— Может быть, этот кусочек не слишком хорошо приготовлен? — и она подцепила третий.
Бера проскользнула мимо нее и бросилась прочь из залы. Королева не могла допустить, чтоб присутствующие неверно истолковали происходящее, и сухо промолвила:
— Ну ладно, ладно. Что-то она слишком чувствительна для хуторской девки. Я только хотела немного развеять ее грусть.
Бера вернулась домой к отцу и матери. Слишком тяжела была эта ноша для ее плеч, поэтому им она рассказала все, что с ней произошло на самом деле.
3
Хвит больше не пыталась причинишь Бере зло. Может быть, не смела, а может быть, ей казалось, что и так сделано достаточно, и теперь можно тайно наслаждаться плодами черного злодейства. Тем временем Бера в муках родила ужасного на вид первенца. До пояса он выглядел как человек, а ниже походил на лося. Когда Гуннар хотел забрать злого визжащего выродка и бросить его на горном склоне, чтобы он умер от голода или волки растерзали его — она закричала вся в поту, превозмогая боль:
— Нет! Это же сын Бьёрна. Он хотел назвать его Фроди!
Затем она родила другого мальчика с безобразными собачьими лапами вместо ног, хотя в остальном он не отличался от других детей. Она назвала сто Тори. Наконец родился третий сын. На нем не было никакой порчи. Это был Бьярки, который стал ее любимцем.
О годах, что последовали за этими событиями, мало что можно рассказать. Поначалу люди, должно быть, обходили стороной этот дом, в котором поселилось злосчастье. Однако Гуннар был богат и пользовался уважением: он построил капище, посвятив его Тору, где часто приносил жертвы богам — и его стада множились год от года, а урожаи были всегда обильны. И казалось, что он или его домашние ничем не могли прогневать богов или земных властителей. Об уродах, что родила его дочь, знали все, тем более что те не любили сидеть дома. Вскоре жизнь потекла как и прежде, разве что не стало больше тесной дружбы между Гуннаром и конунгом Хрингом. Однако злобный нрав королевы Хвит вынудил и многих других его подданных сторониться королевских палат.
Гуннар и его жена почитали разумным покуда хранить в тайне, кем был отец их внуков. Бера говорила всем, что родила их от бродяги, напавшего на нее во время скитаний по Уплёнду. Такое часто случалось. Будучи миловидной и сильной, да к тому же имея большое приданое, она привлекала к себе множество поклонников, но ни один из них не стал ее мужем.
Дети быстро росли. Лось-Фроди на своих длинных, обросших шерстью ногах споро скакал по двору туда-сюда, стуча копытами — цок-цок — и ему стоило труда ступать медленно, как это делают люди. Он всегда опережал в беге всех, кроме своего брата Тори по кличке Собачья Лапа, а когда тот подрос, никто из окрестных мальчишек не мог одолеть его в драке или в поединке на деревянных мечах.
Уродливым великаном был Фроди — неотесанным, грубым, и ему удавалось ладить только со своими братьями. Те, однако, были самыми видными среди местных парней, и различали их соседи лишь тем, что у Тори ноги были собачьи. И если средний сын был так же сварлив, как и старший, то у младшего — Бьярки — было просто золотое сердце.
Тем не менее, проводя все время в компании своих братьев, он не мог избежать их влияния. Чем старше они становились, тем больше шумели и все меньше слушались взрослых. Играя с соседскими мальчишками, они бывали жестоки и властны — и многим из тех, кто попадал к ним в руки, изрядно доставалось.
Худшим был Лось-Фроди. В двенадцать лет он был широк в кости и могуч, как взрослый мужчина, и мог бы быть не менее высоким, если бы не ноги, делавшие фигуру приземистой и неуклюжей. Фроди начал даже нарушать покой королевского двора, часто задевая стражников и вызывая их на драку. Впадая в раж, он безжалостно разил противников своими острыми копытами и бил кулаками, огромными, как кувалды. Несколько человек скончалось от побоев.
Это стоило Гуннару изрядного количества золота и привело к ссоре между дедом и внуком.
В конце концов Фроди направился, щелкая копытами, к Бере и сказал ей, что хочет уйти.
— Не желаю иметь ничего общего с этими людишками, — зарычал он. — Они столь слабы и беспомощны, что им кажется, будто я могу их поранить, если просто подойду близко.
Бера вздохнула:
— Возможно, оно и к лучшему. Но сначала пойди и возьми то, что оставил тебе отец.
Они вместе отправились в горы. Бера не была там с тех пор, как Бьёрна затравили охотники. Колышущиеся травы, впитавшие солнце, свежие цветы, шелестящая листва деревьев, ястреб, парящий в вышине среди облаков, которые, казалось, сбивают снег с вершин, дрозд, заливающийся долгой трелью, и заяц, обратившийся в бегство — все уже забыло о ее жизни в этих местах. Когда мать и сын вошли в пещеру, они сразу увидели там запертый на три замка бронзовый сундук такой изумительной работы, что он не мог быть делом человеческих рук. Некоторое время ей пришлось вчитываться в рунические письмена, вычеканенные на крышке сундука, чтобы постичь их смысл. Едва она дотронулась до замков, как те сами собой открылись. Внутри лежали прочные кольчуги, дорогие одежды, золотые кольца и запястья и прочие драгоценности. Руны говорили, что Лось-Фроди должен унаследовать лишь малую толику этих сокровищ.
— Тогда я возьму то, что мне принадлежит, — усмехнулся он и попытался схватить шлем, но тот выскользнул у него из рук, и ему так и не удалось ничего извлечь из сундука. — Ну ладно, тогда я завоюю то, что мне не пришлось унаследовать, черт побори!
Может быть, даже слеза скатилась по его щеке?
Сквозь сумрак, спустившийся в глубине пещеры, Фроди разглядел стальной проблеск и поспешил туда, раздираемый любопытством. Он увидел, что в гранитную скалу, вздымавшуюся из более мягких пород подобием стены, были вогнаны неведомой силой могучий и прекрасный длинный меч, огромная боевая секира и короткий меч с изогнутым клинком.
— Ха! — закричал Фроди, ухватив рукоять длинного меча. Он отчаянно пытался выдернуть это мощное оружие, так что пот лил с него градом. Однако ему не удалось даже поколебать меч, как, впрочем, и секиру. Но как только Фроди сжал рукоять короткого меча, тот мгновенно выскользнул на свободу. Удивившись этому, Фроди промолвил:
— Тот, кто разделил эти сокровища между нами, был не слишком-то справедлив.
Яростно стиснув рукоять двумя руками, он в сердцах рубанул мечом по скале. Но клинок не сломался, а со звоном врезался в гранит.
Некоторое время он рассматривал свое оружие и наконец сказал:
— Не беда, что мне досталась эта нехитрая штуковина. Сдается мне, она тоже умеет кусаться.
Затем он повернулся к сундуку и, схватив то, что ему еще предназначалось, убежал прочь, даже не простившись с матерью. И она его больше никогда не видела.
Через несколько месяцев стало известно, что Лось-Фроди обосновался в глуши Кеельских гор, куда вела только одна дорога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85