Он жених моей дочери! — горячо заступилась я за мента Рыбкина, когда Марк сказал, что ему все ясно.
— Доверяй, но проверяй, — устало улыбнулся Марк. — Прости, но я снова на несколько минут тебя оставлю. И вообще, как долго действует лекарство, которое ты подмешала мне в кофе?
***
От Марка я прямиком помчалась в Агентство, чтобы проверить его предположение про Рыбкина.
История моя с подменой картины наделала в расследовательском отделе настоящий переполох. Модестов в предвкушении сенсационного развития антикварной темы довольно потирал руки. Зудинцев не верил в то, что Рыбкин мог иметь отношение к краже.
— Коррупция в правоохранительных органах есть, — говорил он, — но не до такой же степени, чтобы спереть приданое у собственной невесты!
Каширин и Шаховский ему возражали.
— А ты забыл, как мент рубоповский, которого жена из дома выгнала, натравил на ее частное предприятие «тамбовскую» братву? И самолюбие потешил, и долю малую поимел.
Или ты хочешь сказать, что наша Марина Борисовна такая золотая теща, что обидеть ее рука не поднимется?
— Я ему еще ничего плохого не сделала! — вставила я, имея в виду Рыбкина.
Спозаранник прервал нашу дискуссию:
— Разговорами Марине Борисовне не поможешь. Действовать надо, как я понимаю, без промедления. У меня есть кое-какие идеи. — Глеб многозначительно обвел всех взглядом. — Но сначала я должен согласовать план предстоящих мероприятий с Андреем Викторовичем.
Начальник расследователей сунул под мышку папку и вышел из кабинета. Отсутствовал он около часа и вернулся загадочным, как никогда.
— Сейчас вы, Марина Борисовна, в сопровождении Зудинцева отправитесь домой, заберете подделку и доставите ее вот по этому адресу. — Глеб вручил мне клочок бумаги. — Спросите эксперта-криминалиста Виктора Носова. Андрей Викторович с ним уже обо всем договорился. Носов снимет с рамы отпечатки пальцев. Может, что и всплывет.
***
Еще до того, как эксперты вынесли свой вердикт, мне стало окончательно ясно, кто украл картину. На следующий день ко мне в отдел впорхнула Светочка Завгородняя.
— Марина Борисовна, а это правда, что ваша дочь за Юрика Рыбкина замуж собирается?
— А ты его знаешь? — насторожилась я.
— Знаю. Как не знать. Он мне информацию про кражу фарфора из коллекции мадам Шуйской сливал. Зануда, между нами говоря, редкостный.
И совершенно не сексуальный. Час без двух минут вещал, какой он честный, неподкупный, а потому бедный.
А недавно я встретила его у Румянцевского садика на Университетской набережной. Он на своей БМВ в аварию попал — ходил вокруг, как тигр, и по радиотелефону без остановки — бу-бу-бу… Я думала, может, у вас денег на ремонт одалживает.
Я не обратила внимания на Светкину колкость.
— Знаешь, Света, для меня это не новость. Представь себе, я сама была в его машине, когда произошла авария. А ты уверена, что он разговаривал по радиотелефону?
— Я, Марина Борисовна, галлюциногенные препараты не принимаю, — уверила меня Светка.
***
…Зато без них жить не мог Антон Черемушкин, ранее судимый за грабеж двадцативосьмилетний наркоман.
С пальчиками Черемушкина совпали отпечатки, снятые с поддельного Порселлиса. Остальное было делом одного дня — найти и обезвредить, что мастерски проделали Зураб с Кашириным, доставившие парня к нам в Агентство.
Я сразу узнала в бледном, худощавом молодом человеке с волосами, затянутыми на затылке в «конский хвост», водителя лохматых «Жигулей», которые подрезали БМВ Рыбкина у Румянцевского садика. Каширин и Зудинцев вмиг приперли парня к стенке неопровержимыми доказательствами — и тому ничего не оставалось, как во всем нам признаться.
Антон был талантливым художником-реставратором. Но денег, которые он зарабатывал в мастерской Арона Сенкевича, на «дурь» не хватало. Поэтому он подписался на предложение одного человека оказывать ему мелкие услуги: докладывать подробно о том, кто и что сдает на реставрацию, кто из коллекционеров что продает и покупает. Постепенно Черемушкин попал в кабалу к ушлому дядьке, который почти совсем перестал давать деньги, а перешел к шантажу и угрозам: «По тебе, мол, наркот, давно тюрьма плачет. Только рыпнись, мигом у параши окажешься!». Последний раз этот человек попросил Антона сделать копию сданного на реставрацию в мастерскую Яна Порселлиса. А потом, посулив денег, и, как обычно, сдобрив посулы угрозами, вынудил Черемушкина согласиться на неприкрытый криминал — спровоцировать ДТП и подменить картину. Антон прекрасно разглядел на подлиннике маленькое пятнышко, но дублировать дефект на копии не стал. Он надеялся таким образом подставить шантажиста и избавиться от него.
