Вы согласны?
— Да. Согласна.
— Хорошо, — Обнорский захлопнул папку. — Завтра Коля отвезет вас на встречу с кандидатом.
***
Горностаева долго хохотала, когда я рассказала ей, что произошло в кабинете Обнорского.
— Чего тут смешного? — не поняла я.
— Обнорский тебя поймал, Мариша.
Поймал…
— Что значит — «поймал»? — я чуть-чуть обиделась.
— Они с Повзло специально тему про Агеева и Авдотина в твоем присутствии обсуждали. Обнорский знал, что ты заглотишь эту наживку. И ты послушно заглотила.
— А если это мой шанс? Может, мне удастся поставить Агеева на место?
Валя была единственным человеком в Агентстве, кроме Каширина, разумеется, которому я рассказала о пистолете.
Горностаева вдруг посерьезнела:
— Смотри не заиграйся. Помнишь, чем дело с Алавердыевым закончилось?
— Разумеется. Полным хеппи-эндом.
— А могло быть по-другому.
— Но ведь что было — то прошло. Правда?
— Как знать. — Валя включила компьютер, в базе которого хранились наши досье. — Давай лучше еще раз посмотрим, что у нас на Авдотина и Лепесткова есть.
***
Сергей Афанасьевич Лепестков назначил встречу на полдень. За пять минут до срока мы с Колей Повзло были уже на месте.
Предвыборный штаб генерального директора топливной компании «Клаксон»
Сергея Афанасьевича Лепесткова располагался на одной из центральных магистралей города — Московском проспекте.
Простор, евростандарт, полная компьютеризация и иллюминация. Сергей Афанасьевич мог себе это позволить. Как ни странно, знакомых лиц среди сотрудников штаба я не увидела. По кабинетам сновали какие-то плохо вымытые бесполые существа в лохмотьях «унисекс». Узнав, кто я и откуда, они сразу дали понять, что я имею счастье сотрудничать с командой самых крутых в нашем городе, а может быть, и в России пиарщиков. Я поверила на слово, почтительно склонила голову перед профи и занялась своей работой, которая состояла в составлении ежедневных мониторингов прессы и отслеживании предвыборных реляций конкурентов в городских СМИ.
Молодые люди на фоне евростандарта первое время работы в штабе резали глаз, но потом с ними стали происходить чудесные превращения. Превращения, как я потом заметила, происходили по мере поступления выплат от кандидата. Сколько им платил Лепестков, я не знала, поскольку сама работала безвозмездно, то есть даром. Деньги за использование знаний и опыта сотрудника Обнорского должны были поступить на счет Агентства. Судя по тому, как кардинально сменили свой прикид молодые профи, платили им неплохо. В кабинетах стало намного легче дышать, потому что сигареты «Прима» мальчики и девочки сменили на «Парламент». Впрочем, после того как мне на глаза попалась листовка с биографией кандидата, которую, пыхтя и отдуваясь, составляли сразу несколько юных гениев, я утратила к ним всякое почтение и интерес.
Зато довольно любопытно было наблюдать за посещавшими наш штаб сторонниками кандидата Лепесткова. Мне даже пришлось пожать единственную, уцелевшую в гангстерской войне руку лидера одной из крупных преступных группировок.
Милейший человек в общении — галантно пригласил меня поужинать с ним вместе.
Соблазн был велик, но я вовремя вспомнила своего басурмана и праведный гнев Горностаевой и отказалась, сославшись на преданность делу Лепесткова.
Чуть было не попросила автограф для сына у популярного исполнителя, который согласился петь во славу Лепесткова после встреч с избирателями. Не знаю даже, что меня удержало.
Тугой кошелек и фолликулярную ангину в апреле посулил мне, проходя мимо, черноволосый мужчина в чалме. Сергей Афанасьевич, провожавший гостя до дверей офиса, вернулся и почему-то шепотом объяснил, что это был сам Ахмат — великий маг и чародей. Ахмат снимал с кандидата порчу и программировал его на победу в борьбе.
***
Мой муж — Роман Игоревич Агеев, — уличенный в пособничестве Феликсу Авдотину, отступиться от выполнения спонсорских обязательств перед «Королем Оранжевое лето» не пожелал, и отношения наши перешли в стадию затянувшейся холодной войны. Насколько я могла разобрать смысл нечленораздельных выкриков мужа, Авдотин в случае своей победы наобещал ему кисельных рек с молочными берегами — в виде каких-то беспроцентных кредитов и льгот. Похоже, Роман твердо уверовал в принцип, что «все в нашей власти, если во власти все наши».
