К западу от нее, за горами, расположено королевство Норвегия, но в те времена оно делилось на множество враждующих друг с другом мелких княжеств и племен. Между норвежцами и шведами живут финны. В основном это бродячие охотники и оленьи пастухи, а их язык совсем не похож ни на один из наших языков. Земли их богаты мехами, поэтому датчане, норвежцы и шведы то и дело нападают на финнов, стремясь обложить данью, несмотря на то что народ этот насчитывает множество колдунов.
Ежели теперь снова повернуть на юг, то к западу от Зеландии, за водами Большого Бельта, лежит остров Фюн. За Фюном — пролив Малый Бельт, который отделяет этот остров от полуострова Ютландня. Ютландские земли холмистей и суровей других земель, составляющих ныне Датскую державу. С севера на юг, от продутых ветрами побережий мыса Скаген до трясин, по которым человек ходит на ходулях точно журавель, до самого устья могучей реки Эльбы, простирается земля, давшая жизнь всем тем народам, что потом далеко разбрелись по свету — всяческим кимврам, тевтонам, вандалам, герулам, англам (по ним теперь зовется Англия), ютам, саксам и многим, многим другим.
Датские конунги, которые поначалу владели только Зеландией и Сконе, стремились покорить все эти буйные народы, не только затем, чтобы снискать могущество, богатство и славу, но и чтобы прекратить бесконечные набеги и войны. Иногда им случалось одержать победу в сраженье, тогда та или иная земля признавала их верховенство. Но вскоре мечи вновь покидали ножны, и кто-нибудь снова пускал красного петуха под кровли усадеб тех ярлов, которых конунг посадил управлять недавно завоеванными землями.
Кроме того, война рано или поздно начиналась из-за того, что братья королевской крови начинали враждовать между собой. Уж таковы они были, эти потомки Скъёльда и Гефьон. В Англии говорят, что Скъёльд — здесь его называют Скильд — попал в Данию так:
Однажды волны пригнали к берегу лодку без весел. Она была до краев полна оружием, а кроме того, там, положив голову на пшеничный сноп, спал мальчик. Датчане сделали его своим конунгом, и когда он вырос, то стал истинно великим мужем, стал тем, кто дал стране мир и закон. Когда же он умер, опечаленный народ уложил его тело в богато нагруженную ладью и пустил ее по воле волн, чтобы Скъёльд мог вернуться к тем неведомым берегам, от которых он когда-то пришел в Данию. Люди верили, что отцом Скъёльда был Один. И, правду сказать, кровь Одноглазого Бога то и дело давала себя знать в потомках Скъёльда, но каждый раз по-разному, так что иные из Скъёльдунгов были мудрыми и терпеливыми вождями, иные — необузданными и алчными воинами, иные же слишком внимательно всматривались в тайны, на которые человеку лучше и вовсе не обращать взора.
Но еще больше, чем датские конунги, были привержены тайноведенью конунги земли Свитьод. Они происходили из рода Инглингов, потомков Фрейра, а ведь Фрейр — бог земли, а не неба, бог плодородия, которое вызывают из всепожирающей земной утробы теми же тайными обрядами, что и мертвецов. В Упсале, где был стол шведских конунгов, многие из них поклонялись зверям и чертили волшебные руны. Но в то же время в роду Инглингов было немало доблестных воинов, так что, когда Ивар Широкие Объятья прогнал их из Свитьод (это случилось не в те времена, о которых сейчас речь, а гораздо позже), один из мужей этого рода стал предком Харальда Прекрасноволосого, того самого, который объединил всю Норвегию под своей властью.
Между Скъёльдунгами и Инглингами никогда не было дружбы, зато немало крови пролилось между ними. А еще лежала между ними земля гетов. Более малочисленные, чем их соседи, геты стремились быть в мире и с теми и с другими или, на худой конец, вести двойную игру. Но сами по себе гетские воины были далеко не самыми слабыми. Из их народа происходит тот славный муж, которого в Англии называют Беовульфом.
