.. Любимая.
Его слова вызвали у нее улыбку. Она расстегнула его брюки и невольно вскрикнула от величины открывшегося ее взгляду органа. Шрив приподнялся. Она раздвинула ноги, направляя его, потом обхватила ногами за талию, чтобы их слияние было полным.
Он устремился в нее, и его член оказался в горячей, влажной глубине. Откинув голову назад, он заскрежетал зубами. Каждый мускул его тела, наполненного горячей кровью, передавал жизненную силу ей.
Она приняла его, покачивая в колыбели своих бедер, вбирая его в себя, охватывая со всех сторон. Шрив вскрикнул снова, на этот раз от непередаваемого наслаждения.
Затрепетав от звука его голоса, она подалась вперед и сильнее сжала ноги. Она и Шрив слились в единое целое. Когда все было закончено, они неподвижно застыли в темноте.
Потом со вздохом он начал расслабляться.
– Миранда.
Ее ногти впились ему в спину.
– Еще, Шрив, – потребовала она. – Ты еще не исчерпал себя. Еще, любовь моя.
Он содрогнулся. Его разум говорил ему, что он не может. Мужчины не...
Она изогнулась и потерлась о его живот. Горячее, влажное прикосновение. Она настойчиво продолжала удерживать его.
– Любимая...
– Тише. Ты должен. Я хочу тебя. Я не могу ждать ни дня, ни часа. – Ее дыхание касалось его уха. Она взяла губами мочку его уха и слегка сжала ее зубами. – Почувствуй, как я хочу тебя. Не оставляй меня без удовлетворения. Прошу тебя, Шрив, пожалуйста.
Он покачал головой или попытался это сделать, но она по-прежнему держала его. Ее руки забрались ему под одежду, ласкали его бедра, сжимали ягодицы.
– Ты не можешь оставить меня вот так, не дав мне наслаждения.
Его сердце стало учащенно биться. Глубокое дыхание вдохнуло в кровь кислород. Он не мог. Не мог. Мужчины не могут...
Миранда приподнялась вслед за ним, когда он хотел оставить ее. Ее ягодицы оторвались от пола, и она прижалась чувствительным центром своего существа к его лобку. Ей было больно, но она непременно должна была добиться того, чего хотела.
– Шрив, – взмолилась она, – Шрив! – Ее губы заскользили по его щеке, слегка покрытой щетиной. Ее дыхание касалось его уха, язык проникал в ушную раковину.
Он застонал. Он уже чувствовал, как его член наполняется новой силой.
– Колдунья.
– Да.
– Обольстительница.
Она раскрылась перед ним: горячая, влажная, ждущая.
– Да.
– Любимая. – Он начал двигаться – медленно и очень чувственно, то ускоряя, то замедляя ритм.
Она потеряла контроль над собой. Ее голова откинулась назад, спина изогнулась, давая ему возможность глубже проникнуть в нее.
Вверх и вниз. Наслаждение.
Она начала вздрагивать. Тихое всхлипывание превратилось в стон. Наслаждение.
Вверх и вниз. Наслаждение его движением. Восторг.
Опять дрожь ее тела. Пауза. Конвульсии мышц, всего ее существа.
– Не прекращай, Шрив. Не прекращай. Вверх и вниз. Наслаждение нарастает, нарастает...
Они вскрикнули одновременно, полетев в бездну звезд и света. В полной темноте, но ослепленные яркой вспышкой.
АКТ ТРЕТИЙ
Вашингтон и Лондон, 1884
Сцена первая
Тиран страшней, то каждый знает,
Когда врагов притворно лобызает.
– Сенатор Батлер. Хью!
С благосклонной улыбкой на лице он оглянулся, чтобы посмотреть, кто из избирателей его зовет. Один быстрый взгляд – и улыбка тут же исчезла. Он поглубже надвинул шляпу, будто хотел спрятать лицо и начал быстро спускаться вниз по ступеням.