За неделю до выборов в нашем округе разгорелись нешуточные страсти. Кандидаты все как один вдруг перестали расхваливать себя и начали поливать друг друга грязью. Страшась проиграть, они утрачивали чувство меры и приличий. Лепесткова во время теледебатов в прямом эфире питерского телеканала Феликс Авдотин назвал «свадебным генералом „тамбовской“ мафии». Сергей Афанасьевич посоветовал Авдотину с его пиджаком и галстуком ассистировать Куклачеву и его кошкам, а не соваться в парламент. Лепестков пригрозил обидчику судом, Авдотин обозвал коллегу «калом» и «отстоем». Дело едва не дошло до драки.
Дебаты мы с Романом смотрели, рассевшись по разные стороны дивана.
— Придурок и хам! — прокомментировала я выступление Авдотина. — День выборов он встретит за решеткой, правда, ему будет о чем вспомнить в неволе: как ловко он порезвился на твои денежки.
— Уж кто заслужил небо в клеточку, так это Лепестков. И очень скоро — буквально завтра — об этом будут знать все избиратели. Вот, — Роман поднялся и вынес из кабинета видеокассету, — полюбуйся. Я разрешаю.
Видеомагнитофон со вздохом втянул в себя кассету и продемонстрировал мне смертный приговор кандидату в депутаты Госдумы — Лепесткову Сергею Афанасьевичу.
В далекие застойные годы Лепестков занимал должность директора детского дома. Этот факт был воспет в биографии моего кандидата — гуманиста и правдолюбца. Но вот люди, один за другим появлявшиеся на экране телевизора, утверждали как раз обратное. Они уверяли, что Сергей Афанасьевич Лепестков — изверг и садист — избивал ни в чем не повинных детей, запирал их в холодном подвале, морил голодом и присваивал себе деньги, предназначенные для сирот. Возбуждалось даже уголовное дело, и Сергею Афанасьевичу грозил немалый срок тюремного заключения. Но потом дело было закрыто в силу необъяснимых причин. Все эти факты подтверждали бывший следователь прокуратуры, пара-тройка сотрудниц детского дома и несколько пострадавших от жестокости Лепесткова бывших его воспитанников. Создатели этого видеотриллера не поленились съездить в город Новая Ладога Ленинградской области, где стоит дом, в котором раньше ютились сироты, а теперь разместилась районная поликлиника. Они осветили для телезрителей зловещие подвалы, сопроводив эти кадры детскими стонами. Получилось очень убедительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Да. Согласна.
— Хорошо, — Обнорский захлопнул папку. — Завтра Коля отвезет вас на встречу с кандидатом.
***
Горностаева долго хохотала, когда я рассказала ей, что произошло в кабинете Обнорского.
— Чего тут смешного? — не поняла я.
— Обнорский тебя поймал, Мариша.
Поймал…
— Что значит — «поймал»? — я чуть-чуть обиделась.
— Они с Повзло специально тему про Агеева и Авдотина в твоем присутствии обсуждали. Обнорский знал, что ты заглотишь эту наживку. И ты послушно заглотила.
— А если это мой шанс? Может, мне удастся поставить Агеева на место?
Валя была единственным человеком в Агентстве, кроме Каширина, разумеется, которому я рассказала о пистолете.
Горностаева вдруг посерьезнела:
— Смотри не заиграйся. Помнишь, чем дело с Алавердыевым закончилось?
— Разумеется. Полным хеппи-эндом.
— А могло быть по-другому.
— Но ведь что было — то прошло. Правда?
— Как знать. — Валя включила компьютер, в базе которого хранились наши досье. — Давай лучше еще раз посмотрим, что у нас на Авдотина и Лепесткова есть.
***
Сергей Афанасьевич Лепестков назначил встречу на полдень. За пять минут до срока мы с Колей Повзло были уже на месте.
Предвыборный штаб генерального директора топливной компании «Клаксон»
Сергея Афанасьевича Лепесткова располагался на одной из центральных магистралей города — Московском проспекте.
Простор, евростандарт, полная компьютеризация и иллюминация. Сергей Афанасьевич мог себе это позволить. Как ни странно, знакомых лиц среди сотрудников штаба я не увидела. По кабинетам сновали какие-то плохо вымытые бесполые существа в лохмотьях «унисекс». Узнав, кто я и откуда, они сразу дали понять, что я имею счастье сотрудничать с командой самых крутых в нашем городе, а может быть, и в России пиарщиков. Я поверила на слово, почтительно склонила голову перед профи и занялась своей работой, которая состояла в составлении ежедневных мониторингов прессы и отслеживании предвыборных реляций конкурентов в городских СМИ.
