Когда автобус выруливает на Уайтхолл, я оборачиваюсь и вижу Эдди, который одиноко стоит посреди Трафальгарской площади с чайным полотенцем на голове.
Я поднимаюсь на второй ярус и нахожу себе местечко рядом с каким-то человеком в красной бумажной шапке Санта-Клауса, который крепко спит, прислонившись головой к стеклу. Я снимаю с себя крылышки и нимб. В битком набитом автобусе все веселятся, смеются, что-то кричат в трубки мобильников.
Мы проезжаем Биг-Бен, здание парламента, а потом улицу, где я столько лет прожила со своим бывшим мужем. Я пытаюсь представить, что он сейчас делает и как там теперь у нас в квартире – по-старому или изменилось? Может, сойти на следующей остановке и посмотреть? Интересно, как он себя поведет, если я заявлюсь к нему на порог в старой ночной рубашке? Да и узнает ли он вообще меня или отнесется ко мне так же, как я к нему в тот случайный вечер в театре? Автобус подъезжает к остановке и ждет, но я не выхожу. Даже чтобы посмотреть одним глазочком. А потом мы минуем мост, и все – проехали!
Дома я первым делом принимаю ванну и ставлю компакт-диск с балладами Шопена – они напоминают мне об Эдди. Разогреваю на плите суп, несу его в комнату и там, макая сухонькие хлебцы в тарелку, завороженно смотрю на огни рождественской елки! Это очень тихая ночь.
И я задумываюсь. Задумываюсь обо всем. О том, как получилось, что я в самый сочельник сижу в одиночестве, ем суп, и о том, как я даже не захотела выйти из автобуса, и обо всех тех людях в церкви Святого Мартина, о Реге, о том, что он делает, когда не наряжается Санта-Клаусом, и о том, узнаю ли я его, встретив случайно на улице, о Флоре и об Эдди, и о том, поехали ли они в «Ритц» и сидят ли там сейчас. А потом я вспоминаю Оливера Вендта и то, как была уверена, что этот мужчина как раз для меня, вспоминаю, как он выглядел, когда мотался на заднем сиденье отъезжающего такси, вспоминаю о своей бывшей работе и своих былых страхах, о том, как я ошибалась относительно всех и каждого. А потом мне вспоминаются Колин и Риа, как они празднуют Рождество со своими семьями и друзьями. А еще я думаю о нашей смешной маленькой квартирке, в которой сейчас сижу, и меня вдруг захватывает неожиданная волна какого-то счастливою чувства.
Оно стоило того. Все, о чем я только что думала, стоит того, чтобы я сидела сейчас в этой маленькой квартирке в абсолютном одиночестве.
И в эту ночь я засыпаю в полном, почти божественном умиротворении.

Яхты
Единственные предметы, которые могут развеваться и трепыхаться на ветру на борту яхты, – это судовые флажки. Платье или юбка, делающие то же самое, будут здесь неуместны. Поэтому в данном случае наиболее предпочтительным окажется простой и даже в некотором роде мужской тип одежды. Приключения в открытом море случаются в жизни человека не так уж часто, поэтому ловите миг, поскорее распрощайтесь с вечерними платьями и высокими каблуками, а вот чувство юмора непременно оставьте при себе – оно поможет вам стать полноценным членом судовой команды и сохранить присутствие духа при любых обстоятельствах.
Теперь у вас появилась возможность показать всем, что вы не боитесь предстать перед людьми без макияжа, что вы никогда не оставляете в своем кильватере даже малейшего беспорядка, что вы обладаете прекрасным, уживчивым, ровным характером и что ваша элегантность основана на исключительной простоте. Если это вам удастся (и если вы не склонны к морской болезни и к тому же умеете плавать), то проведенное в путешествии время, вы, несомненно, сможете назвать самым прекрасным в своей жизни.
На следующей неделе, придя на работу, я нахожу у себя на столе открытку.
СЕРДЕЧНО ПРИГЛАШАЮ ВАС
НА ТОРЖЕСТВЕННУЮ ЦЕРЕМОНИЮ СУДОВОГО КРЕЩЕНИЯ, КОТОРАЯ СОСТОИТСЯ НАЯХТЕ ЭДВАРДА ДЖЕЙМСА
В ДВА ЧАСА ДНЯ В ЭТУ СУББОТУ НА ПРИЧАЛЕ В ЧЕЛСИ.
Ниже указан телефонный номер: 07771283112.
Я ставлю открытку на столе перед монитором. Флора и Поппи хихикают.
– Девчонки, а вы идете на эту пирушку? – спрашиваю я.
– Нас никто не приглашал, – говорит Поппи, и они снова хихикают.
Вечером, придя домой, звоню в Дорсет.
– Что мне делать, Риа?
– А самой-то тебе чего хочется?
– Не знаю. Просто дело в том… Видишь ли, он так молод… Ты представляешь, ему всего только двадцать четыре года! И зачем ему все это?..
– А тебе что с того? Ведь он, в конце концов, взрослый человек – уж наверняка знает, чего хочет, И потом, с чего ты взяла, что возраст имеет такое большое значение? Посмотри на Колина и Энди.
Я на мгновение задумываюсь.
– Знаешь, я всегда считала, что мужчина должен быть старше… Старше и… он не должен быть таким привлекательным. Тогда и я должна быть молодой и привлекательной, уверенной в себе. А иначе какое будущее нас ждет? Как я могу сейчас увлечься, зная, что у нас нет будущего? Ты пойми, Риа, когда ему будет тридцать четыре, то мне уже исполнится сорок три! Он будет все так же молод и красив, а я буду считать свои все прибавляющиеся морщины!
– Да ладно тебе, не горячись раньше времени! Ты повторяешь эти свои прописные истины как заученный урок, как будто они что-то значат. Давай-ка лучше начнем с главного. Он тебе нравится?
Я улыбаюсь – даже просто вспоминать об Эдди без улыбки я не могу.
– Да он просто прелесть! Он такой яркий, такой талантливый, энергичный и… совсем не такой, как все! С ним любая вещь превращается в настоящие приключения! А как он играет на пианино, Риа! Ты бы полюбила его сразу!
Я слышу ее смех на другом конце провода.
– Тогда верь своему сердцу, Луиза! Пусть будет все как есть, а потом посмотришь, как получится дальше.
Повесив трубку, я, по-прежнему взволнованная и возбужденная, принимаю решение подстраховаться еще чьим-нибудь мнением. Кол лежит в гостиной на диване, увлеченно изучая журнал по бодибилдингу «Памп» (по крайней мере, я надеюсь, что эти голые туши – всего лишь бодибилдинг). Плюхаюсь в кресло рядом с ним.
– Кол, как бы ты поступил на моем месте?
– Послал бы его, конечно. Послал бы этого выпендрежника!
– Кол, нет, ну правда! Как бы ты поступил?
Он смотрит на меня совершенно серьезным взглядом.
– Послал бы. С чего ты взяла, что я шучу?
Боже, вот они, эти голубые мужики! Или просто мужики.
– А если я увлекусь им, а потом он променяет меня на молодуху?
Он удивленно изгибает бровь.
– И что?..
– Черт возьми, Кол, но у меня же останется чувство опустошенности!
– Радость моя, это не повод для того, чтобы прятаться от жизни. Значит, пострадаешь, помучаешься. Оно того стоит. Нам всем рано или поздно дается шанс. Какой смысл тогда вообще жить, если ты так боишься боли, что не способна оценить те редкие драгоценные жемчужины, которые тебе посылает судьба? – Он прикрывает журнал. – Все мы хотим как-то защититься и отгородиться от страданий, но не можем – это истина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80