Так обстояли дела в те времена, когда Фроди Миротворец стал конунгом Дании. Множество разных историй рассказывают о нем и о том, как он, действуя то силой, то хитростью, достиг престола и затем установил такие законы, что мир воцарился по всей стране, да такой прочный, что, говорят, юная дева с полной торбой золота могла без страха пересечь всю Данию из конца в конец. Но и во Фроди была та же жадность, что и во всех Скъёльдунгах, жадность, за которую изгнали некогда Хермода, его предка, с высокого престола в Лейдре в лесные дебри. Много есть преданий о гибели конунга Фроди, но скальдам больше всего нравится такое:
Пришел корабль из Норвегии, привез на продажу невольников, горцев, захваченных в плен. Среди рабов выбрал для себя конунг Фроди двух юных дев огромного роста. Волосы были у них долгие, черные и спутанные, скулы — высокие, рот и нос — широкие, глаза — раскосые, а одеты они были в гнилые шкуры. Сами себя они называли — а голос у них был то твой гром — Фенья и Менья. Купцы рассказали Фроди, сколько людей погубили эти девы, прежде чем удалось их связать, рассказали и о том, что природа их не человечья, а происходят они из рода великанов-ётунов. Мудрец пытался предостеречь конунга, говорил ему, что никогда бы не удалось схватить великанш, если бы на то не было воли Норн. Но не послушал конунг своего мудреца.
Была у конунга Фроди ручная мельница, звалась она Гротти. Откуда взялась та мельница, никто не знал — может, из одного из тех огромных дольменов, что стоят по всей Датской земле. (Кто сложил те дольмены — неизвестно, и самое имя тех людей давно забыто.) Некогда одна колдунья сказала конунгу, что эта мельница способна намолоть все, что ни пожелаешь, да только никому не под силу было сдвинуть верхний жернов с помощью дубовой рукояти. Вот и подумал конунг: может, девы-великанши справятся с этой работой.
И правда, хватило им на это сил. Запер их конунг Фроди в темном амбаре, где стояла чудесная мельница. Вот как поется в древней песне о том, что случилось дальше:
Вот появились
в палатах конунга
вещие девы
Фенья и Менья.
Фроди они,
Фридлейва сыну,
сильные девы,
отданы в рабство.
К мельнице их
подвели обеих,
жернов вращать
велели тяжелый.
Не дал им Фроди
на миг передышки,
пока они песню
ему не запели.
Начали песню,
прервали молчанье:
«Поставим-ка жернов,
камни поднимем!»
Дальше молоть
повелел он девам.
Пели, швыряя
вертящийся камень,
спали в тот час
челядинцы Фроди;
молвила Менья,
молоть продолжая:
«Намелем для Фроди
богатства немало,
сокровищ намелем
на жернове счастья:
в довольстве сидеть ему,
спать на пуху,
просыпаться счастливым:
славно мы мелем!
Никто здесь не должен
зло замышлять,
вред учинять
иль убийство готовить;
рубить не пристало
острым мечом
даже брата убийцу,
в узах лежащего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Ежели теперь снова повернуть на юг, то к западу от Зеландии, за водами Большого Бельта, лежит остров Фюн. За Фюном — пролив Малый Бельт, который отделяет этот остров от полуострова Ютландня. Ютландские земли холмистей и суровей других земель, составляющих ныне Датскую державу. С севера на юг, от продутых ветрами побережий мыса Скаген до трясин, по которым человек ходит на ходулях точно журавель, до самого устья могучей реки Эльбы, простирается земля, давшая жизнь всем тем народам, что потом далеко разбрелись по свету — всяческим кимврам, тевтонам, вандалам, герулам, англам (по ним теперь зовется Англия), ютам, саксам и многим, многим другим.
Датские конунги, которые поначалу владели только Зеландией и Сконе, стремились покорить все эти буйные народы, не только затем, чтобы снискать могущество, богатство и славу, но и чтобы прекратить бесконечные набеги и войны. Иногда им случалось одержать победу в сраженье, тогда та или иная земля признавала их верховенство. Но вскоре мечи вновь покидали ножны, и кто-нибудь снова пускал красного петуха под кровли усадеб тех ярлов, которых конунг посадил управлять недавно завоеванными землями.
Кроме того, война рано или поздно начиналась из-за того, что братья королевской крови начинали враждовать между собой. Уж таковы они были, эти потомки Скъёльда и Гефьон. В Англии говорят, что Скъёльд — здесь его называют Скильд — попал в Данию так:
Однажды волны пригнали к берегу лодку без весел. Она была до краев полна оружием, а кроме того, там, положив голову на пшеничный сноп, спал мальчик. Датчане сделали его своим конунгом, и когда он вырос, то стал истинно великим мужем, стал тем, кто дал стране мир и закон. Когда же он умер, опечаленный народ уложил его тело в богато нагруженную ладью и пустил ее по воле волн, чтобы Скъёльд мог вернуться к тем неведомым берегам, от которых он когда-то пришел в Данию. Люди верили, что отцом Скъёльда был Один. И, правду сказать, кровь Одноглазого Бога то и дело давала себя знать в потомках Скъёльда, но каждый раз по-разному, так что иные из Скъёльдунгов были мудрыми и терпеливыми вождями, иные — необузданными и алчными воинами, иные же слишком внимательно всматривались в тайны, на которые человеку лучше и вовсе не обращать взора.