Антон согласно закивал, когда я показала ему фотографию Юрия, запечатленного в обнимку с Машкой где-то на пляже Финского залива.
— Тот самый дядька и есть, — подтвердил он. Только знал его Антон под другим именем. Рыбкин настолько обнаглел, что представился Антону как… Роман Игоревич Агеев.
— Слушай, Антон, — неожиданно осенило меня, — а Рыбкин, он же Агеев, случайно не причастен к краже рисунков Дюрера у художника Стрелкина?
— Еще как причастен! Он и заставил меня выяснить, где они хранятся у Стрелкина, и как проникнуть в мастерскую. Толя — святой человек, он сделал мне столько добра, а я поступил как последняя скотина…
***
Сотрудника антикварного отдела Юрия Рыбкина в тот же день пригласил в Агентство сам Обнорский под весьма благовидным предлогом.
— Генеральный директор Агентства «Золотая пуля» Андрей Обнорский, — проворковала в трубку секретарша Ксюша, — хочет лично обратиться к Юрию Брониславовичу с просьбой проконтролировать ход расследования по делу о краже картины у сотрудницы Агентства Марины Агеевой.
Кстати, ничего удивительного в том, что люди сами приезжали на улицу Зодчего Росси, чтобы выслушать просьбу Обнорского не было. Видимо, почитали за честь помочь авторитетному человеку.
Мне присутствовать при разговоре с Рыбкиным не довелось.
— А вы Марина Борисовна, сейчас же отправитесь домой. Это приказ, — отчеканил Обнорский. — Мне здесь кровопролитие без надобности.
Поздним вечером Каширин с Зудинцевым привезли моего настоящего, многострадального Порселлиса.
— Отпустили Рыбкина, Марина Борисовна, — рассказывал Каширин, уминая за обе щеки горячие бутерброды, которыми я вознаградила ребят за ратный труд. — Он Обнорскому обещал самого Рябушинского сдать, как представится случай. Признался, что давно на него работает. Как получилось-то — Соломон попался в лапы Рыбкину, когда хотел втюхать поддельные яйца Фаберже французскому консулу. Но с Рыбкиным Соломон договориться сумел — знаете, рыбак рыбака…
Рыбкин за бабки Соломона «отмазал».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Доверяй, но проверяй, — устало улыбнулся Марк. — Прости, но я снова на несколько минут тебя оставлю. И вообще, как долго действует лекарство, которое ты подмешала мне в кофе?
***
От Марка я прямиком помчалась в Агентство, чтобы проверить его предположение про Рыбкина.
История моя с подменой картины наделала в расследовательском отделе настоящий переполох. Модестов в предвкушении сенсационного развития антикварной темы довольно потирал руки. Зудинцев не верил в то, что Рыбкин мог иметь отношение к краже.
— Коррупция в правоохранительных органах есть, — говорил он, — но не до такой же степени, чтобы спереть приданое у собственной невесты!
Каширин и Шаховский ему возражали.
— А ты забыл, как мент рубоповский, которого жена из дома выгнала, натравил на ее частное предприятие «тамбовскую» братву? И самолюбие потешил, и долю малую поимел.
Или ты хочешь сказать, что наша Марина Борисовна такая золотая теща, что обидеть ее рука не поднимется?
— Я ему еще ничего плохого не сделала! — вставила я, имея в виду Рыбкина.
Спозаранник прервал нашу дискуссию:
— Разговорами Марине Борисовне не поможешь. Действовать надо, как я понимаю, без промедления. У меня есть кое-какие идеи. — Глеб многозначительно обвел всех взглядом. — Но сначала я должен согласовать план предстоящих мероприятий с Андреем Викторовичем.
Начальник расследователей сунул под мышку папку и вышел из кабинета. Отсутствовал он около часа и вернулся загадочным, как никогда.
— Сейчас вы, Марина Борисовна, в сопровождении Зудинцева отправитесь домой, заберете подделку и доставите ее вот по этому адресу. — Глеб вручил мне клочок бумаги. — Спросите эксперта-криминалиста Виктора Носова. Андрей Викторович с ним уже обо всем договорился. Носов снимет с рамы отпечатки пальцев. Может, что и всплывет.
***
Еще до того, как эксперты вынесли свой вердикт, мне стало окончательно ясно, кто украл картину. На следующий день ко мне в отдел впорхнула Светочка Завгородняя.
— Марина Борисовна, а это правда, что ваша дочь за Юрика Рыбкина замуж собирается?
— А ты его знаешь? — насторожилась я.
