— Не стоит больше обсуждать это, — сказал Хрольф, — ибо жизнь каждого человека зависит от его собственной судьбы.
— Тебе бы ничего не угрожало, если бы все зависело только от нас, — сказал Бьярки, — хотя у меня тяжелые предчувствия о том, что нас всех ожидает.
На этом они закончили разговор, но еще долго пребывали в задумчивости.
Их имена по-прежнему славились повсюду. Они сильно унизили убийцу конунга Хельги. Демон, которому тот служил, сгинул, а лучшие воины пали. Сокровища, которыми он владел, были навсегда утрачены, поскольку теперь их развезли по всей долине Фюрис в сотнях седельных мешков. Опозоренный и увечный, более одинокий, чем моряк, потерпевший кораблекрушение, ночью в своем пустом доме конунг Адильс оплакивал свое бесчестье.
СКАЗАНИЕ О СКУЛЬД

1
Вот уже целых семь лет конунг Хрольф не водил свою дружину в дальние походы за пределы Дании, но и враги не тревожили границ его державы.
Правда, это не означало, что везде было спокойно.
По возвращении домой Бьярки был радостно встречен своей женой Дрифой, показавшей ему маленького сына, и бондами, проживавшими не только в его владениях, но и далеко за их пределами. Всем им было хорошо известно, что Бьярки — правая рука конунга Хрольфа — всегда сможет защитить их от разбойников и иноземных захватчиков. Что же касается тех дружинников, что были отосланы назад, то, конечно, они не были столь же счастливы, ибо чувствовали, что их честь пострадала. Хрольф сумел найти верные слова, чтоб облегчить их обиду — дескать, власть темных сил по-прежнему сильна, и не стоит думать, что мужество воина меньше, если норны не вырезали на его колыбели рун, сулящих ему судьбу героя. Затем он преподнес им богатые подарки: золото и оружие, чтобы вся страна знала, как высоко он их ценит. В то же время грубоватые, но добродушные шутки Бьярки помогли им начать улыбаться снова.
Только двенадцать из них никак не могли успокоиться. Это были берсерки. Тугодумы от природы, они так и не поняли, что нет на свете человека, которому по плечу было бы любое дело. К тому же они отличались непокорным нравом. Их жизнь состояла из драк, обжорства, распутства и пьянства. Хрольф Жердинка больше не посылал берсерков сражаться, а мирная жизнь была им не по нутру.
Однажды вечером на исходе лета Агнар, их предводитель, повздорил с Бьярки прямо в королевских палатах Лейдры. Хрольф, желая прекратить ссору, выбранил берсерка перед всеми присутствующими. Агнар удалился в задумчивости. Через некоторое время он неуклюже вошел в залу и, приблизившись к конунгу, проворчал, что за бесчестие, которое ему пришлось претерпеть, он не желает иного возмещения, кроме Скур, дочери Хрольфа, которая должна выйти за него замуж с приданым, приличествующим ее положению.
Девушка в ужасе побежала к своей сестре Дрифе, которая успокоила ее и обратилась за помощью к мужу. Бьярки направился к конунгу. Хрольф мучительно колебался, стараясь найти выход из положения, чтобы, с одной стороны, сохранить мир и не нарушить обещаний, данных воинам, а с другой — избежать того, чтобы этот неотесанный урод стал членом его семьи.
— Господин, — сказал норвежец, — ты справедливо запретил драки во время наших пиров в палатах. Но ведь ничего не было сказано о хольмганге. Уж лучше мне погибнуть, чем заполучить этого кобыльего сына в зятья. Несомненно, он сам вынуждает меня поступить так.
Берсерк взревел. Хрольф попытался предотвратить столкновение, боясь потерять воеводу своей дружины, но ничего уже нельзя было сделать. В конце концов Агнар и Бьярки приплыли на небольшой остров и, согласно обычаю, воткнули в землю деревянные вешки, обозначив рубежи, где им предстояло сражаться. Берсерк, получивший вызов, должен был нанести первый удар. Его меч, прозванный Хукинг, обрушился на шлем противника и разрубил заклепки. Послышался лязг металла. Клинок застрял в железе, едва задев голову Бьярки, и кровь хлынула из-под пластины, прикрывавшей переносицу. Прежде чем берсерк успел вытащить свой меч, норвежец резко занес волшебный клинок, взявши рукоять его обеими руками и поставив ногу на кочку, чтоб придать удару большую силу — и меч Луви поверг врага наземь.
Много позже Будвар-Бьярки сложил такие висы:
Истинно дик был кабан, коего я одолел.
Насмерть его поразил длинный мой Луви-клинок.
Слава — теперь мой удел, ибо я наземь поверг
сына Ингьяльда. Вовек нашим почет именам!
Поднял он Хукинг — свой меч — и опустил на мой шлем:
вражий не ранил клинок — туп был у Агнара клык.
Если б не хрупкая сталь — был бы смертелен удар!
Мой же неистовый меч перерубил его стан:
правую руку отсек, вышел под левым бедром,
вырвал он сердце врага с корнем из гордой груди.
Истинно славная смерть! Истинно, Агнар-берсерк
отбыл в неведомый дом павших героев навек.
Долго отвага жила в этой разверстой груди -
долго был яростный смех слышен в сгущавшейся тьме.
Он, умирая, страдал телом и храброй душой,
ибо меня не сумел в честном бою одолеть,
но и сраженный он смог смерти смеяться в лицо.
Бьярки сделал все, чтобы у Агнара были достойные похороны. Но это не ослабило гнев остальных берсерков. Они подстерегли норвежца, когда он возвращался домой. Хьялти и Свипдаг были свидетелями короткой схватки, в которой еще два берсерка пали замертво, а все остальные были ранены.
За это коварное нападение конунг Хрольф объявил их вне закона. Берсерки ушли, выкрикивая проклятия и обещая отомстить. Но в отличие от тех, что были изгнаны из Упсалы, им, казалось, негде искать поддержки, настолько крепок был мир дома и велик благоговейный страх перед Хрольфом за пределами Дании. Все были согласны, что не только королевскому двору, но и всей стране будет лучше без них.
Скур позже стала женой Свипдага. Говорили, что она была вполне счастлива, несмотря на суровый нрав мужа.
На следующий год пришли добрые вести. Конунг Адильс умер. Он, как обычно, руководил весенними жертвоприношениями женским божествам, и, когда объезжал кровавые капища, лошадь под ним споткнулась. Поскольку теперь Адильс не мог уверенно держаться в седле, он упал и ударился головой о камень, да так, что череп лопнул и мозги брызнули наружу. Нельзя сказать, что неведомые боги, которым он служил, оказались слишком добры к Инглингам.
Шведы насыпали курган над могилой Адильса и провозгласили своим конунгом Эйстейна, его сына от наложницы. Новый конунг, да и весь народ, продолжали чтить королеву Ирсу — разве не она была матерью и сестрой великого властителя Дании? Она продолжала участвовать в управлении страной, и у нее оставалась своя сильная дружина. Ирса очень хотела посетить своего сына, но годы брали свое. Он, со своей стороны, считал неразумным навязывать свое общество новому господину Свитьод, ибо в таком посещении было бы больше превосходства, чем дружелюбия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85