— Надевайте!
— Зачем?
— Прокатимся. — Сержант повернулся к напарнику:
— Паша, поднимись до квартиры. Попроси Полину Васильевну выйти на пару минут. Формальности.
Паша поднялся на площадку третьего этажа и позвонил в тяжелую металлическую дверь. Почти сразу громыхнул тяжелый замок, на пороге появилась молодая женщина в джинсах и свободной рубахе.
Паша — высокий, уверенный в себе малый — оробел: женщина была очень красивой. Он с трудом выдавил из себя:
— Добрый, значит, вечер…
«Классная телка. Вот бы…» — додумать сержанту не дали: Сметании и Понкратов разом рванулись куда-то вниз. Быстро бежать они не могли — мешали наручники.
Прикладом автомата сержант ударил в спину Понкратова, а Сметанина сшиб с ног уже на площадке второго этажа, прижал парня коленом к бетонному полу, зло прошипел ему в затылок:
— Лежать, сука! — Выпрямился, рывком, за рукав затрещавшей куртки, поставил Юрия Сергеевича на ноги. Подтолкнул наверх: топай. Пролетом выше Понкратов перекатился на спину, подтянул под себя ноги и пытался подняться.
Сержант заставил Сметанина сесть на пол, рядом с напарником, осторожно посмотрел наверх, по направлению дверей квартиры. Полина Ратнер молча смотрела на все, что происходило внизу.
— Извините, — вдруг пробормотал сержант, прочистил горло:
— Полина Васильевна, вам придется с нами поехать. Нужно написать заявление. В 1-й отдел, на Якубовича…
— Я знаю, где это, — женщина чуть улыбнулась. — Я доберусь сама.
— Как скажете. — Сержант заставил Понкратова и Сметанина подняться на ноги. — Пойдем, Паша.
Они спустились на улицу, затолкали телохранителей в «стакан». Сели в машину.
— Спорим, она приедет в отдел в норковом манто? — вдруг с молодецким азартом спросил сержант напарника. — На десятку.
— Идет, — вяло отозвался Паша. Он недавно женился и теперь считал каждый рубль до ближайшей зарплаты. Десятка — деньги вроде бы и небольшие, да не всегда. Но отказаться от спора было как-то не по-мужски…
— Куда? — спросил водитель.
— В отдел, конечно.
Мотор «УАЗика» фыркнул, заработал ровнее. Машина тронулась с места.
…Спор сержант проиграл.
***
— Полина…
— Полина?
— Жена Ратнера приехала в отдел в пальто. — Шах закурил еще одну сигарету. — Обычное такое пальтишко. Неброское, но очень хорошее.
Витя задумчиво выдохнул дым:
— Заявление она написала. Но ребят выпустили уже через: два часа: за ними приехал кто-то из «Сената». Разрешение на оружие у них оказалось в порядке, а сопротивление милиции… По-моему, до суда дело не дошло.
— И что было потом? — спросил я.
— Не понял? — спросил Шаховский.
Похоже, он вспоминал что-то приятное.
Пожалуй, впервые я видел у него по-юношески мечтательное выражение лица. — А потом убили Ратнера. И о топтунах как-то подзабыли.
— Все?
— Убийство, сам знаешь, громкое было. Да и задержанных телохранителей никто со смертью Ратнера не связал.
— А ты?
— Князь, ты мальчик взрослый. Можешь понять: когда в работе появляются личные отношения, работа накрывается… — Шах закурил очередную сигарету. — Соболин этого не знает. И никто не знает.
Надеюсь.
Мы докурили уже в молчании. Шах потушил сигарету, одним глотком допил остывший кофе.
— Есть еще вопросы?
— Адрес и телефон.
— Чей?
— Ратнер Полины Васильевны.
Витек мгновение помедлил, потом достал из кармана куртки телефонную книжку:
— Пиши…
Я аккуратно записал адрес, тщательно сложил листок вдвое и положил его в карман рубашки. Шах натянул подсохшую куртку:
— Пока.
— Удачи.
Уже в дверях он остановился:
— Будь осторожнее. Она очень красивая.
И ушел.
5
Я проснулся оттого, что Полина…
(Вот! И я туда же! Ловил Шаха и сам — попался!
Прав был Витек.
Очень красивая женщина.
Никакие разумные доводы, которые я быстро перебрал в уме, меня не остановили…)
…что-то быстро говорила во сне. Я осторожно чуть приподнялся на локте, всмотрелся в ее сонное и от этого очень детское лицо. Прислушался.
— Нет! Не надо… Игорь!…
Имя ее погибшего мужа словно вытолкнуло меня из постели. Суеверный страх перед покойниками, похоже, оставили мне в наследство предки. Гордые горцы с уважением относились к усопшим. Я выбрался из-под одеяла, в сумраке спальни с трудом отыскал свои черные джинсы. Мягко ступая, выбрался на кухню. Здесь на темном, под дерево, столе белела пачка моих сигарет. Я опустился на стул и закурил.
***
Полина Ратнер легко согласилась на встречу со мной. Даже после того, как услышала, кто я и зачем мне нужно с ней поговорить.
