В душе Сержа закипал гнев.
Двое мужчин в штатском, ждущих в холле, были ему не знакомы. Клара еще не вернулась.
– Месье, что все это значит? – осведомился Серж. – Чего вы хотите от моей жены? Я ясно изложил свои позиции месье мэру, но моя жена тут ни при чем. – Его смуглое лицо от гнева потемнело, он стал похож на жирного разъяренного цыгана.
– К ответственности привлечена мадам Крей, – вежливо объяснил один из мужчин. Оба тревожно посматривали в сторону лестницы, точно опасаясь, что Клара сбежит.
– Прошу вас, присядьте. – Крей провел их в гостиную. – Я позвоню своему адвокату. – На часах была половина восьмого; наверное, в свои конторы адвокаты являются не раньше десяти. – Делия, предложите гостям кофе.
Мужчины продолжали стоять. Крей ушел.
– Caf?? – спросила Делия.
Мужчины отказались, покачав головами, и попытались придать лицам более дружелюбное выражение, чтобы смягчить возникшую неловкость. Наконец они улыбнулись Делии, демонстрируя хваленую галльскую тактичность.
Клара спустилась вниз, одетая в костюм, чулки и туфли на каблуках, будто собралась в церковь. Но откуда ей знать, как положено одеваться арестованным?
– Вы разбудили Сержа?
– Он уже был здесь, – объяснила Делия. – И ушел наверх звонить юристу или еще кому-то.
Клара знала, что скорее всего Серж решил созвониться со своими адвокатами из Лос-Анджелеса, которые потом свяжутся с парижскими юристами. Но поскольку он вряд ли сумеет связаться с американскими адвокатами в такой час, ему придется будить Уоли.
– Не понимаю, в чем все-таки дело. А вы знаете, месье? – обратилась Клара к гостям. Наверное, это просто судебные приставы.
– Речь идет о краже и осквернении собственности Франции, мадам. И об ущербе, нанесенном памятнику старины. Обвинение состоит из нескольких пунктов.
Делия видела, что Клара понятия не имеет, о чем они говорят.
– Мы можем подождать моего мужа?
– Несколько минут, не более. Боюсь, вам придется надеть вот это. Насколько мне известно, так принято и в вашей стране.
Крей вернулся как раз в тот момент, когда Клару уже уводили. Хотя на нее надели наручники, она держалась спокойно. Умоляюще обернувшись к мужу, она тем не менее попыталась ободряюще и иронически улыбнуться. Постояв несколько секунд в замешательстве, он бросился к своей машине, хмурясь и яростно бранясь.
Глава 25
ТЮРЬМА
Закованная в наручники, Клара сидела на заднем сиденье маленького «рено»; служащие прокуратуры, устроившиеся впереди, то и дело оглядывались на нее, будто ожидая попытки выпрыгнуть из машины. Клара гадала, почему она не чувствует страха – наверное, потому, что она была убеждена в своей невиновности и понимала, что она всего лишь пешка в жестокой игре охотников, а также не сомневалась в том, что Серж, знаменитый, влиятельный Серж, знает, как быть, что адвокаты Уоли разрешат все вопросы и в конце концов выяснится, что случившееся было ошибкой. Только что она, одетая в халат, стояла в кухне, а теперь ее везли в Версальскую тюрьму в наручниках.
Клара сочла, что расспрашивать спутников бесполезно – они или ничего не знают, или вынуждены хранить молчание. Впрочем, они не проявляли к ней враждебности, а один из них даже ободряюще улыбнулся. Клара задумалась: почему арестовали ее, а не Сержа или не их обоих?
Она задумалась о своем сыне Ларсе: на этот раз она радовалась тому, что его нет здесь, – увидев, как уводят мать, впечатлительный мальчик перепугался бы. А может, он счел бы случившееся забавным, как в кино. И вправду, со стороны все выглядело довольно забавно.
Они подъехали к тюрьме – зданию, мимо которого Клара проезжала трижды в неделю по пути на рынок, но ни разу не посмотрела в сторону мрачных окон с решетками, за которыми томились узники – вероятно, не более виновные, чем она. Названия этой тюрьмы она не знала. Деревянные ворота, тяжелые, словно каменные, распахнулись и зловеще захлопнулись за ними. Клара и не подозревала, что почерневший старый дуб, повидавший на своем веку немало горя, выглядит страшнее и прочнее металла. Эти ворота пережили века королевской власти и равнодушия, жестокости и кипящего масла. Ее сердце дрогнуло, когда ворота, как челюсти, сомкнулись за машиной. Она в чужой стране, никто не знает, кто она такая, и ей не известно, каковы ее права. Клара высоко вскинула голову. Тем не менее у нее есть и положение в обществе, и права.
