– Странно, что это случилось именно сегодня…
– Что?
Коринф поведал ему о собственных успехах.
– Более чем странно… – согласился биолог. – И гроз в последнее время не было, – это я к тому, что озон стимулирует умственную деятельность. Впрочем, мои культуры находятся под стеклом…
Глаза Льюиса странно блеснули. Коринф оторвал взгляд от стола.
– Смотри-ка, и Хельга сюда пожаловала! Интересно, отчего она сегодня так поздно? Эй, привет!
Он поднялся на ноги и жестом пригласил Хельгу Арнульфсен сесть за их столик. Взяв свой поднос, она направилась в их сторону.
Это была высокая, стройная, интересная женщина с собранными в тугой узел длинными светлыми волосами. Она была бы еще привлекательнее, если бы не ее необыкновенная энергия и совершенно неженская жесткость. За годы, прошедшие со времени окончания войны, она сильно изменилась. Когда Коринф проходил в Миннесоте докторантуру, она изучала там же журналистику. Часто они проводили время вместе, хотя уже и тогда Коринф не мог думать ни о чем ином кроме своей работы, что не помешало ему серьезно увлечься совсем иной особой. Потом они переписывались, и он помог ей устроиться секретаршей в Институт. С той поры прошло всего два года, а Хельга уже была старшим референтом, причем справлялась она со своей работой блестяще.
– Ох! Ну и денек! – Быстрым движением руки она пригладила волосы, после чего, посмотрев на Коринфа, устало улыбнулась. – Все, кого ни возьми, вдруг оказались в незавидном положении. При этом крайняя, как всегда, я. Герти стала выкидывать фокус за фокусом…
– Что?! – испуганно спросил Коринф. Он очень рассчитывал на то, что большой компьютер решит систему уравнений в этот же день. – Что произошло?
– Это знают только Бог… и Герти. Но нам они ничего не скажут. Утром Алланби запустил тестовую программу, и она вдруг не прошла. Речь идет о каких-то мелочах, но и их вполне достаточно, чтобы свести все вычисления на нет. Он возится с ней с тех самых пор, пытаясь отыскать неисправность, но пока это ему не удается… Мне же придется заново составлять все расписания!
– Странное дело, – пробубнил Льюис.
– Что-то непонятное происходит и с другой аппаратурой, – в первую очередь, речь идет об отделах физических и химических исследований. Поляриметр Мюркисона дает ошибку… в целую десятую процента!
– Да ну! – Льюис подался вперед, от изумления у него отвисла челюсть. – Так, может, это не нейроны, а аппаратура? Нет, нет, это невозможно… Слишком уж заметный скачок… Хотя, если все инструменты врут…
Он выругался по-немецки, хотя глаза его сияли по-прежнему.
– И еще. Сегодня всех вдруг будто осенило, – продолжила Хельга. – У всех какие-то там новые идеи, всем нужна центрифуга и все такое прочее. Когда я напомнила им, что существует определенная очередность, они меня чуть не съели!
– Говоришь, все это случилось именно сегодня? – Коринф отодвинул от себя десерт и достал из кармана пачку сигарет. – «Все удивительней и удивительней», – сказала Алиса. – Глаза его вдруг расширились, а рука, чиркнувшая спичкой по коробку, едва заметно дрогнула. – А что, если это…
– Явление глобальное? – продолжил Льюис с едва скрываемым волнением. – Может, так оно и есть… Хорошо бы с этим разобраться.
– О чем это вы? – удивленно спросила Хельга.
– Это мы о своем…
Пока она ела, Коринф успел рассказать ей обо всем. Льюис все это время сидел молча, задумчиво покуривая сигару.
– Гм-м… – Хельга принялась нервно постукивать пальцами по столу. Ногти свои она не красила. – Звучит любопытно. Все нервные клетки, включая и те, из которых состоит наш мозг, стали функционировать… быстрее, так?
– Все еще серьезней, – попробовал усмехнуться Коринф. – Что-то произошло на более глубоком уровне… Электрохимический феномен? Я полагаю, лучше не гадать, а заняться изучением этой проблемы вплотную.
– Да. Я предоставляю это право тебе. – Хельга закурила. – Не мне ломать голову над подобными проблемами – у меня и без того хватает дел. – Она посмотрела на Коринфа с нежной улыбкой, которой удостаивались очень немногие. – Да, а как поживает Шейла?
– Все в порядке. Как ты?
– Нормально.
Она сказала это совершенно безразличным тоном.
– Ты обязательно должна побывать у нас в гостях. – Он пытался поддержать вежливый разговор, хотя уже не мог думать ни о чем, кроме новой проблемы. – Давненько тебя не было. Можешь прийти не одна.
– Ты имеешь в виду Джима? На прошлой неделе я дала ему отставку. Сама же я зайду непременно. – Она встала из-за стола. – Ну что – по местам?.. До встречи.
Она направилась к столику кассира. Коринф – неожиданно для себя – пробормотал вслух, проводив ее взглядом:
– Интересно, почему ей не везет с мужчинами? Она ведь и собой хороша, и достаточно умна…
– Она этого не хочет, – хмыкнул в ответ Льюис.
– Да, похоже на то… А ведь в Миннеаполисе она была совсем другой. Что с ней могло стрястись? Льюис пожал плечами.
– Думаю, тебе это известно, – сказал Коринф. – Ты почему-то всегда понимал женщин лучше. И ты ей нравишься больше всех прочих.
– Нам обоим нравится музыка, – буркнул в ответ Льюис. По его мнению, в ней после 1900 года не было создано ничего сколь-нибудь значимого. – И мы оба умеем держать язык за зубами.
– Ладно, ладно, – засмеялся Коринф, поднимаясь из-за стола. – Пойду-ка я в лабораторию. Конечно, жаль расставаться с фазовым анализатором, но эта новая проблема… – Он сделал небольшую паузу. – Слушай, а почему бы не разделить эту работу между всеми? Каждый сделает что-то свое, понимаешь? Тогда мы быстро со всем этим разберемся.
Льюис молча кивнул и последовал за Коринфом.
К вечеру результат уже был известен. Едва Коринф взглянул на цифры, он почувствовал, как все у него внутри похолодело. Он вдруг почувствовал себя крошечным и ничтожным.
Изменились все электромагнитные явления.
Речь шла о каких-то долях процента, но это было уже неважно. То обстоятельство, что физические константы изменились, обращало в прах сотни теорий. Проблема в силу своей тонкости была достаточно сложной. Как узнать истинное значение тех или иных величин, если известно, что средства измерения тоже изменились, поскольку их характеристики определяются интересующими нас величинами?
И все же существовали пути решения проблемы. В этом мире нет ничего абсолютного, все существует во взаимосвязи – одни величины определяются другими, другие – третьими, и так далее. Важно именно это.
Коринф занимался определением электрических постоянных. Для металлов они оставались такими же или почти такими же, однако у изоляторов существенно изменились удельное сопротивление и диэлектрическая проницаемость – они стали чуть-чуть ближе к проводникам.
Лишь в сложных прецизионных устройствах, таких, как компьютер «Герти», изменение электромагнитных характеристик могло привести к сколь-нибудь заметным проявлениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50