В меня на другой день даже выстрелили из дробовика!
– Что?
Все изумленно уставились на Мандельбаума. Тот фыркнул и пожал плечами:
– К счастью, стрелок был никудышным. Что до темы нашего разговора… Кто-то сбрендил, кто-то растерялся, большинство же просто напугано! Люди, пытающиеся подобно мне как-то удержать эту ситуацию, как-то совладать с нею, только наживают себе врагов. Они стали задумываться почаще, да вот думают они, к сожалению, не о том.
– Верно, – согласился Коринф. – Средний человек… – Его прервал звонок в дверь. – Должно быть, это они. Входите.
В дверях появилась Хельга Арнульфсен. За ее стройной фигурой угадывалось дородное тело Нэйтана Льюиса. Хельга выглядела такой же спокойной и сдержанной, как и всегда, однако под глазами у нее появились тени.
– Не весело, да? – спросила Шейла с участием. Хельга изобразила на лице некое подобие улыбки.
– Кошмары мучают.
– Меня тоже.
При этих словах Шейла содрогнулась.
– Нэт, куда это вы своего психолога подевали? – поинтересовался Коринф.
– В последнюю минуту он раздумал идти с нами, – ответил Льюис. – Он изобрел какой-то новый тест и сейчас не желает думать ни о чем другом. Что до его партнера, то тот наблюдает за тем, как крысы выбираются из лабиринта. Только не надо из-за этого расстраиваться – нам и без них найдется о чем поговорить. – Из всех присутствующих вполне владеть собой удавалось только Льюису – он был слишком увлечен внезапно открывшимися перспективами, чтобы думать о собственных проблемах. Он подошел к столику и взял сандвич. – М-м-м, как вкусно… Шейла, бросала бы ты свою нынешнюю, пресную, как вода, жизнь и шла бы замуж за меня!
– Сменить воду на пиво – так? – робко улыбнулась Шейла.
– Не в бровь, а в глаз! Я смотрю, ты тоже стала другой! Но ты меня явно недооцениваешь – следует говорить не о пиве, а о шотландском виски!
– Перейдем к делу, – произнес мрачным тоном Коринф. – Мы собрались здесь не с какой-то определенной целью. Просто мне представляется, что совместное обсуждение известной всем вам темы позволит нам лучше осознать происходящее и, возможно, приведет нас хоть к каким-то идеям…
Льюис уселся за стол.
– Я смотрю, правительство уже не отрицает того факта, что происходит что-то необычное, – сказал он, кивком головы указав на лежавшую перед ним газету. – Я думаю, иного выхода у них попросту не было… Но от этого паника вряд ли уляжется. Люди напуганы, они не знают, что их может ждать в следующую минуту… Когда я направлялся сюда, я увидел человека, носившегося по улице и кричавшего о том, что наступил конец света. В Центральном парке творилось что-то несусветное. Возле одного из баров скандалили пьяницы, и их уже никто не останавливал. Потом завыли пожарные сирены – где-то за Квинз большой пожар.
Хельга закурила сигарету и, прикрыв глаза, вздохнула.
– Джон Россман уже в Вашингтоне, – сказала она и тут же добавила, обращаясь к Мандельбаумам: – Он появился в Институте пару дней назад, засадил наших умников за исследование этого феномена и, получив некие результаты, которые держатся в секрете, вылетел в столицу. Если кто и сможет разобраться с этой историей, так это он.
– Я не стал бы называть происходящее «историей», – хмыкнул Мандельбаум. – Эти мелочи, которые испытывает каждый из нас, свидетельствуют о каком-то значительном сдвиге. Но составить некую цельную картину происходящего, я думаю, вряд ли возможно.
– Всему свое время, – едва ли не радостно изрек Льюис, взяв со столика чашечку кофе и еще один сандвич. – Я нисколько не сомневаюсь в том, что в течение ближайшей недели события примут еще более интересный оборот.
– Не подлежит сомнению… – Коринф поднялся из кресла и принялся расхаживать по комнате из стороны в сторону. – Не подлежит сомнению то, что изменения продолжаются. Процесс идет. Насколько можно судить по показаниям наших лучших приборов, которые, как вы знаете, сами подвержены определенным изменениям, он начинает ускоряться.
– Точность измерений достаточно невысока, но мне кажется, следует говорить о гиперболической зависимости… – кивнул Льюис. – Таким образом, друзья, мы находимся в самом начале пути. Если так будет продолжаться и дальше, на той неделе наш Ай-Кью будет уже где-то в районе четырехсот.