– Хью! Подожди. Мне надо с тобой поговорить. – Рут Драммонд Уэстфолл, одетая в черное траурное платье, поспешила вслед на ним.
Его экипаж стоял слишком далеко. Вновь изобразив на лице улыбку, он повернулся и протянул ей руки.
– Рут, дорогая. Как я рад тебя видеть! Сначала я не узнал тебя.
Она подала ему руку, затянутую в черную лайковую перчатку. Вглядываясь в его одутловатое лицо, она пыталась разглядеть в нем признаки печали.
– Я надела траур в знак уважения памяти Бенджамина.
– Конечно. Ужасное событие. Шокирующее. Западные границы не будут спокойны до тех пор, пока все эти варвары не будут уничтожены с лица земли.
– Хью, Бенджамина убили не индейцы. Он нахмурился, а его лицо приобрело суровое выражение.
– По моим сведениям...
– Они ошибочны.
– В самом деле? – Он вздохнул. – Мои сотрудники обычно очень добросовестны. – Он вынул из кармана часы и открыл крышку. – Рут, я так рад повидать тебя. Ты хорошо выглядишь. Особенно если учесть эту ужасную трагедию. Если я что-то могу для тебя сделать – все что угодно, – дай мне знать немедленно. А сейчас прошу меня извинить...
Она загородила ему дорогу.
– Хью, мне надо поговорить с тобой. Есть нечто важное, что тебе необходимо знать о событиях в Вайоминге. Преследование сиу и шайенов должно прекратиться.
Стараясь не смотреть ей в лицо, он сделал знак кучеру своего экипажа.
– Может быть, мы договоримся о встрече...
– Я безуспешно пыталась повидаться с тобой в течение нескольких недель. Твой секретарь сказал, что все дни у тебя заняты.
Он кивнул.
– Верно. Кроме того – заседания в палате, собрания 6 комитете. Ты же знаешь, как загружены политики.
– Да, я понимаю, – ответила она, пристально глядя на него. – Мод Мэри это тоже понимала.
Он замер при упоминании имени своей давно умершей дочери, первой жены Бенджамина Уэстфолла. Его лицо помрачнело. Губы скривились, будто ему трудно было произнести нужные слова. Наконец он сказал:
– Да, конечно.
– Хью, я должна поговорить с тобой. Батлер снова взглянул на часы. Его экипаж наконец подъехал. Он бросил на кучера недовольный взгляд, потом улыбнулся Рут.
– Хорошо. Позволь мне угостить тебя чашечкой кофе. У меня есть несколько минут перед следующей встречей. Конечно, я хотел потратить их на то, чтобы еще раз просмотреть бумаги. – Он с надеждой взглянул на нее, но выражение ее лица не изменилось. Передернув плечами, он сдался. – Ты не против прогуляться со мной?
– Куда?
Он окинул взглядом улицу.
– Это всего в одном квартале отсюда, дорогая. – Он предложил ей руку. Кучеру он сказал: – Следуй за нами.
Кафе выходило на Пенсильвания-авеню. Сенатор усадил Рут, потом втиснул в кресло свое крупное тело. Когда официант принял их заказ, Батлер откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.
– Ты очень хорошо выглядишь, Рут. Она улыбнулась.
– Я уже оправилась от шока после смерти Бенджамина, но я никак не могу забыть, как бессмысленна была эта смерть.
Сенатор прищурился.
– Бессмысленна. Да, уверен, что она была бессмысленна. Хладнокровное убийство определенно самое бессмысленное из всех преступлений.
– Это не было хладнокровным убийством. Это была самооборона. Бенджамин первым выхватил пистолет.
– Да, но он не был даже заряжен.
– Но стрелявший этого не знал. – Она замолчала, когда официант принес им кофе.