Молодые люди на фоне евростандарта первое время работы в штабе резали глаз, но потом с ними стали происходить чудесные превращения. Превращения, как я потом заметила, происходили по мере поступления выплат от кандидата. Сколько им платил Лепестков, я не знала, поскольку сама работала безвозмездно, то есть даром. Деньги за использование знаний и опыта сотрудника Обнорского должны были поступить на счет Агентства. Судя по тому, как кардинально сменили свой прикид молодые профи, платили им неплохо. В кабинетах стало намного легче дышать, потому что сигареты «Прима» мальчики и девочки сменили на «Парламент». Впрочем, после того как мне на глаза попалась листовка с биографией кандидата, которую, пыхтя и отдуваясь, составляли сразу несколько юных гениев, я утратила к ним всякое почтение и интерес.
Зато довольно любопытно было наблюдать за посещавшими наш штаб сторонниками кандидата Лепесткова. Мне даже пришлось пожать единственную, уцелевшую в гангстерской войне руку лидера одной из крупных преступных группировок.
Милейший человек в общении — галантно пригласил меня поужинать с ним вместе.
Соблазн был велик, но я вовремя вспомнила своего басурмана и праведный гнев Горностаевой и отказалась, сославшись на преданность делу Лепесткова.
Чуть было не попросила автограф для сына у популярного исполнителя, который согласился петь во славу Лепесткова после встреч с избирателями. Не знаю даже, что меня удержало.
Тугой кошелек и фолликулярную ангину в апреле посулил мне, проходя мимо, черноволосый мужчина в чалме. Сергей Афанасьевич, провожавший гостя до дверей офиса, вернулся и почему-то шепотом объяснил, что это был сам Ахмат — великий маг и чародей. Ахмат снимал с кандидата порчу и программировал его на победу в борьбе.
***
Мой муж — Роман Игоревич Агеев, — уличенный в пособничестве Феликсу Авдотину, отступиться от выполнения спонсорских обязательств перед «Королем Оранжевое лето» не пожелал, и отношения наши перешли в стадию затянувшейся холодной войны. Насколько я могла разобрать смысл нечленораздельных выкриков мужа, Авдотин в случае своей победы наобещал ему кисельных рек с молочными берегами — в виде каких-то беспроцентных кредитов и льгот. Похоже, Роман твердо уверовал в принцип, что «все в нашей власти, если во власти все наши».
За неделю до выборов в нашем округе разгорелись нешуточные страсти. Кандидаты все как один вдруг перестали расхваливать себя и начали поливать друг друга грязью. Страшась проиграть, они утрачивали чувство меры и приличий. Лепесткова во время теледебатов в прямом эфире питерского телеканала Феликс Авдотин назвал «свадебным генералом „тамбовской“ мафии». Сергей Афанасьевич посоветовал Авдотину с его пиджаком и галстуком ассистировать Куклачеву и его кошкам, а не соваться в парламент. Лепестков пригрозил обидчику судом, Авдотин обозвал коллегу «калом» и «отстоем». Дело едва не дошло до драки.
Дебаты мы с Романом смотрели, рассевшись по разные стороны дивана.
— Придурок и хам! — прокомментировала я выступление Авдотина. — День выборов он встретит за решеткой, правда, ему будет о чем вспомнить в неволе: как ловко он порезвился на твои денежки.
— Уж кто заслужил небо в клеточку, так это Лепестков. И очень скоро — буквально завтра — об этом будут знать все избиратели. Вот, — Роман поднялся и вынес из кабинета видеокассету, — полюбуйся. Я разрешаю.
Видеомагнитофон со вздохом втянул в себя кассету и продемонстрировал мне смертный приговор кандидату в депутаты Госдумы — Лепесткову Сергею Афанасьевичу.
В далекие застойные годы Лепестков занимал должность директора детского дома. Этот факт был воспет в биографии моего кандидата — гуманиста и правдолюбца. Но вот люди, один за другим появлявшиеся на экране телевизора, утверждали как раз обратное. Они уверяли, что Сергей Афанасьевич Лепестков — изверг и садист — избивал ни в чем не повинных детей, запирал их в холодном подвале, морил голодом и присваивал себе деньги, предназначенные для сирот. Возбуждалось даже уголовное дело, и Сергею Афанасьевичу грозил немалый срок тюремного заключения. Но потом дело было закрыто в силу необъяснимых причин. Все эти факты подтверждали бывший следователь прокуратуры, пара-тройка сотрудниц детского дома и несколько пострадавших от жестокости Лепесткова бывших его воспитанников. Создатели этого видеотриллера не поленились съездить в город Новая Ладога Ленинградской области, где стоит дом, в котором раньше ютились сироты, а теперь разместилась районная поликлиника. Они осветили для телезрителей зловещие подвалы, сопроводив эти кадры детскими стонами. Получилось очень убедительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55