Судя по всему, оба кресла и высокий стол перенесли сюда из другого помещения, они резко контрастировали с татами и подушками на полу. Стены голые, если не считать весьма древней на вид картины, под которой, на низеньком столике, стояли тазик с водой и ваза с букетом фиалок. Аромат цветов был едва уловим. – Ваш отец…
– Он на работе, – объяснила Эйко. – Сами понимаете, дел невпроворот. Вообще-то я тоже должна была быть на службе, но по нашему вчерашнему разговору мне показалось, что встретиться просто необходимо.
– От вас ничего не скроешь, сеньорита, – отозвался Валенсия, не отводя взгляда. – Впрочем, вполне естественно. Пилот Дэвис кое-что мне рассказывала, да и от других я слышал…
– Извините, я сейчас, – проговорила Эйко. – Чувствуйте себя как дома. – Если, конечно, сможете, добавила она мысленно и направилась на кухню, откуда вскоре вернулась с подносом, расставила на столике чайник и чашки и села напротив Валенсии. – Давайте устроим маленькую церемонию, – предложила она с улыбкой. – Не пытайтесь мне подражать, сидите, смотрите и отдыхайте.
Валенсия откашлялся.
– Я прилетел, чтобы…
– Прошу вас, – перебила Эйко, – не надо торопиться. Времени у нас достаточно. За меня будет говорить вот это. – Она прикоснулась к браслету на запястье. Зазвучала музыка. Эйко разглядывала свою чашку, наслаждаясь плавностью ее линий, восхитилась веточкой бамбука, изображенной на фарфоре, налила себе чай и стала наблюдать, как кружатся чаинки. Валенсии волей-неволей пришлось проделать то же самое. Между тем музыка увлекала к вершинам радости.
Наконец она смолкла. Валенсия поднял голову, посмотрел на Эйко и пробормотал:
– Чудесная мелодия. Наверно, старинная?
– Скрипичный концерт Мендельсона, – кивнула Эйко. – Я решила, что он подойдет как нельзя лучше. Что ж, теперь, если хотите, расскажите, как у вас обстоят дела.
– Да вроде ничего. Без работы не сижу, хотя соглашаюсь только на те предложения, которые меня устраивают. Земля потихоньку успокаивается.
– Боитесь, что ваша профессия со временем станет ненужной?
– Если и станет, то нескоро, – усмехнулся Валенсия. – Пока спрос достаточно велик. – Биокристалл вдруг потемнел; рука отпустила чашку и сжалась в кулак. – Но я от нее устал, – добавил он, глядя в сторону.
– Но Кира в это не верит, так?
– Она, должно быть, вам рассказывала?…
– Да.
– Я не стану утверждать, будто меня замучила совесть, – проговорил Неро. – Мне всего лишь нужно, чтобы она поверила моим словам.
– Поймите, я не старалась узнать всю подноготную. Кира о вас практически не упоминала, если не считать… той стычки. Говорила только, что вы спасли от расправы семейство Паккеров.
– Я выполнял свою работу. – Он посмотрел Эйко в глаза. – Мы с ней как-то созванивались… и она поблагодарила меня.
– И все?
– Говорить, что она не желает иметь со мной дела, было ни к чему. Я ведь знаю; и ей известно, что я знаю.
– Вы хотите, чтобы я замолвила за вас словечко?
– Не совсем. – Валенсия криво улыбнулся. – В конце концов, прошло уже два года.
– Тогда чего же вы добиваетесь? Зачем прилетели?
– Не знаю, – вздохнул он. – Но когда я услышал, что она… она… – Неро не докончил фразы.
– Что она согласилась скопировать сознание и отправить свой модуль на альфу Центавра вместе с одним из модулей сеньора Гатри?
– Да! Я просто не могу представить! Она такая живая! И вдруг – копия, металлический ящик… Что ее заставило?
– Вы были потрясены, – проговорила Эйко. Он кивнул (движение вышло каким-то неестественным, словно дернул за веревочку кукловод). – Значит, вам не все равно. Далеко не все равно.
– Я думал о ней… Каждый день… – Неро сглотнул. – Поймите меня правильно. Я решил, что она счастлива – нашла себе мужчину, вроде бы вполне приличного. Хотя среди тех, кто летит на Деметру… Однако она никогда не собиралась делать того, что сделала, наоборот! Второе «я»… Да как она могла создать вторую Киру?! Что с ней случилось?
– Вы преувеличиваете, – заметила Эйко. – Если вдуматься, в этом нет ничего странного.
– Растолкуйте мне, – взмолился Валенсия, лицо которого заблестело от пота. – Наверно, она объяснила вам причину. Прошу вас!
– Честного слова, что я никому не скажу, Кира с меня не брала. Знала, что сплетничать я не стану. – Эйко оглядела собеседника. – Мне кажется, вам можно доверять.
– Спасибо, – тихо произнес Неро.
