А когда полиция соберется вызвать Киру Дэвис на допрос – если, конечно, соберется, – они с Гатри будут уже далеко-далеко от Земли.
Кира вдруг ощутила прилив гордости. Она спасает самою Гатри!
Только не зарываться! Главное – не терять головы и держаться как можно естественнее. Сосредоточимся лучше на уличном движении. Лавируя между многочисленными пешеходами, по улице двигались десятки маленьких трехколесных мотоциклов вроде того, в каком ехала Кира. Прозрачные, почти невидимые колпаки, призванные защищать от непогоды, на большинстве машин были опущены, однако Кира свой откинула и сложила, повинуясь необъяснимому стремлению к свободе – даже в таких мелочах. Другой транспорт на эту улицу не допускался. Над головами людей, отбрасывая тени, громыхали по эстакаде грузовики, по небу то и дело проносились флайеры. Словом, несмотря на тяжелые времена, жизнь в мегаполисе била ключом.
Люди куда-то спешили, толкались, размахивали руками; впрочем, немало было и таких, кто никуда не торопился и шагал, словно на прогулке. В толчее было не различить ни цветов одежды, ни лиц. Запахи перебивали друг друга, в ушах отдавались шаги и голоса. Ветер гонял от стены к стене клубы то ли дыма, то ли чего-то еще, забирался Кире под одежду, горяча кровь и помогая на какой-то миг забыть о вони и сутолоке.
Неужели сектор и впрямь превратился за двадцать лет в сущий ад или память обманывает? Трудно сказать. Родители редко возили Киру на восточное побережье озер. Как бы то ни было, повода чувствовать себя в опасности нет. Ее окружают люди, скорее всего, вполне приличные. Смуглокожая женщина в сари, кабальеро с колокольцами на широкополой шляпе; мужчина, чьи крупные, все в шрамах руки и эмблема братства на рукаве выдают в нем разнорабочего, семейная пара в зеленом (цвет, который издавна предпочитают приверженцы веры в Возрождение), – ну какая от них может исходить угроза? Опасаться следует носителей передовой технологии, обладающих деньгами и властью; точнее, тех из них, кто принадлежит к правительственным кругам этой страны. По крайней мере, так утверждает математическая статистика.
Тем не менее, покрытые копотью стены, темные дверные проемы, охранники в магазинах, витрины которых когда-то ломились от товаров более высокого качества, и, прежде всего, толпы народа напоминали кошмарный сон. Быть может, она, Кира Дэвис, движется по асимптоте* [Асимптота – прямая линия, к которой неограниченно приближаются точки некоторой кривой по мере своего удаления в бесконечность.], тщетно пытаясь приблизиться к заветной цели?
Неожиданно Кира увидела впереди распахнутые ворота Внутреннего Города, и на сердце сразу полегчало. Пускай целиком, а он поистине гигантских размеров, комплекса отсюда не разглядеть, пускай некоторое время назад она различала с пригорка колонны, арки, башни и крыши лазурно-голубых тонов и центральный шпиль, увенчанный тэтой – буквой греческого алфавита, а теперь видит лишь ворота, этого для нее достаточно.
Кира нахмурилась. Чем объяснить столь резкую перемену настроения? Рисковать собой ей приходилось и раньше, но она всегда оставалась по-буддистски спокойной. Может, всему виной усталость? Однако от станции проката трициклов до городских ворот не так уж далеко. Правда, из Камехамехи она добралась на такси до Гонолулу, долетела суборбитальным шаттлом до Северо-Западного централа, а на пути в Буффало дважды пересаживалась с поезда на поезд. Ну и что? Подумаешь, эка невидаль.
Bueno* [Bueno (исп. ) – хорошо, ладно.]; вероятнее всего, зная, какова ставка, она просто-напросто нервничает сильнее, чем себе признается. Кира мысленно прочла мантру покоя и принялась высматривать, где бы припарковаться.
Вон там. Она заглушила двигатель, слезла, закатила машину в бокс, бросила в паз монетку и приложила большой палец к пластинке фотоэлемента. Пятьдесят сентимо за час; должно хватить с лихвой, если не хватит, у нее в карманах достаточно мелочи. На небе собирались тучи, поэтому Кира опустила колпак. Зачем мочить седло, панель управления и багажник, если ей предстоит возвращаться со столь ценным грузом – вернее, пассажиром? К тому же, сырость будет отвлекать, что недопустимо: пренебрежение любым пустяком может оказаться роковым.
И спешить тоже нельзя, если она не хочет привлечь к себе внимание. Кира пробралась сквозь толпу и вошла в ворота.