Спутники, которые прежде были почти любезны с ней и извинялись за наручники, вдруг стали грубыми, почти силой вытащили ее из машины, будто она сопротивлялась, и, схватив за плечи, повели к зданию. Кларе представилось, как за ними следят десятки пар глаз, одобряя отношение представителей власти к злодейке, угрожающей благополучию Франции.
– Вы встретитесь с представителем прокурора, она объяснит вам, почему вас арестовали, – сообщил улыбающийся мужчина, легко касаясь ее локтя. Теперь Клара уже знала, что его глаза бесстрастны, а улыбка фальшива.
Ее передали дебелой женщине, которая ждала в вестибюле. Женщина сразу протянула к Кларе свои руки и обыскала ее. При этом Клара испытала настоящий шок. Она ничего не пыталась спрятать под одеждой! Сумочку она покорно отдала женщине.
Ее провели по коридору в помещение, похожее на больничный приемный покой, где уже ждала другая тучная матрона с полотенцем.
– Сюда. – Она втолкнула Клару в пустую комнату. – Prenez une douche, madame.
На миг Клара забыла, что с ней говорят по-французски: слово «душ» она приняла за английское «спринцевание» – интимная процедура, в которой есть что-то от насилия. Но речь шла о купании под душем. Принять душ?
– Но… – возмущенно начала Клара. Она только что приняла душ дома! Неужели от нее пахнет потом? Или они решили, что у нее вши? Ее раздражение граничило с паникой. А вместе с паникой пришло осознание того, что паниковать бесполезно. Она попыталась проглотить ком в горле, подавить желание завизжать и начать отбиваться, когда ее толкнули в душевую. Женщина еще раз кивнула в сторону душевой кабинки с цементным полом и бросила Кларе тонкое полотенце.
В душевой было холодно, ноги скользили по цементному полу – а может, виной тому было отвращение и игра воображения. Краска на стенах потрескалась, они были испещрены царапинами, напоминающими древнюю клинопись. Клара сняла жакет, расстегнула блузку, а когда матрона вышла, пустила теплую воду. Видит ли ее кто-нибудь? Клара открыла воду посильнее, но не встала под душ.
Пусть вода льется. Капли забрызгали ей руки. В голове Клары крутилось все самое страшное, связанное с душем, – лагеря смерти и так далее. Когда вернется та женщина? На всякий случай подождав еще немного, Клара закрыла кран, вытерла руки и застыла. Через несколько секунд вошла женщина, ухмыляясь так, будто она точно знала, что Клара побрезговала тюремной водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Двое мужчин в штатском, ждущих в холле, были ему не знакомы. Клара еще не вернулась.
– Месье, что все это значит? – осведомился Серж. – Чего вы хотите от моей жены? Я ясно изложил свои позиции месье мэру, но моя жена тут ни при чем. – Его смуглое лицо от гнева потемнело, он стал похож на жирного разъяренного цыгана.
– К ответственности привлечена мадам Крей, – вежливо объяснил один из мужчин. Оба тревожно посматривали в сторону лестницы, точно опасаясь, что Клара сбежит.
– Прошу вас, присядьте. – Крей провел их в гостиную. – Я позвоню своему адвокату. – На часах была половина восьмого; наверное, в свои конторы адвокаты являются не раньше десяти. – Делия, предложите гостям кофе.
Мужчины продолжали стоять. Крей ушел.
– Caf?? – спросила Делия.
Мужчины отказались, покачав головами, и попытались придать лицам более дружелюбное выражение, чтобы смягчить возникшую неловкость. Наконец они улыбнулись Делии, демонстрируя хваленую галльскую тактичность.
Клара спустилась вниз, одетая в костюм, чулки и туфли на каблуках, будто собралась в церковь. Но откуда ей знать, как положено одеваться арестованным?
– Вы разбудили Сержа?
– Он уже был здесь, – объяснила Делия. – И ушел наверх звонить юристу или еще кому-то.
Клара знала, что скорее всего Серж решил созвониться со своими адвокатами из Лос-Анджелеса, которые потом свяжутся с парижскими юристами. Но поскольку он вряд ли сумеет связаться с американскими адвокатами в такой час, ему придется будить Уоли.
– Не понимаю, в чем все-таки дело. А вы знаете, месье? – обратилась Клара к гостям. Наверное, это просто судебные приставы.
– Речь идет о краже и осквернении собственности Франции, мадам. И об ущербе, нанесенном памятнику старины. Обвинение состоит из нескольких пунктов.
Делия видела, что Клара понятия не имеет, о чем они говорят.
– Мы можем подождать моего мужа?
– Несколько минут, не более. Боюсь, вам придется надеть вот это. Насколько мне известно, так принято и в вашей стране.
Крей вернулся как раз в тот момент, когда Клару уже уводили. Хотя на нее надели наручники, она держалась спокойно. Умоляюще обернувшись к мужу, она тем не менее попыталась ободряюще и иронически улыбнуться. Постояв несколько секунд в замешательстве, он бросился к своей машине, хмурясь и яростно бранясь.