– Она пришла ко мне за советом, – начала Эйко. – Хотя что я могу посоветовать?… Вернее, ей просто была нужна компания. Мы провели несколько дней в заповеднике Треворроу – забирались на Дерево, глядели вокруг и пытались найти правильное решение. Я не стану вдаваться в подробности, скажу только, что оно далось нелегко. Вы, наверно, слышали заявление Гатри?
– Слышал. Необходимы новые модули, иначе все сорвется. И Кира… Пилот Дэвис вошла в число тех, кто согласился пожертвовать собой. Я знаю о файерболской клятве, сеньорита Тамура, но, по-моему, это уже чересчур. Ей-богу, чересчур!
– Не забывайте, ею двигала не только верность присяге. Ведь она планирует лететь сама, со второй экспедицией.
– Почему? Почему? Неужели ей так все надоело?
– Она чувствует, что задыхается в здешней атмосфере. К тому же, речь идет о судьбе человечества… Но нет, Кира так высокопарно не выражалась, и мне тоже не следует. – Эйко протянула руку, прикоснулась кончиками пальцев к ладони Валенсии. – Само по себе, копирование не такая уж страшная вещь. Кроме того, модуль не испытывает ужаса перед смертью. Это не человек, который всеми силами цепляется за жизнь.
– Разумеется, – с горечью в голосе отозвался Неро. – Ему-то терять нечего.
– Ошибаетесь. Неужели вы думаете, что если бы все обстояло именно так, как получается из ваших слов, Гатри-сан стал бы цепляться за жизнь? Я с детских лет, постоянно утрачивая мужество, ищу истину, а потому, как мне кажется, могу понять Киру. Модуль воспринимает вселенную совершенно иначе, чем человек. Новые горизонты, новые возможности – отчасти сверхчеловеческие; ты словно рождаешься заново, можешь совершить то, на что потребуются десятилетия, если не века, а потом, если пожелаешь, обретешь вечный покой.
– Вот, значит, как? – пробормотал Валенсия, который слушал, опустив голову. – То есть она поступила так не потому, что ей было плохо, и считает, что не причинила себе зла?
– Решение далось нелегко, – повторила Эйко, – но теперь она ничуть не раскаивается. Сказать по правде, я давно не видела ее такой довольной.
– Понятно. – Валенсия выпрямился. – Gracias, mil gracias. Вы оказали мне огромную услугу.
– Вы хороший человек, сеньор.
– Неужели? После того, что произошло?
– Да. Я не осмелюсь судить ни вас, ни кого-либо другого, но любовь говорит сама за себя.
– Слишком сильно сказано, – проворчал Валенсия, биокристалл которого приобрел матовый оттенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Он на работе, – объяснила Эйко. – Сами понимаете, дел невпроворот. Вообще-то я тоже должна была быть на службе, но по нашему вчерашнему разговору мне показалось, что встретиться просто необходимо.
– От вас ничего не скроешь, сеньорита, – отозвался Валенсия, не отводя взгляда. – Впрочем, вполне естественно. Пилот Дэвис кое-что мне рассказывала, да и от других я слышал…
– Извините, я сейчас, – проговорила Эйко. – Чувствуйте себя как дома. – Если, конечно, сможете, добавила она мысленно и направилась на кухню, откуда вскоре вернулась с подносом, расставила на столике чайник и чашки и села напротив Валенсии. – Давайте устроим маленькую церемонию, – предложила она с улыбкой. – Не пытайтесь мне подражать, сидите, смотрите и отдыхайте.
Валенсия откашлялся.
– Я прилетел, чтобы…
– Прошу вас, – перебила Эйко, – не надо торопиться. Времени у нас достаточно. За меня будет говорить вот это. – Она прикоснулась к браслету на запястье. Зазвучала музыка. Эйко разглядывала свою чашку, наслаждаясь плавностью ее линий, восхитилась веточкой бамбука, изображенной на фарфоре, налила себе чай и стала наблюдать, как кружатся чаинки. Валенсии волей-неволей пришлось проделать то же самое. Между тем музыка увлекала к вершинам радости.
Наконец она смолкла. Валенсия поднял голову, посмотрел на Эйко и пробормотал:
– Чудесная мелодия. Наверно, старинная?
– Скрипичный концерт Мендельсона, – кивнула Эйко. – Я решила, что он подойдет как нельзя лучше. Что ж, теперь, если хотите, расскажите, как у вас обстоят дела.
– Да вроде ничего. Без работы не сижу, хотя соглашаюсь только на те предложения, которые меня устраивают. Земля потихоньку успокаивается.
– Боитесь, что ваша профессия со временем станет ненужной?
– Если и станет, то нескоро, – усмехнулся Валенсия. – Пока спрос достаточно велик. – Биокристалл вдруг потемнел; рука отпустила чашку и сжалась в кулак. – Но я от нее устал, – добавил он, глядя в сторону.
– Но Кира в это не верит, так?
– Она, должно быть, вам рассказывала?…
– Да.