Шум и сутолока остались позади. Транспорта за воротами было значительно меньше, но вот людей как будто не убавилось; они сновали туда-сюда – жители, обслуживающий персонал, покупатели, гости. Возможно, подумалось Кире, ворота означают проход в иной мир. Снаружи царили бедность, беспомощность и дикость, которые повсюду на Земле служили как бы мостом к передовой технологии, но на деле, не были с ней никоим образом связаны.
Тех, кто обитал во Внутреннем Городе, подавляло его великолепие. Мозаичные дорожки, фонтаны, клумбы и парки – шедевры генофлористики, громадный голографический экран, изображавший сцену из балетного спектакля, записанного на спутнике Л-5, на уровне с малой гравитацией… Верхняя, десятая по счету аркада, череда которых начиналась прямо от ворот, поддерживала прозрачную крышу, сквозь которую виднелись тучи. Из-за них пробивались солнечные лучи, а порой проглядывала тусклая дневная луна, похожая на увиденную во сне родину. Да, подумала Кира, сейчас даже луняне кажутся родней и ближе городских жителей.
Она вдруг почувствовала себя голой, но отогнала неприятное ощущение, закусила губу и направилась ко входу в здание. Вестибюль оказался почти пустым. Мимо Киры прокатил робот-посыльный. Девушка заметила на потолке металлическое панно со знаками зодиака: металл потускнел и явно нуждался в полировке. В креслах у стены сидели двое мужчин. Один, с волосами оттенка сепии, облаченный в темный комбинезон, курил сигарету. Кира уловила запах смешанного с марихуаной дешевого табака, поморщилась и подумала, что хотя авантисты, по их словам, покончили с идеями, которых придерживалось население Северной Америки, с пороками им совладать не удалось. Другой мужчина был начисто лишен волос; его кожа отливала золотом, черты лица казались… необычными, что ли. Неужели метаморф, продукт едва ли не узаконенных в былые дни в некоторых государствах Земли экспериментов с ДНК? Мужчины молчали – возможно, они не были знакомы – и не обращали внимания на мультивизор, на экране которого какая-то женщина учила группу молодежи следовать установленным принципам и сообщать властям обо всех, кто поступает иначе, чтобы правительство могло позаботиться о заблудших душах.
Кира вздрогнула. Она знала о подобных вещах лишь понаслышке – из выпусков новостей, со слов других – да из отчетов, в которые иногда заглядывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Кира вдруг ощутила прилив гордости. Она спасает самою Гатри!
Только не зарываться! Главное – не терять головы и держаться как можно естественнее. Сосредоточимся лучше на уличном движении. Лавируя между многочисленными пешеходами, по улице двигались десятки маленьких трехколесных мотоциклов вроде того, в каком ехала Кира. Прозрачные, почти невидимые колпаки, призванные защищать от непогоды, на большинстве машин были опущены, однако Кира свой откинула и сложила, повинуясь необъяснимому стремлению к свободе – даже в таких мелочах. Другой транспорт на эту улицу не допускался. Над головами людей, отбрасывая тени, громыхали по эстакаде грузовики, по небу то и дело проносились флайеры. Словом, несмотря на тяжелые времена, жизнь в мегаполисе била ключом.
Люди куда-то спешили, толкались, размахивали руками; впрочем, немало было и таких, кто никуда не торопился и шагал, словно на прогулке. В толчее было не различить ни цветов одежды, ни лиц. Запахи перебивали друг друга, в ушах отдавались шаги и голоса. Ветер гонял от стены к стене клубы то ли дыма, то ли чего-то еще, забирался Кире под одежду, горяча кровь и помогая на какой-то миг забыть о вони и сутолоке.
Неужели сектор и впрямь превратился за двадцать лет в сущий ад или память обманывает? Трудно сказать. Родители редко возили Киру на восточное побережье озер. Как бы то ни было, повода чувствовать себя в опасности нет. Ее окружают люди, скорее всего, вполне приличные. Смуглокожая женщина в сари, кабальеро с колокольцами на широкополой шляпе; мужчина, чьи крупные, все в шрамах руки и эмблема братства на рукаве выдают в нем разнорабочего, семейная пара в зеленом (цвет, который издавна предпочитают приверженцы веры в Возрождение), – ну какая от них может исходить угроза? Опасаться следует носителей передовой технологии, обладающих деньгами и властью; точнее, тех из них, кто принадлежит к правительственным кругам этой страны. По крайней мере, так утверждает математическая статистика.