Когда в нашем первом телефонном разговоре я первый раз произнес имя ее мужа, мне показалось, что вдова чуть слышно вздохнула-всхлипнула. Но голос у нее не дрогнул.
— Мы можем встретиться завтра вечером, скажем, в восемь часов? — спросил я.
— Конечно.
— Где?
— Будет проще, если вы подъедете ко мне. Адрес вы, похоже, знаете, — ее голос стал чуть насмешливым. Это вогнало меня в краску. Как малолетку, которые первый раз решается пригласить девчонку на свидание и малосвязно бормочет: кино, кафе, мороженое…
— Знаю… — выдавил я из себя.
— Я жду вас завтра. В восемь.
— До встречи.
— До свидания, Зураб Иосифович.
Еще немного сарказма, или я становлюсь мнительным, как малолеток? Вах!
…Уже подходя к ее дому — мрачноватому, доходному, в стиле модерн, — я понял, что так толком и не знаю, зачем хочу встретиться с Полиной Ратнер. Вряд ли она сможет рассказать мне больше, чем Соболин или Шаховский.
Признайся, Зураб. Признайся себе: ты хочешь увидеть эту красивую женщину.
И может, с ней… переспать.
По крайней мере, я смог честно себе признаться в том, чего хочу. Честно-то честно, да на душе от этого легче не стало.
Дурак ты, Зураб. Одумайся: у тебя жена красавица. Умница. Тебе же с ней хорошо? — Даже очень! Она такое… Такое вытворяет. И в постели, и по жизни. — Чего тебе еще нужно?
Я вошел в подъезд. На лестнице с широкими вытертыми старинными ступенями было мрачновато. Я поднялся…
(Площадка второго этажа: здесь сержант из 1-го отдела догнал Сметанина.
Окно. Подоконник. Окурков не стало меньше. Сметанин и Панкратов с умом выбрали точку: улица и подходы к подъезду просматривались замечательно. Правда, почему топтуны дали себя заметить? Или они не собирались прятаться? Да и вовсе они не топтуны.)
…на третий этаж, мгновение помедлил перед дверью. И нажал звонок.
Мягкая, переливчатая трель сразу канула куда-то в недрах квартиры. Потом послышались легкие и уверенные шаги.
Громыхнул замок.
Мне сразу понравилось, что Полина Ратнер не стала специально принаряжаться.
Полинявшие джинсы в обтяжку, свободная рубаха навыпуск. Густые медно-рыжие волосы собраны в «хвост».
Она улыбнулась:
— Зураб Иосифович?
— Добрый вечер. — Собственный голос показался мне сдавленным и чужим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Зачем?
— Прокатимся. — Сержант повернулся к напарнику:
— Паша, поднимись до квартиры. Попроси Полину Васильевну выйти на пару минут. Формальности.
Паша поднялся на площадку третьего этажа и позвонил в тяжелую металлическую дверь. Почти сразу громыхнул тяжелый замок, на пороге появилась молодая женщина в джинсах и свободной рубахе.
Паша — высокий, уверенный в себе малый — оробел: женщина была очень красивой. Он с трудом выдавил из себя:
— Добрый, значит, вечер…
«Классная телка. Вот бы…» — додумать сержанту не дали: Сметании и Понкратов разом рванулись куда-то вниз. Быстро бежать они не могли — мешали наручники.
Прикладом автомата сержант ударил в спину Понкратова, а Сметанина сшиб с ног уже на площадке второго этажа, прижал парня коленом к бетонному полу, зло прошипел ему в затылок:
— Лежать, сука! — Выпрямился, рывком, за рукав затрещавшей куртки, поставил Юрия Сергеевича на ноги. Подтолкнул наверх: топай. Пролетом выше Понкратов перекатился на спину, подтянул под себя ноги и пытался подняться.
Сержант заставил Сметанина сесть на пол, рядом с напарником, осторожно посмотрел наверх, по направлению дверей квартиры. Полина Ратнер молча смотрела на все, что происходило внизу.
— Извините, — вдруг пробормотал сержант, прочистил горло:
— Полина Васильевна, вам придется с нами поехать. Нужно написать заявление. В 1-й отдел, на Якубовича…
— Я знаю, где это, — женщина чуть улыбнулась. — Я доберусь сама.
— Как скажете. — Сержант заставил Понкратова и Сметанина подняться на ноги. — Пойдем, Паша.
Они спустились на улицу, затолкали телохранителей в «стакан». Сели в машину.
— Спорим, она приедет в отдел в норковом манто? — вдруг с молодецким азартом спросил сержант напарника. — На десятку.
— Идет, — вяло отозвался Паша. Он недавно женился и теперь считал каждый рубль до ближайшей зарплаты. Десятка — деньги вроде бы и небольшие, да не всегда. Но отказаться от спора было как-то не по-мужски…
— Куда? — спросил водитель.
— В отдел, конечно.
Мотор «УАЗика» фыркнул, заработал ровнее. Машина тронулась с места.
…Спор сержант проиграл.
***
— Полина…
— Полина?
— Жена Ратнера приехала в отдел в пальто. — Шах закурил еще одну сигарету. — Обычное такое пальтишко. Неброское, но очень хорошее.