— Знаю. Как не знать. Он мне информацию про кражу фарфора из коллекции мадам Шуйской сливал. Зануда, между нами говоря, редкостный.
И совершенно не сексуальный. Час без двух минут вещал, какой он честный, неподкупный, а потому бедный.
А недавно я встретила его у Румянцевского садика на Университетской набережной. Он на своей БМВ в аварию попал — ходил вокруг, как тигр, и по радиотелефону без остановки — бу-бу-бу… Я думала, может, у вас денег на ремонт одалживает.
Я не обратила внимания на Светкину колкость.
— Знаешь, Света, для меня это не новость. Представь себе, я сама была в его машине, когда произошла авария. А ты уверена, что он разговаривал по радиотелефону?
— Я, Марина Борисовна, галлюциногенные препараты не принимаю, — уверила меня Светка.
***
…Зато без них жить не мог Антон Черемушкин, ранее судимый за грабеж двадцативосьмилетний наркоман.
С пальчиками Черемушкина совпали отпечатки, снятые с поддельного Порселлиса. Остальное было делом одного дня — найти и обезвредить, что мастерски проделали Зураб с Кашириным, доставившие парня к нам в Агентство.
Я сразу узнала в бледном, худощавом молодом человеке с волосами, затянутыми на затылке в «конский хвост», водителя лохматых «Жигулей», которые подрезали БМВ Рыбкина у Румянцевского садика. Каширин и Зудинцев вмиг приперли парня к стенке неопровержимыми доказательствами — и тому ничего не оставалось, как во всем нам признаться.
Антон был талантливым художником-реставратором. Но денег, которые он зарабатывал в мастерской Арона Сенкевича, на «дурь» не хватало. Поэтому он подписался на предложение одного человека оказывать ему мелкие услуги: докладывать подробно о том, кто и что сдает на реставрацию, кто из коллекционеров что продает и покупает. Постепенно Черемушкин попал в кабалу к ушлому дядьке, который почти совсем перестал давать деньги, а перешел к шантажу и угрозам: «По тебе, мол, наркот, давно тюрьма плачет. Только рыпнись, мигом у параши окажешься!». Последний раз этот человек попросил Антона сделать копию сданного на реставрацию в мастерскую Яна Порселлиса. А потом, посулив денег, и, как обычно, сдобрив посулы угрозами, вынудил Черемушкина согласиться на неприкрытый криминал — спровоцировать ДТП и подменить картину. Антон прекрасно разглядел на подлиннике маленькое пятнышко, но дублировать дефект на копии не стал. Он надеялся таким образом подставить шантажиста и избавиться от него.
Антон согласно закивал, когда я показала ему фотографию Юрия, запечатленного в обнимку с Машкой где-то на пляже Финского залива.
— Тот самый дядька и есть, — подтвердил он. Только знал его Антон под другим именем. Рыбкин настолько обнаглел, что представился Антону как… Роман Игоревич Агеев.
— Слушай, Антон, — неожиданно осенило меня, — а Рыбкин, он же Агеев, случайно не причастен к краже рисунков Дюрера у художника Стрелкина?
— Еще как причастен! Он и заставил меня выяснить, где они хранятся у Стрелкина, и как проникнуть в мастерскую. Толя — святой человек, он сделал мне столько добра, а я поступил как последняя скотина…
***
Сотрудника антикварного отдела Юрия Рыбкина в тот же день пригласил в Агентство сам Обнорский под весьма благовидным предлогом.
— Генеральный директор Агентства «Золотая пуля» Андрей Обнорский, — проворковала в трубку секретарша Ксюша, — хочет лично обратиться к Юрию Брониславовичу с просьбой проконтролировать ход расследования по делу о краже картины у сотрудницы Агентства Марины Агеевой.
Кстати, ничего удивительного в том, что люди сами приезжали на улицу Зодчего Росси, чтобы выслушать просьбу Обнорского не было. Видимо, почитали за честь помочь авторитетному человеку.
Мне присутствовать при разговоре с Рыбкиным не довелось.
— А вы Марина Борисовна, сейчас же отправитесь домой. Это приказ, — отчеканил Обнорский. — Мне здесь кровопролитие без надобности.
Поздним вечером Каширин с Зудинцевым привезли моего настоящего, многострадального Порселлиса.
— Отпустили Рыбкина, Марина Борисовна, — рассказывал Каширин, уминая за обе щеки горячие бутерброды, которыми я вознаградила ребят за ратный труд. — Он Обнорскому обещал самого Рябушинского сдать, как представится случай. Признался, что давно на него работает. Как получилось-то — Соломон попался в лапы Рыбкину, когда хотел втюхать поддельные яйца Фаберже французскому консулу. Но с Рыбкиным Соломон договориться сумел — знаете, рыбак рыбака…
Рыбкин за бабки Соломона «отмазал».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48