Но еще больше, чем датские конунги, были привержены тайноведенью конунги земли Свитьод. Они происходили из рода Инглингов, потомков Фрейра, а ведь Фрейр — бог земли, а не неба, бог плодородия, которое вызывают из всепожирающей земной утробы теми же тайными обрядами, что и мертвецов. В Упсале, где был стол шведских конунгов, многие из них поклонялись зверям и чертили волшебные руны. Но в то же время в роду Инглингов было немало доблестных воинов, так что, когда Ивар Широкие Объятья прогнал их из Свитьод (это случилось не в те времена, о которых сейчас речь, а гораздо позже), один из мужей этого рода стал предком Харальда Прекрасноволосого, того самого, который объединил всю Норвегию под своей властью.
Между Скъёльдунгами и Инглингами никогда не было дружбы, зато немало крови пролилось между ними. А еще лежала между ними земля гетов. Более малочисленные, чем их соседи, геты стремились быть в мире и с теми и с другими или, на худой конец, вести двойную игру. Но сами по себе гетские воины были далеко не самыми слабыми. Из их народа происходит тот славный муж, которого в Англии называют Беовульфом.
Так обстояли дела в те времена, когда Фроди Миротворец стал конунгом Дании. Множество разных историй рассказывают о нем и о том, как он, действуя то силой, то хитростью, достиг престола и затем установил такие законы, что мир воцарился по всей стране, да такой прочный, что, говорят, юная дева с полной торбой золота могла без страха пересечь всю Данию из конца в конец. Но и во Фроди была та же жадность, что и во всех Скъёльдунгах, жадность, за которую изгнали некогда Хермода, его предка, с высокого престола в Лейдре в лесные дебри. Много есть преданий о гибели конунга Фроди, но скальдам больше всего нравится такое:
Пришел корабль из Норвегии, привез на продажу невольников, горцев, захваченных в плен. Среди рабов выбрал для себя конунг Фроди двух юных дев огромного роста. Волосы были у них долгие, черные и спутанные, скулы — высокие, рот и нос — широкие, глаза — раскосые, а одеты они были в гнилые шкуры. Сами себя они называли — а голос у них был то твой гром — Фенья и Менья. Купцы рассказали Фроди, сколько людей погубили эти девы, прежде чем удалось их связать, рассказали и о том, что природа их не человечья, а происходят они из рода великанов-ётунов. Мудрец пытался предостеречь конунга, говорил ему, что никогда бы не удалось схватить великанш, если бы на то не было воли Норн. Но не послушал конунг своего мудреца.
Была у конунга Фроди ручная мельница, звалась она Гротти. Откуда взялась та мельница, никто не знал — может, из одного из тех огромных дольменов, что стоят по всей Датской земле. (Кто сложил те дольмены — неизвестно, и самое имя тех людей давно забыто.) Некогда одна колдунья сказала конунгу, что эта мельница способна намолоть все, что ни пожелаешь, да только никому не под силу было сдвинуть верхний жернов с помощью дубовой рукояти. Вот и подумал конунг: может, девы-великанши справятся с этой работой.
И правда, хватило им на это сил. Запер их конунг Фроди в темном амбаре, где стояла чудесная мельница. Вот как поется в древней песне о том, что случилось дальше:
Вот появились
в палатах конунга
вещие девы
Фенья и Менья.
Фроди они,
Фридлейва сыну,
сильные девы,
отданы в рабство.
К мельнице их
подвели обеих,
жернов вращать
велели тяжелый.
Не дал им Фроди
на миг передышки,
пока они песню
ему не запели.
Начали песню,
прервали молчанье:
«Поставим-ка жернов,
камни поднимем!»
Дальше молоть
повелел он девам.
Пели, швыряя
вертящийся камень,
спали в тот час
челядинцы Фроди;
молвила Менья,
молоть продолжая:
«Намелем для Фроди
богатства немало,
сокровищ намелем
на жернове счастья:
в довольстве сидеть ему,
спать на пуху,
просыпаться счастливым:
славно мы мелем!
Никто здесь не должен
зло замышлять,
вред учинять
иль убийство готовить;
рубить не пристало
острым мечом
даже брата убийцу,
в узах лежащего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85