Батлер тут же взял чашку, не обращая внимания на то, что напиток был обжигающе горячим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Его слова вызвали у нее улыбку. Она расстегнула его брюки и невольно вскрикнула от величины открывшегося ее взгляду органа. Шрив приподнялся. Она раздвинула ноги, направляя его, потом обхватила ногами за талию, чтобы их слияние было полным.
Он устремился в нее, и его член оказался в горячей, влажной глубине. Откинув голову назад, он заскрежетал зубами. Каждый мускул его тела, наполненного горячей кровью, передавал жизненную силу ей.
Она приняла его, покачивая в колыбели своих бедер, вбирая его в себя, охватывая со всех сторон. Шрив вскрикнул снова, на этот раз от непередаваемого наслаждения.
Затрепетав от звука его голоса, она подалась вперед и сильнее сжала ноги. Она и Шрив слились в единое целое. Когда все было закончено, они неподвижно застыли в темноте.
Потом со вздохом он начал расслабляться.
– Миранда.
Ее ногти впились ему в спину.
– Еще, Шрив, – потребовала она. – Ты еще не исчерпал себя. Еще, любовь моя.
Он содрогнулся. Его разум говорил ему, что он не может. Мужчины не...
Она изогнулась и потерлась о его живот. Горячее, влажное прикосновение. Она настойчиво продолжала удерживать его.
– Любимая...
– Тише. Ты должен. Я хочу тебя. Я не могу ждать ни дня, ни часа. – Ее дыхание касалось его уха. Она взяла губами мочку его уха и слегка сжала ее зубами. – Почувствуй, как я хочу тебя. Не оставляй меня без удовлетворения. Прошу тебя, Шрив, пожалуйста.
Он покачал головой или попытался это сделать, но она по-прежнему держала его. Ее руки забрались ему под одежду, ласкали его бедра, сжимали ягодицы.
– Ты не можешь оставить меня вот так, не дав мне наслаждения.
Его сердце стало учащенно биться. Глубокое дыхание вдохнуло в кровь кислород. Он не мог. Не мог. Мужчины не могут...
Миранда приподнялась вслед за ним, когда он хотел оставить ее. Ее ягодицы оторвались от пола, и она прижалась чувствительным центром своего существа к его лобку. Ей было больно, но она непременно должна была добиться того, чего хотела.
– Шрив, – взмолилась она, – Шрив! – Ее губы заскользили по его щеке, слегка покрытой щетиной. Ее дыхание касалось его уха, язык проникал в ушную раковину.
Он застонал. Он уже чувствовал, как его член наполняется новой силой.
– Колдунья.
– Да.
– Обольстительница.
Она раскрылась перед ним: горячая, влажная, ждущая.
– Да.
– Любимая. – Он начал двигаться – медленно и очень чувственно, то ускоряя, то замедляя ритм.
Она потеряла контроль над собой. Ее голова откинулась назад, спина изогнулась, давая ему возможность глубже проникнуть в нее.
Вверх и вниз. Наслаждение.
Она начала вздрагивать. Тихое всхлипывание превратилось в стон. Наслаждение.
Вверх и вниз. Наслаждение его движением. Восторг.
Опять дрожь ее тела. Пауза. Конвульсии мышц, всего ее существа.
– Не прекращай, Шрив. Не прекращай. Вверх и вниз. Наслаждение нарастает, нарастает...
Они вскрикнули одновременно, полетев в бездну звезд и света. В полной темноте, но ослепленные яркой вспышкой.
АКТ ТРЕТИЙ
Вашингтон и Лондон, 1884
Сцена первая
Тиран страшней, то каждый знает,
Когда врагов притворно лобызает.
– Сенатор Батлер. Хью!
С благосклонной улыбкой на лице он оглянулся, чтобы посмотреть, кто из избирателей его зовет. Один быстрый взгляд – и улыбка тут же исчезла. Он поглубже надвинул шляпу, будто хотел спрятать лицо и начал быстро спускаться вниз по ступеням.