– Я не стану утверждать, будто меня замучила совесть, – проговорил Неро. – Мне всего лишь нужно, чтобы она поверила моим словам.
– Поймите, я не старалась узнать всю подноготную. Кира о вас практически не упоминала, если не считать… той стычки. Говорила только, что вы спасли от расправы семейство Паккеров.
– Я выполнял свою работу. – Он посмотрел Эйко в глаза. – Мы с ней как-то созванивались… и она поблагодарила меня.
– И все?
– Говорить, что она не желает иметь со мной дела, было ни к чему. Я ведь знаю; и ей известно, что я знаю.
– Вы хотите, чтобы я замолвила за вас словечко?
– Не совсем. – Валенсия криво улыбнулся. – В конце концов, прошло уже два года.
– Тогда чего же вы добиваетесь? Зачем прилетели?
– Не знаю, – вздохнул он. – Но когда я услышал, что она… она… – Неро не докончил фразы.
– Что она согласилась скопировать сознание и отправить свой модуль на альфу Центавра вместе с одним из модулей сеньора Гатри?
– Да! Я просто не могу представить! Она такая живая! И вдруг – копия, металлический ящик… Что ее заставило?
– Вы были потрясены, – проговорила Эйко. Он кивнул (движение вышло каким-то неестественным, словно дернул за веревочку кукловод). – Значит, вам не все равно. Далеко не все равно.
– Я думал о ней… Каждый день… – Неро сглотнул. – Поймите меня правильно. Я решил, что она счастлива – нашла себе мужчину, вроде бы вполне приличного. Хотя среди тех, кто летит на Деметру… Однако она никогда не собиралась делать того, что сделала, наоборот! Второе «я»… Да как она могла создать вторую Киру?! Что с ней случилось?
– Вы преувеличиваете, – заметила Эйко. – Если вдуматься, в этом нет ничего странного.
– Растолкуйте мне, – взмолился Валенсия, лицо которого заблестело от пота. – Наверно, она объяснила вам причину. Прошу вас!
– Честного слова, что я никому не скажу, Кира с меня не брала. Знала, что сплетничать я не стану. – Эйко оглядела собеседника. – Мне кажется, вам можно доверять.
– Спасибо, – тихо произнес Неро.
– Она пришла ко мне за советом, – начала Эйко. – Хотя что я могу посоветовать?… Вернее, ей просто была нужна компания. Мы провели несколько дней в заповеднике Треворроу – забирались на Дерево, глядели вокруг и пытались найти правильное решение. Я не стану вдаваться в подробности, скажу только, что оно далось нелегко. Вы, наверно, слышали заявление Гатри?
– Слышал. Необходимы новые модули, иначе все сорвется. И Кира… Пилот Дэвис вошла в число тех, кто согласился пожертвовать собой. Я знаю о файерболской клятве, сеньорита Тамура, но, по-моему, это уже чересчур. Ей-богу, чересчур!
– Не забывайте, ею двигала не только верность присяге. Ведь она планирует лететь сама, со второй экспедицией.
– Почему? Почему? Неужели ей так все надоело?
– Она чувствует, что задыхается в здешней атмосфере. К тому же, речь идет о судьбе человечества… Но нет, Кира так высокопарно не выражалась, и мне тоже не следует. – Эйко протянула руку, прикоснулась кончиками пальцев к ладони Валенсии. – Само по себе, копирование не такая уж страшная вещь. Кроме того, модуль не испытывает ужаса перед смертью. Это не человек, который всеми силами цепляется за жизнь.
– Разумеется, – с горечью в голосе отозвался Неро. – Ему-то терять нечего.
– Ошибаетесь. Неужели вы думаете, что если бы все обстояло именно так, как получается из ваших слов, Гатри-сан стал бы цепляться за жизнь? Я с детских лет, постоянно утрачивая мужество, ищу истину, а потому, как мне кажется, могу понять Киру. Модуль воспринимает вселенную совершенно иначе, чем человек. Новые горизонты, новые возможности – отчасти сверхчеловеческие; ты словно рождаешься заново, можешь совершить то, на что потребуются десятилетия, если не века, а потом, если пожелаешь, обретешь вечный покой.
– Вот, значит, как? – пробормотал Валенсия, который слушал, опустив голову. – То есть она поступила так не потому, что ей было плохо, и считает, что не причинила себе зла?
– Решение далось нелегко, – повторила Эйко, – но теперь она ничуть не раскаивается. Сказать по правде, я давно не видела ее такой довольной.
– Понятно. – Валенсия выпрямился. – Gracias, mil gracias. Вы оказали мне огромную услугу.
– Вы хороший человек, сеньор.
– Неужели? После того, что произошло?
– Да. Я не осмелюсь судить ни вас, ни кого-либо другого, но любовь говорит сама за себя.
– Слишком сильно сказано, – проворчал Валенсия, биокристалл которого приобрел матовый оттенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155