Витя задумчиво выдохнул дым:
— Заявление она написала. Но ребят выпустили уже через: два часа: за ними приехал кто-то из «Сената». Разрешение на оружие у них оказалось в порядке, а сопротивление милиции… По-моему, до суда дело не дошло.
— И что было потом? — спросил я.
— Не понял? — спросил Шаховский.
Похоже, он вспоминал что-то приятное.
Пожалуй, впервые я видел у него по-юношески мечтательное выражение лица. — А потом убили Ратнера. И о топтунах как-то подзабыли.
— Все?
— Убийство, сам знаешь, громкое было. Да и задержанных телохранителей никто со смертью Ратнера не связал.
— А ты?
— Князь, ты мальчик взрослый. Можешь понять: когда в работе появляются личные отношения, работа накрывается… — Шах закурил очередную сигарету. — Соболин этого не знает. И никто не знает.
Надеюсь.
Мы докурили уже в молчании. Шах потушил сигарету, одним глотком допил остывший кофе.
— Есть еще вопросы?
— Адрес и телефон.
— Чей?
— Ратнер Полины Васильевны.
Витек мгновение помедлил, потом достал из кармана куртки телефонную книжку:
— Пиши…
Я аккуратно записал адрес, тщательно сложил листок вдвое и положил его в карман рубашки. Шах натянул подсохшую куртку:
— Пока.
— Удачи.
Уже в дверях он остановился:
— Будь осторожнее. Она очень красивая.
И ушел.
5
Я проснулся оттого, что Полина…
(Вот! И я туда же! Ловил Шаха и сам — попался!
Прав был Витек.
Очень красивая женщина.
Никакие разумные доводы, которые я быстро перебрал в уме, меня не остановили…)
…что-то быстро говорила во сне. Я осторожно чуть приподнялся на локте, всмотрелся в ее сонное и от этого очень детское лицо. Прислушался.
— Нет! Не надо… Игорь!…
Имя ее погибшего мужа словно вытолкнуло меня из постели. Суеверный страх перед покойниками, похоже, оставили мне в наследство предки. Гордые горцы с уважением относились к усопшим. Я выбрался из-под одеяла, в сумраке спальни с трудом отыскал свои черные джинсы. Мягко ступая, выбрался на кухню. Здесь на темном, под дерево, столе белела пачка моих сигарет. Я опустился на стул и закурил.
***
Полина Ратнер легко согласилась на встречу со мной. Даже после того, как услышала, кто я и зачем мне нужно с ней поговорить.
Когда в нашем первом телефонном разговоре я первый раз произнес имя ее мужа, мне показалось, что вдова чуть слышно вздохнула-всхлипнула. Но голос у нее не дрогнул.
— Мы можем встретиться завтра вечером, скажем, в восемь часов? — спросил я.
— Конечно.
— Где?
— Будет проще, если вы подъедете ко мне. Адрес вы, похоже, знаете, — ее голос стал чуть насмешливым. Это вогнало меня в краску. Как малолетку, которые первый раз решается пригласить девчонку на свидание и малосвязно бормочет: кино, кафе, мороженое…
— Знаю… — выдавил я из себя.
— Я жду вас завтра. В восемь.
— До встречи.
— До свидания, Зураб Иосифович.
Еще немного сарказма, или я становлюсь мнительным, как малолеток? Вах!
…Уже подходя к ее дому — мрачноватому, доходному, в стиле модерн, — я понял, что так толком и не знаю, зачем хочу встретиться с Полиной Ратнер. Вряд ли она сможет рассказать мне больше, чем Соболин или Шаховский.
Признайся, Зураб. Признайся себе: ты хочешь увидеть эту красивую женщину.
И может, с ней… переспать.
По крайней мере, я смог честно себе признаться в том, чего хочу. Честно-то честно, да на душе от этого легче не стало.
Дурак ты, Зураб. Одумайся: у тебя жена красавица. Умница. Тебе же с ней хорошо? — Даже очень! Она такое… Такое вытворяет. И в постели, и по жизни. — Чего тебе еще нужно?
Я вошел в подъезд. На лестнице с широкими вытертыми старинными ступенями было мрачновато. Я поднялся…
(Площадка второго этажа: здесь сержант из 1-го отдела догнал Сметанина.
Окно. Подоконник. Окурков не стало меньше. Сметанин и Панкратов с умом выбрали точку: улица и подходы к подъезду просматривались замечательно. Правда, почему топтуны дали себя заметить? Или они не собирались прятаться? Да и вовсе они не топтуны.)
…на третий этаж, мгновение помедлил перед дверью. И нажал звонок.
Мягкая, переливчатая трель сразу канула куда-то в недрах квартиры. Потом послышались легкие и уверенные шаги.
Громыхнул замок.
Мне сразу понравилось, что Полина Ратнер не стала специально принаряжаться.
Полинявшие джинсы в обтяжку, свободная рубаха навыпуск. Густые медно-рыжие волосы собраны в «хвост».
Она улыбнулась:
— Зураб Иосифович?
— Добрый вечер. — Собственный голос показался мне сдавленным и чужим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55