Они долго сидели молча. Коринф непроизвольно сжал руки в кулаки, Шейла, странно всхлипнув, поспешила к нему и повисла у мужа на плече. Мандельбаум, нахмурившись, обдумывал услышанное и пускал кольца дыма, одной рукой он обнимал безутешную Сару, и она была ему за это очень благодарна. Хельга сидела совершенно неподвижно, лицо ее при этом не выражало ровным счетом ничего. Под ними и вокруг них шумел город.
– И что же теперь будет? – спросила с дрожью в голосе Шейла. Она буквально тряслась от страха. – Что будет со всеми нами?
– Это знает только Бог, – мягко ответил Льюис.
– А не можем ли мы меняться до бесконечности? – поинтересовалась Сара.
– Нет, – покачал головой Льюис. – Не можем. Все определяется возможностями нейронных цепочек. Предельные скорость и уровень сигнала заданы самой физической структурой клетки. Если мы превысим их, то нас будут ждать безумие, идиотизм и, наконец, смерть.
– И на сколько же нас еще может хватить? – поинтересовался практичный Мандельбаум.
– Понятия не имею. Сущность наблюдаемого изменения и устройство клетки изучены нами крайне слабо. Что до Ай-Кью, то о нем можно говорить только до определенного момента. Говорить о том, что Ай-Кью равно четыремстам, уже абсурдно – при таких показателях разум уже перестает быть разумом, он обращается во что-то другое.
Коринф был слишком увлечен собственными исследованиями, для того чтобы интересоваться успехами группы Льюиса. О том, что ситуация может оказаться столь ужасной, он даже не подозревал.
– Давайте забудем о конечных результатах, – вмешалась в разговор Хельга. – С этим мы все равно ничего не можем поделать. Сегодня важно другое – как сохранить нашу цивилизацию? Не сегодня-завтра возникнет вопрос – что нам есть?
Коринф, справившись с волнением, утвердительно кивнул:
– Все продолжает идти своим чередом только благодаря социальной инерции. Люди по большей части все еще придерживаются своих старых обычаев и привычек. Однако продолжение…
– Вчера из Института уволились дворник и лифтер, – перебила Коринфа Хельга. – Прежняя работа их больше не устраивает – она слишком монотонна. Что будет с нами, когда все дворники, мусорщики, землекопы и рабочие конвейеров уйдут с работы?
– Вряд ли это сделают все, – не согласился Мандельбаум. Выколотив трубку, он взял в руки чашечку кофе. – Кто-то побоится, у кого-то хватит здравого смысла не делать этого, и так далее. Все не так просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Что?
Все изумленно уставились на Мандельбаума. Тот фыркнул и пожал плечами:
– К счастью, стрелок был никудышным. Что до темы нашего разговора… Кто-то сбрендил, кто-то растерялся, большинство же просто напугано! Люди, пытающиеся подобно мне как-то удержать эту ситуацию, как-то совладать с нею, только наживают себе врагов. Они стали задумываться почаще, да вот думают они, к сожалению, не о том.
– Верно, – согласился Коринф. – Средний человек… – Его прервал звонок в дверь. – Должно быть, это они. Входите.
В дверях появилась Хельга Арнульфсен. За ее стройной фигурой угадывалось дородное тело Нэйтана Льюиса. Хельга выглядела такой же спокойной и сдержанной, как и всегда, однако под глазами у нее появились тени.
– Не весело, да? – спросила Шейла с участием. Хельга изобразила на лице некое подобие улыбки.
– Кошмары мучают.
– Меня тоже.
При этих словах Шейла содрогнулась.
– Нэт, куда это вы своего психолога подевали? – поинтересовался Коринф.
– В последнюю минуту он раздумал идти с нами, – ответил Льюис. – Он изобрел какой-то новый тест и сейчас не желает думать ни о чем другом. Что до его партнера, то тот наблюдает за тем, как крысы выбираются из лабиринта. Только не надо из-за этого расстраиваться – нам и без них найдется о чем поговорить. – Из всех присутствующих вполне владеть собой удавалось только Льюису – он был слишком увлечен внезапно открывшимися перспективами, чтобы думать о собственных проблемах. Он подошел к столику и взял сандвич. – М-м-м, как вкусно… Шейла, бросала бы ты свою нынешнюю, пресную, как вода, жизнь и шла бы замуж за меня!
– Сменить воду на пиво – так? – робко улыбнулась Шейла.
– Не в бровь, а в глаз! Я смотрю, ты тоже стала другой! Но ты меня явно недооцениваешь – следует говорить не о пиве, а о шотландском виски!
– Перейдем к делу, – произнес мрачным тоном Коринф. – Мы собрались здесь не с какой-то определенной целью. Просто мне представляется, что совместное обсуждение известной всем вам темы позволит нам лучше осознать происходящее и, возможно, приведет нас хоть к каким-то идеям…
Льюис уселся за стол.
