— Подай мне нашего сына.
Трясущимися руками Хельги положил сына к себе на колени.
Назавтра, уверившись в том, что Ирса выживет, он принес в жертву богам стадо быков и лошадей в священной роще и созвал народ на пир не хуже того, что был на его свадьбе. Своими руками Хельги окропил младенца водой и нарек ему имя Хрольф. Воины, которые прошли с ним в походах весь мир от края до края, грянули мечами в щиты, приветствуя королевича.
Ирса начала медленно поправляться. С тех пор детей у нее больше не было. Но они с Хельги по-прежнему были счастливы. И оба души не чаяли в своем Хрольфе. Мальчик рос некрупным, но красивым, веселым, легким на ногу и разумным.
То были годы мира для Дании. Но братья-конунги не спускали глаз с Гаутланда и Свитьод, где творились немалые дела.
Конунг гаутов Хуглейк, быть может, желая потягаться в славе с Хельги, повел свои боевые корабли мимо Ютландии и Земли Саксов в набег на Землю Франков. Но франки заманили его войско в западню, и он сложил в бою голову. Среди немногих спасшихся гаутов был и Бйовульф, который сумел в доспехах доплыть до своих кораблей. Печальным было его возвращение домой. За доблесть гауты хотели избрать его конунгом, но он отказался и поднял перед шитом сына Хуглейка Хардреда. Однако, когда умер сильнейший из вождей Эгтйоф, Бйовульф стал по существу правителем Гаутланда во всем, кроме титула.
Шведами тогда правил конунг Эгиль. Подобно другим Инглингам, он приносил щедрые жертвы богам и, кроме того, занимался, колдовством. Может, ему не удалось какое-нибудь заклинание, но, как бы то ни было, однажды бык, приготовленный для жертвоприношения, разорвал путы, расшвырял тела рабов, уже принесенные в жертву Одину, и скрылся в чаще. Долго он бродил по округе, наводя ужас на людей. Наконец конунг Эгиль вместе со своими ловчими отправился на охоту за ним в густом лесу он потерял из виду своих спутников и неожиданно налетел на быка. Конунг метнул копье. Бык рванулся вперед и, опрокинув коня, сбросил конунга на землю. Эгиль выхватил меч. Но бык успел ударить первым. Рог пронзил сердце конунга. Тут появились королевские ловчие и покончили со зверем. Тело Эгиля унесли в Упсалу, там его и похоронили.
У покойного конунга был брат по имени Оттар. И вот закипела борьба за власть между Али сыном Эгиля и Асмундом и Адильсом сыновьями Оттара. Война бушевала в Свитьод много лет. Наконец Асмунд пал, а побежденный Адильс бежал в Гаутланд. Конунг гаутов Хардред поддержал его. Но когда его войско вторглось в Свитьод, Али вновь одержал победу и Хардред погиб.
Наконец гауты, как они того давно хотели, выбрали своим конунгом Бйовульфа. Он обратился за поддержкой к своему родичу и другу Хроару. Тот послал войско, и наконец в битве на льду озера Венерн Али был убит. Адильс въехал в Упсалу и был провозглашен конунгом шведов.
Хроар и Бйовульф возлагали большие надежды на благодарность нового государя Свитьод. Адильс не был воинствен, зато больше, чем любой другой Инглинг, склонен к колдовству. Казалось, что, добившись своего, он не будет вмешиваться в чужие дела.
И все же братья Скьёльдунги, помогая Адильсу, совершили, сами того не ведая, ошибку. Правда, не скоро им пришлось убедиться в этом. Пока же к ним подступили другие беды.
Месть королевы Олоф грянула вскоре после того, как минуло семь лет с того дня, как на пустынном берегу Хельги встретил Ирсу.
6
Бедному хуторянину не оставалось ничего другого, кроме как отыскать королеву Олоф и поведать ей, как пришел с моря чужой человек, назвался датским конунгом и увез с собой девочку, которую она оставила ему на воспитание. Слушая его, королева сидела неподвижно, только слабая улыбка кривила ее губы. И с этого дня она принялась с жадностью ловить всякую весть из Дании. Впрочем, новости доходили не быстро, ведь Олоф не подавала виду, что что-то произошло, и ее люди по-прежнему боялись упоминать при ней о Хельги сыне Хальфдана. Но так или иначе, она узнала, что он женился на некой Ирсе, чьи родители были неизвестны.
— Ты пожнешь горе и позор, Хельги, там, где сеешь радость и честь, — поклялась сама себе Олоф.
Время шло, но она все еще не могла решиться. Более того, она наслаждалась предвкушением беды, которая ожидала Хельги. Прежде всего ей надо было убедиться в том, что у Хельги не будет пути назад. Пока же она продолжала плести сети союзов с другими племенами саксов на юге и с ютами на севере. После того, что случилось с жителями островов, соседние вожди наконец поняли, что должны, если хотят сохранить свою свободу, держаться друг друга, и Олоф, не торопясь, трудилась над этой сетью до тех пор, пока не увидела, что даже жадность и сварливость мелких вождей не смогут ее разорвать.
В конце концов Олоф объявила, что отправляется в Данию для переговоров со Скьёльдунгами. Народ обрадовался: грядущая война грозила торговым делам. У нее было только три корабля. Никому не показалось странным, что королева отплыла как раз тогда, когда Хроара и Хельги не было дома, поскольку они объезжали местные тинги. Ее люди решили, что она, верно, рассчитывает познакомиться с их королевами и расположить их к себе, чтобы те замолвили за нее слово перед своими мужьями.
Корабли саксов вошли в Роскильде-фьорд и встали к городским причалам. У пристаней молодой столицы уже вовсю сновали купцы. Они суетились около складов и пестрых лавок, выхваливая живой товар — мужчин, женщин, лошадей, собак, свиней, скот, и тут же, вместе с животными, детей: там продают девку, здесь чужеземца из франкской земли — шум, гам, мелькание красок. Город окружал высокий частокол со сторожевыми башнями по углам: на них поблескивали шлемы и кольчуги стражи, торчали колья с насаженными на них головами казненных разбойников. За стеной виднелись дерновые крыши множества домов, и сейчас, в летнюю пору, эти крыши цвели и зеленели. Пахнущий чабрецом дым подымался навстречу кружащимся, точно снежинки в пургу, крикливым чайкам.
Берега, поднимающиеся от сверкающих вод залива, были раскорчеваны, распаханы, возделаны и дышали богатством и миром. Высоко на холме, среди священной дубравы, языческий храм вздымал свои крытые гонтом кровли. Неподалеку, среди пристроек возвышался «Олень», палаты конунга, украшенные позолоченными оленьими рогами.
— Эти братцы неплохо устроились, — сказал королеве Олоф ее кормчий.
Она стояла на палубе, сжав кулаки — маленькая женщина в просоленном морем плаще: седина в волосах, резкие морщины на иссохшем лице, но спина не согнулась и взгляд не утратил надменности.
— Может, они еще пожалеют об этом, — сказала Олоф.
Она кликнула предводителя своей дружины и послала его в палаты на берегу. Он, и с ним несколько воинов, направился к «Оленю» — все в начищенных кольчугах, копья на плече, за спиной полощутся синие и красные пловце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85