуждений, при помощи которых одержал победу над Фацио, в какой-нибудь книге, то я ответил: да, я нашел их в книге, которую всегда ношу при себе, а название ей: «Гадальная книга». Они остались довольны этим объяснением и подивились ему.
Новелла 152
Испанец мессер Джилетто дарит мессеру Бернабо забавного осла, а флорентиец Микелоццо, предполагая, что синьор этот большой любитель ослов, посылает ему пару их, покрытых алым сукном. Дар этот принес ему мало чести, но за ним последовало много забавных вещей
Некий испанский дворянин, по имени Джилетто, направляясь ко гробу господню или возвращаясь оттуда, приехал в Милан; у него был с собой осел, скотинка, забавней которой не было на свете Этот осел служил, становясь на задние ноги, как собачонка французской породы, а когда дворянин говорил ему какие-то слова, то он ходил в таком положении, как бы приплясывая, когда же мессер Джилетто приказывал ему петь, то он ревел совсем по-особому, иначе чем другие ослы, и, наконец, он кувыркался, как человек, и проделывал много других вещей, весьма странных для ослиной породы.
Находясь в Милане, дворянин этот отправился навестить мессера Бернабо и приказал вести за собой названного выше осла. Когда он явился к синьору и принос ему свое почтение, мессер Бернабо, увидя его осла, тотчас взглянул на него и спросил: «Чей это осел?»
Дворянин, стоявший поблизости от него, ответил: «Синьор, он принадлежит мне, и скотина эта такова, что забавнее ее не было на свете».
Осел этот был в прекрасной золоченой сбруе. Услышав ответ дворянина, Бернабо посмотрел на осла, и ему показалось, что сказанное о нем мессером Джилетто справедливо или должно быть справедливо. Он вышел вместе с дворянином в крытый двор и усадил его рядом с собой. Когда осе/ пришел туда же, дворянин спросил Бернабо: «Синьор, не желаете ли вы взглянуть на необыкновенные проделки этого осла?»
Мессер Бернабо, большой охотник до всего необыкновенного, ответив на это дворянину: «Хорошо, пожалуйста».
Поблизости от них проходил случайно некий флорентиец по имени Микелоццо, который видел все штуки этого осла, а также и то, что мессер Бернабо при виде их покатывался со смеху. В конце концов Джилетто, заметив, что эти проделки позабавили синьора, сказал ему! «Синьор, у меня нет ничего лучшего, чтобы преподнести вашей чести. Если осел вам нравится, вы окажете мне большую милость, разреши! оставить его не столько для вас, ибо вашей милости нет нужды в таком пустяке, сколько для ваших слуг, чтобы они могли иногда им позабавиться».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131