– Я смотрю, правительство уже не отрицает того факта, что происходит что-то необычное, – сказал он, кивком головы указав на лежавшую перед ним газету. – Я думаю, иного выхода у них попросту не было… Но от этого паника вряд ли уляжется. Люди напуганы, они не знают, что их может ждать в следующую минуту… Когда я направлялся сюда, я увидел человека, носившегося по улице и кричавшего о том, что наступил конец света. В Центральном парке творилось что-то несусветное. Возле одного из баров скандалили пьяницы, и их уже никто не останавливал. Потом завыли пожарные сирены – где-то за Квинз большой пожар.
Хельга закурила сигарету и, прикрыв глаза, вздохнула.
– Джон Россман уже в Вашингтоне, – сказала она и тут же добавила, обращаясь к Мандельбаумам: – Он появился в Институте пару дней назад, засадил наших умников за исследование этого феномена и, получив некие результаты, которые держатся в секрете, вылетел в столицу. Если кто и сможет разобраться с этой историей, так это он.
– Я не стал бы называть происходящее «историей», – хмыкнул Мандельбаум. – Эти мелочи, которые испытывает каждый из нас, свидетельствуют о каком-то значительном сдвиге. Но составить некую цельную картину происходящего, я думаю, вряд ли возможно.
– Всему свое время, – едва ли не радостно изрек Льюис, взяв со столика чашечку кофе и еще один сандвич. – Я нисколько не сомневаюсь в том, что в течение ближайшей недели события примут еще более интересный оборот.
– Не подлежит сомнению… – Коринф поднялся из кресла и принялся расхаживать по комнате из стороны в сторону. – Не подлежит сомнению то, что изменения продолжаются. Процесс идет. Насколько можно судить по показаниям наших лучших приборов, которые, как вы знаете, сами подвержены определенным изменениям, он начинает ускоряться.
– Точность измерений достаточно невысока, но мне кажется, следует говорить о гиперболической зависимости… – кивнул Льюис. – Таким образом, друзья, мы находимся в самом начале пути. Если так будет продолжаться и дальше, на той неделе наш Ай-Кью будет уже где-то в районе четырехсот.
Они долго сидели молча. Коринф непроизвольно сжал руки в кулаки, Шейла, странно всхлипнув, поспешила к нему и повисла у мужа на плече. Мандельбаум, нахмурившись, обдумывал услышанное и пускал кольца дыма, одной рукой он обнимал безутешную Сару, и она была ему за это очень благодарна. Хельга сидела совершенно неподвижно, лицо ее при этом не выражало ровным счетом ничего. Под ними и вокруг них шумел город.
– И что же теперь будет? – спросила с дрожью в голосе Шейла. Она буквально тряслась от страха. – Что будет со всеми нами?
– Это знает только Бог, – мягко ответил Льюис.
– А не можем ли мы меняться до бесконечности? – поинтересовалась Сара.
– Нет, – покачал головой Льюис. – Не можем. Все определяется возможностями нейронных цепочек. Предельные скорость и уровень сигнала заданы самой физической структурой клетки. Если мы превысим их, то нас будут ждать безумие, идиотизм и, наконец, смерть.
– И на сколько же нас еще может хватить? – поинтересовался практичный Мандельбаум.
– Понятия не имею. Сущность наблюдаемого изменения и устройство клетки изучены нами крайне слабо. Что до Ай-Кью, то о нем можно говорить только до определенного момента. Говорить о том, что Ай-Кью равно четыремстам, уже абсурдно – при таких показателях разум уже перестает быть разумом, он обращается во что-то другое.
Коринф был слишком увлечен собственными исследованиями, для того чтобы интересоваться успехами группы Льюиса. О том, что ситуация может оказаться столь ужасной, он даже не подозревал.
– Давайте забудем о конечных результатах, – вмешалась в разговор Хельга. – С этим мы все равно ничего не можем поделать. Сегодня важно другое – как сохранить нашу цивилизацию? Не сегодня-завтра возникнет вопрос – что нам есть?
Коринф, справившись с волнением, утвердительно кивнул:
– Все продолжает идти своим чередом только благодаря социальной инерции. Люди по большей части все еще придерживаются своих старых обычаев и привычек. Однако продолжение…
– Вчера из Института уволились дворник и лифтер, – перебила Коринфа Хельга. – Прежняя работа их больше не устраивает – она слишком монотонна. Что будет с нами, когда все дворники, мусорщики, землекопы и рабочие конвейеров уйдут с работы?
– Вряд ли это сделают все, – не согласился Мандельбаум. Выколотив трубку, он взял в руки чашечку кофе. – Кто-то побоится, у кого-то хватит здравого смысла не делать этого, и так далее. Все не так просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50