Натали, подумал он.
И Сондра нажала на курок.
Глава 38
Пересечение душ
Дэн не почувствовал пулю, пробившую его череп. Прежде чем клетки его мозга успели отозваться болью, выстрел из дула пистолета взбил его серое вещество в кашу. К тому времени, когда его кровь запятнала фольгу на стене чулана, а тело упало на пол, он уже давно ушел.
Ты должен жить в мире с собой, пока можешь, так что можно будет проститься, когда придет время.
Дэн вспомнил слова Дэна, пытаясь сориентироваться в не имеющем направлений мире мертвых. Он так много еще не сделал: он снова хотел помочь племяннице искать пасхальные яйца, хотел обнять маму, хотел рыбачить с пирса вместе с отцом и ничего не ловить. Он бы хотел еще раз извиниться перед Сьюзен и вымолить прощение у жены и детей Аллана Пеллетьера. Но больше всего он жаждал обнять Натали и заглянуть в ее бездонные фиолетовые глаза. Теперь – слишком поздно, слишком поздно для всего.
Кроме, пожалуй, одного.
Не в состоянии видеть, слышать, нюхать, трогать или пробовать на вкус, Дэн обладал только чувством собственного разума, который неожиданно показался необычайно широким. Бесконечно малые ответвления его души тянулись к каждому атому, до которого он когда-либо дотрагивался – от песчинок на Мауи, где он гулял вместе со Сьюзен в их медовый месяц, до кожи на ладони Сида Престона. Триллионы триллионов «камней преткновения», и каждый накладывал крошечное квантовое притяжение на энергию его сущности.
Натали – «камень преткновения», подумал он. Если я смогу ее найти... если есть шанс... Обнадеженный, он начал ее искать.
Но он не рассчитывал на то, что пересечется душами с Алланом Пеллетьером.
Словно материя и антиматерия, бесплотные духи жертвы и убийцы притянули друг друга, точно направленные на обоюдное уничтожение. Появилось небольшое деформационное нарушение личности, и Пеллетьер влился в Дэна расплавленной магмой.
Кукла разума другого человека, Дэн увидел себя стоящим перед темной деревянной дверью – хотя он не видел сцену настолько, насколько помнил. Его мозолистые коричневые руки на ощупь искали нужный ключ на кольце в тусклом свете закрытой решеткой лампочки над ним.
– Стоять! – прокричал голос откуда-то справа из аллеи.
Он не думал, что обращались к нему. В конце концов, он был ночным сторожем этой прачечной и всего лишь выполнял свою работу.
– Руки за голову, немедленно! – рявкнул другой голос.
Казалось, голоса обращались к нему, но он не мог понять, почему. Он обернулся, чтобы посмотреть, чего они хотят, держа ключи в руке.
Нет, пожалуйста, нет! – умолял Дэн в беспомощном ужасе, по мере того как сцена разворачивалась с неизбежностью повторяемой телевизионной программы. Он едва успел взглянуть на трех мужчин в форме в конце аллеи, прежде чем пули пробили в его плоти красные скважины агонии.
Следующее, что он понял, – он лежит на спине. Дэн попытался сделать вдох, и его легкие наполнились жидкостью, отверстия в груди захрюкали и забулькали. Мысль, что он, возможно, умирает, показалась слишком невероятной, чтобы поверить: он не мог умереть. Кто будет заботиться об Андреа и детях? Бобби только восемь, а Оливия только вылезла из пеленок...
Трое мужчин в форме смотрели на него, лица под шлемами были белыми от страха. Кто они? Почему они это сделали? Один из них снял куртку и склонился, чтобы прижать ее к кровоточащим ранам. Дэн смотрел на собственное лицо и чувствовал пылающую внутри себя неугасимую ярость. Ни прощения, ни оправдания – только бесконечная ненависть к этому человеку, укравшему у него семью и будущее.
Было ли это наказанием – роком вечной ненависти к себе?
О боже, Натали, зачем ты солгала мне?
Этуотер чуть было не сдался проклятию, когда произошла странная вещь. Как только ярость и горе Пеллетьера затопили Дэна, его собственное чувство вины и боль пропитали сущность другого мужчины. Аллан Пеллетьер увидел, как прямо перед ним застрелили двух близких друзей, узнал страх преследования убийцы по окутанным ночным мраком городским улицам. У него все внутри сжалось от сожаления, когда он узнал, что от его руки погиб невинный человек, и его лицо горело от стыда, когда он выходил из зала суда мимо жены, братьев и матери убитого. Он чахнул перед телевизором, смотря мультфильмы, в то время как его брак, когда-то счастливый, не выдержал тяжести угрызений совести. На мгновение два человека стали одним, и, с полным проникновением, в конце концов поняли друг друга.
Думаю, не стоит обвинять тебя, признал Пеллетьер, и его слова эхом отдавались в мыслях Дэна. На твоем месте я мог бы сделать то же самое.
Красный прилив из смеси их гнева и сожаления отступил, оставив обоих очищенными и свободными.
Я не могу выразить, как сожалею о своем поступке, сказал Дэн.
Ты только что выразил, ответил Пеллетьер. И теперь я верю тебе.
При этих словах его душа снова выпустила Дэна в пустоту.
Натали...
Дэн продолжил искать с удвоенной быстротой. Сколько времени он провел с Пеллетьером? Казалось, время здесь не имело значения, и все же каждая прошедшая секунда могла означать смерть Натали.
Мчась, как электрон в силовом поле, Дэн метался от одного «камня преткновения» своей жизни к другому, но все тропы вели в тупик. К тому же были еще души, с которыми он пересекался: на мгновение он стал старым Анасази, благословляющим рождение сына в тени кирпичной стены Меса Верде. Потом – игроком, делающим первую подачу в партии гольфа. После этого – крошечной девочкой, умирающей в колыбели, единственной радостью которой было нежное родительское прикосновение. Скучающие по дому души, дрейфующие в забвении, перебирающие вспоминания, словно стопку старых открыток. Они разъедали решимость Дэна безнадежными стремлениями, растворяя его в едкой стране своих посмертных снов.
Как будто посылая сигнал бедствия, он концентрировался на образе Натали верхом на гипсовом коне до тех пор, пока вся его сущность не завибрировала от воспоминания, простирая его во вселенную. Пожалуйста, Натали, услышь меня, молился он. Вызови меня – позови меня к себе!
Неотвратимый водоворот силы поймал его в свою воронку, и Дэн по спирали полетел в его пучину, словно вода по водосточной трубе. Тяга была такой сильной, что сперва он инстинктивно сопротивлялся, опасаясь, что она может затащить его в другую одержимую душу, в ад, в забвение.
В следующий момент Дэн почувствовал покалывание в пальцах ног и рук – настоящее ощущение, а не просто воспоминание. Запястья горели, связанные веревкой, бедро болело от жесткости пола, грудь без лифчика свесилась на одну сторону под пестрым изгибом пуловера.
Я внутри нее, подумал он с благоговением. Я – часть Натали.
Другие чувства ворвались в его сознание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69