Тем не менее, покрытые копотью стены, темные дверные проемы, охранники в магазинах, витрины которых когда-то ломились от товаров более высокого качества, и, прежде всего, толпы народа напоминали кошмарный сон. Быть может, она, Кира Дэвис, движется по асимптоте* [Асимптота – прямая линия, к которой неограниченно приближаются точки некоторой кривой по мере своего удаления в бесконечность.], тщетно пытаясь приблизиться к заветной цели?
Неожиданно Кира увидела впереди распахнутые ворота Внутреннего Города, и на сердце сразу полегчало. Пускай целиком, а он поистине гигантских размеров, комплекса отсюда не разглядеть, пускай некоторое время назад она различала с пригорка колонны, арки, башни и крыши лазурно-голубых тонов и центральный шпиль, увенчанный тэтой – буквой греческого алфавита, а теперь видит лишь ворота, этого для нее достаточно.
Кира нахмурилась. Чем объяснить столь резкую перемену настроения? Рисковать собой ей приходилось и раньше, но она всегда оставалась по-буддистски спокойной. Может, всему виной усталость? Однако от станции проката трициклов до городских ворот не так уж далеко. Правда, из Камехамехи она добралась на такси до Гонолулу, долетела суборбитальным шаттлом до Северо-Западного централа, а на пути в Буффало дважды пересаживалась с поезда на поезд. Ну и что? Подумаешь, эка невидаль.
Bueno* [Bueno (исп. ) – хорошо, ладно.]; вероятнее всего, зная, какова ставка, она просто-напросто нервничает сильнее, чем себе признается. Кира мысленно прочла мантру покоя и принялась высматривать, где бы припарковаться.
Вон там. Она заглушила двигатель, слезла, закатила машину в бокс, бросила в паз монетку и приложила большой палец к пластинке фотоэлемента. Пятьдесят сентимо за час; должно хватить с лихвой, если не хватит, у нее в карманах достаточно мелочи. На небе собирались тучи, поэтому Кира опустила колпак. Зачем мочить седло, панель управления и багажник, если ей предстоит возвращаться со столь ценным грузом – вернее, пассажиром? К тому же, сырость будет отвлекать, что недопустимо: пренебрежение любым пустяком может оказаться роковым.
И спешить тоже нельзя, если она не хочет привлечь к себе внимание. Кира пробралась сквозь толпу и вошла в ворота.
Шум и сутолока остались позади. Транспорта за воротами было значительно меньше, но вот людей как будто не убавилось; они сновали туда-сюда – жители, обслуживающий персонал, покупатели, гости. Возможно, подумалось Кире, ворота означают проход в иной мир. Снаружи царили бедность, беспомощность и дикость, которые повсюду на Земле служили как бы мостом к передовой технологии, но на деле, не были с ней никоим образом связаны.
Тех, кто обитал во Внутреннем Городе, подавляло его великолепие. Мозаичные дорожки, фонтаны, клумбы и парки – шедевры генофлористики, громадный голографический экран, изображавший сцену из балетного спектакля, записанного на спутнике Л-5, на уровне с малой гравитацией… Верхняя, десятая по счету аркада, череда которых начиналась прямо от ворот, поддерживала прозрачную крышу, сквозь которую виднелись тучи. Из-за них пробивались солнечные лучи, а порой проглядывала тусклая дневная луна, похожая на увиденную во сне родину. Да, подумала Кира, сейчас даже луняне кажутся родней и ближе городских жителей.
Она вдруг почувствовала себя голой, но отогнала неприятное ощущение, закусила губу и направилась ко входу в здание. Вестибюль оказался почти пустым. Мимо Киры прокатил робот-посыльный. Девушка заметила на потолке металлическое панно со знаками зодиака: металл потускнел и явно нуждался в полировке. В креслах у стены сидели двое мужчин. Один, с волосами оттенка сепии, облаченный в темный комбинезон, курил сигарету. Кира уловила запах смешанного с марихуаной дешевого табака, поморщилась и подумала, что хотя авантисты, по их словам, покончили с идеями, которых придерживалось население Северной Америки, с пороками им совладать не удалось. Другой мужчина был начисто лишен волос; его кожа отливала золотом, черты лица казались… необычными, что ли. Неужели метаморф, продукт едва ли не узаконенных в былые дни в некоторых государствах Земли экспериментов с ДНК? Мужчины молчали – возможно, они не были знакомы – и не обращали внимания на мультивизор, на экране которого какая-то женщина учила группу молодежи следовать установленным принципам и сообщать властям обо всех, кто поступает иначе, чтобы правительство могло позаботиться о заблудших душах.
Кира вздрогнула. Она знала о подобных вещах лишь понаслышке – из выпусков новостей, со слов других – да из отчетов, в которые иногда заглядывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155