– Хью! Подожди. Мне надо с тобой поговорить. – Рут Драммонд Уэстфолл, одетая в черное траурное платье, поспешила вслед на ним.
Его экипаж стоял слишком далеко. Вновь изобразив на лице улыбку, он повернулся и протянул ей руки.
– Рут, дорогая. Как я рад тебя видеть! Сначала я не узнал тебя.
Она подала ему руку, затянутую в черную лайковую перчатку. Вглядываясь в его одутловатое лицо, она пыталась разглядеть в нем признаки печали.
– Я надела траур в знак уважения памяти Бенджамина.
– Конечно. Ужасное событие. Шокирующее. Западные границы не будут спокойны до тех пор, пока все эти варвары не будут уничтожены с лица земли.
– Хью, Бенджамина убили не индейцы. Он нахмурился, а его лицо приобрело суровое выражение.
– По моим сведениям...
– Они ошибочны.
– В самом деле? – Он вздохнул. – Мои сотрудники обычно очень добросовестны. – Он вынул из кармана часы и открыл крышку. – Рут, я так рад повидать тебя. Ты хорошо выглядишь. Особенно если учесть эту ужасную трагедию. Если я что-то могу для тебя сделать – все что угодно, – дай мне знать немедленно. А сейчас прошу меня извинить...
Она загородила ему дорогу.
– Хью, мне надо поговорить с тобой. Есть нечто важное, что тебе необходимо знать о событиях в Вайоминге. Преследование сиу и шайенов должно прекратиться.
Стараясь не смотреть ей в лицо, он сделал знак кучеру своего экипажа.
– Может быть, мы договоримся о встрече...
– Я безуспешно пыталась повидаться с тобой в течение нескольких недель. Твой секретарь сказал, что все дни у тебя заняты.
Он кивнул.
– Верно. Кроме того – заседания в палате, собрания 6 комитете. Ты же знаешь, как загружены политики.
– Да, я понимаю, – ответила она, пристально глядя на него. – Мод Мэри это тоже понимала.
Он замер при упоминании имени своей давно умершей дочери, первой жены Бенджамина Уэстфолла. Его лицо помрачнело. Губы скривились, будто ему трудно было произнести нужные слова. Наконец он сказал:
– Да, конечно.
– Хью, я должна поговорить с тобой. Батлер снова взглянул на часы. Его экипаж наконец подъехал. Он бросил на кучера недовольный взгляд, потом улыбнулся Рут.
– Хорошо. Позволь мне угостить тебя чашечкой кофе. У меня есть несколько минут перед следующей встречей. Конечно, я хотел потратить их на то, чтобы еще раз просмотреть бумаги. – Он с надеждой взглянул на нее, но выражение ее лица не изменилось. Передернув плечами, он сдался. – Ты не против прогуляться со мной?
– Куда?
Он окинул взглядом улицу.
– Это всего в одном квартале отсюда, дорогая. – Он предложил ей руку. Кучеру он сказал: – Следуй за нами.
Кафе выходило на Пенсильвания-авеню. Сенатор усадил Рут, потом втиснул в кресло свое крупное тело. Когда официант принял их заказ, Батлер откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.
– Ты очень хорошо выглядишь, Рут. Она улыбнулась.
– Я уже оправилась от шока после смерти Бенджамина, но я никак не могу забыть, как бессмысленна была эта смерть.
Сенатор прищурился.
– Бессмысленна. Да, уверен, что она была бессмысленна. Хладнокровное убийство определенно самое бессмысленное из всех преступлений.
– Это не было хладнокровным убийством. Это была самооборона. Бенджамин первым выхватил пистолет.
– Да, но он не был даже заряжен.
– Но стрелявший этого не знал. – Она замолчала, когда официант принес им кофе.
Батлер тут же взял чашку, не обращая внимания на то, что напиток был обжигающе горячим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90