Глава 25
ТЮРЬМА
Закованная в наручники, Клара сидела на заднем сиденье маленького «рено»; служащие прокуратуры, устроившиеся впереди, то и дело оглядывались на нее, будто ожидая попытки выпрыгнуть из машины. Клара гадала, почему она не чувствует страха – наверное, потому, что она была убеждена в своей невиновности и понимала, что она всего лишь пешка в жестокой игре охотников, а также не сомневалась в том, что Серж, знаменитый, влиятельный Серж, знает, как быть, что адвокаты Уоли разрешат все вопросы и в конце концов выяснится, что случившееся было ошибкой. Только что она, одетая в халат, стояла в кухне, а теперь ее везли в Версальскую тюрьму в наручниках.
Клара сочла, что расспрашивать спутников бесполезно – они или ничего не знают, или вынуждены хранить молчание. Впрочем, они не проявляли к ней враждебности, а один из них даже ободряюще улыбнулся. Клара задумалась: почему арестовали ее, а не Сержа или не их обоих?
Она задумалась о своем сыне Ларсе: на этот раз она радовалась тому, что его нет здесь, – увидев, как уводят мать, впечатлительный мальчик перепугался бы. А может, он счел бы случившееся забавным, как в кино. И вправду, со стороны все выглядело довольно забавно.
Они подъехали к тюрьме – зданию, мимо которого Клара проезжала трижды в неделю по пути на рынок, но ни разу не посмотрела в сторону мрачных окон с решетками, за которыми томились узники – вероятно, не более виновные, чем она. Названия этой тюрьмы она не знала. Деревянные ворота, тяжелые, словно каменные, распахнулись и зловеще захлопнулись за ними. Клара и не подозревала, что почерневший старый дуб, повидавший на своем веку немало горя, выглядит страшнее и прочнее металла. Эти ворота пережили века королевской власти и равнодушия, жестокости и кипящего масла. Ее сердце дрогнуло, когда ворота, как челюсти, сомкнулись за машиной. Она в чужой стране, никто не знает, кто она такая, и ей не известно, каковы ее права. Клара высоко вскинула голову. Тем не менее у нее есть и положение в обществе, и права.
Спутники, которые прежде были почти любезны с ней и извинялись за наручники, вдруг стали грубыми, почти силой вытащили ее из машины, будто она сопротивлялась, и, схватив за плечи, повели к зданию. Кларе представилось, как за ними следят десятки пар глаз, одобряя отношение представителей власти к злодейке, угрожающей благополучию Франции.
– Вы встретитесь с представителем прокурора, она объяснит вам, почему вас арестовали, – сообщил улыбающийся мужчина, легко касаясь ее локтя. Теперь Клара уже знала, что его глаза бесстрастны, а улыбка фальшива.
Ее передали дебелой женщине, которая ждала в вестибюле. Женщина сразу протянула к Кларе свои руки и обыскала ее. При этом Клара испытала настоящий шок. Она ничего не пыталась спрятать под одеждой! Сумочку она покорно отдала женщине.
Ее провели по коридору в помещение, похожее на больничный приемный покой, где уже ждала другая тучная матрона с полотенцем.
– Сюда. – Она втолкнула Клару в пустую комнату. – Prenez une douche, madame.
На миг Клара забыла, что с ней говорят по-французски: слово «душ» она приняла за английское «спринцевание» – интимная процедура, в которой есть что-то от насилия. Но речь шла о купании под душем. Принять душ?
– Но… – возмущенно начала Клара. Она только что приняла душ дома! Неужели от нее пахнет потом? Или они решили, что у нее вши? Ее раздражение граничило с паникой. А вместе с паникой пришло осознание того, что паниковать бесполезно. Она попыталась проглотить ком в горле, подавить желание завизжать и начать отбиваться, когда ее толкнули в душевую. Женщина еще раз кивнула в сторону душевой кабинки с цементным полом и бросила Кларе тонкое полотенце.
В душевой было холодно, ноги скользили по цементному полу – а может, виной тому было отвращение и игра воображения. Краска на стенах потрескалась, они были испещрены царапинами, напоминающими древнюю клинопись. Клара сняла жакет, расстегнула блузку, а когда матрона вышла, пустила теплую воду. Видит ли ее кто-нибудь? Клара открыла воду посильнее, но не встала под душ.
Пусть вода льется. Капли забрызгали ей руки. В голове Клары крутилось все самое страшное, связанное с душем, – лагеря смерти и так далее. Когда вернется та женщина? На всякий случай подождав еще немного, Клара закрыла кран, вытерла руки и застыла. Через несколько секунд вошла женщина, ухмыляясь так, будто она точно знала, что Клара побрезговала тюремной водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91