– А добирался сюда на такси.
– Выходит, мне придется подвезти тебя до дома! – рассмеялась Кира.
– Нет, сеньора, что вы! Я вызову машину с поста.
– Не хочу ничего слышать. Я слишком многим обязана твоему отцу. К тому же, по дороге мы сможем поговорить.
– Он же вышел в отставку, – нахмурившись, сказал юноша.
– Я помню. Между прочим, мы с тобой единомышленники, члены одной команды.
– Об этом я и хотел поговорить.
– Колеблешься? Что ж, ничуть не удивительно.
– Ничего подобного! – воскликнул Паккер. – Что я забыл на Земле? – Он вырос с той же мечтой, что и Кира, но опоздал родиться, а потому не смог принять участие в подготовке к полету.
– Пошли, – сказала Кира, беря его за руку.
Пока машина не миновала второй пост, никто не проронил ни слова. Кира управляла вручную, чтобы отвлечься от надоедливых мыслей. Автомобиль медленно катился по дороге, что вилась среди деревьев, огибала заросли папоротника и поросшие цветами лужайки.
– Что случилось, партнер? – наконец спросила она. – И чем я могу помочь?
– Родители, – пробормотал Паккер.
– Неужели они тебя не отпускают?
– Да нет. Говорят, что гордятся мной, но… – Голос юноши дрогнул. – Пилот Дэвис, ваши родители живы, правильно? Вдобавок, у вас есть брат. А у меня две замужних сестры. Мы очень привязаны друг к другу. – Кира молчала, ожидая, что будет дальше, и догадываясь, что он скажет. – Как можно проститься с родителями? Как избавить их от страданий? Ведь наша экспедиция – все равно, что смерть. Путешествие в один конец. Когда я проснусь, моих родителей, а быть может, и сестер, скорее всего, уже не будет в живых. По крайней мере, они изрядно постареют. А лазерограммы с Деметры, как мне сказали, идут без малого пять лет.
– Верно.
– Вот… Мне больно расставаться с ними. Я дружу с девушкой… Если бы вы знали, до чего больно! Может, я – бессовестный эгоист?
– Вряд ли, – ответила Кира. Надо его успокоить. – Ты готов рискнуть своей жизнью, и не только потому, что тебе предложили интересную работу. Ты понял – скорее, угадал, все слишком смутно, чтобы кто-то мог понять, – что тем самым предоставляешь некий шанс детям своих детей. То есть правнукам Вэша и Мэри.
– Они не верят. В открытую, естественно, не говорят, но я знаю, что не верят. А ваши родственники?
– Bueno, отец в принципе согласился со мной. – Кира сознавала, что не должна ничего скрывать. – Мама… Она сказала: «Лети, птичка», – и постаралась, чтобы я не увидела ее слез.
– Может, вы подскажете, что мне сказать моим, чтобы им стало легче?
– Скажи, что очень их уважаешь. – Кира пристально поглядела на юношу.
– Что? – недоуменно переспросил тот.
– Все родители со временем теряют своих сыновей или дочерей. Они уходят на войну, переселяются в земли за горами или за морями и уже не возвращаются. Те, кто остается дома, почти наверняка никогда не узнают, что с ними сталось, живы они или нет. Мы отчасти нарушаем традицию. И твои, и мои родители, хотя и привыкли во всем полагаться на машины, ибо живут в механизированном, прирученном мире, который нам с тобой до смерти надоел, сохранили былую твердость духа. Они признают, что в жизни есть не только развлечения, и вот за это их следует уважать.
– М-м… – Паккер задумался.
Вскоре разговор возобновился. Выходя из машины в Хило, юноша поблагодарил Киру, а та не удержалась и спросила себя: «За что? Что я такого сделала и сколько правды было в моих словах?»
Кира подъехала к дому, который они с Ли снимали на протяжении нескольких лет. Гавайи устраивали ее со всех точек зрения, а вот у Боба частенько возникали затруднения. Разумеется, размышлять и вычислять можно где угодно, однако его работа требовала постоянных разъездов: случалось, он проводил на материке не одну неделю. Тем не менее, Боб ничуть не возражал.
Дом принадлежал какой-то организации, которая позаботилась обнести его забором. Вообще-то забор можно было бы снести, но Гатри с ходу отверг эту затею и даже согласился платить за использование охранных систем. Кира припарковала машину, вошла в дом и отправилась на поиски Ли. Тот сидел на веранде и любовался закатом.
Вдалеке возвышалась громада Мауна-Кеа. Лес под горой буквально купался в солнечных лучах. Задувал легкий ветерок; в садике под балконом тихо шелестели листвой деревья. Откуда-то донесся крик птицы.
Услышав шаги Киры, Ли встал. В закатных лучах его тронутые сединой волосы казались ослепительно белыми. Bueno, подумалось Кире, а на ее лице наверняка заметны морщинки в уголках глаз и рта. Она ведь тоже не молода: как-никак, скоро сорок.
– Bienvenida, – улыбнулся Ли. – Как дела?
– По-всякому. – Он обнял Киру, и она крепко прижалась к нему. – Ох уж эти мне прощания!
– Решение было принято давным-давно, – сказал Боб, делая шаг назад. – Я думал, ты уже привыкла.
– Привыкнешь, как же! – неужели прошло несколько лет? Она их словно и не заметила.
– Не грусти, милая. С прощаниями почти покончено.
– Да дело не в них, – пробормотала Кира, вновь кладя руки ему на плечи.
– Разве? Давай не будем притворяться.
– Ты прав, прощаться всегда нелегко.
– Особенно мне с тобой.
– Взаимно. – Хотя, призналась себе Кира, с родителями и братом расставаться было все же тяжелее. Не то чтобы Боб ей не нравился, вовсе нет. Можно сказать, она его любила; тем не менее… – Если бы ты пришел на космодром…
– Если бы, – повторил он.
Да, если бы. Если бы она передумала и осталась. Впрочем, стоит ли снова заводить разговор, который все равно ничего не изменит? У Боба работа; пускай он работает не на «Файербол», а на правительство, – какая разница? Его никто не отпустит. И потом, здесь он нашел себя, помогая молодым приноровиться к обществу, объединившему наконец человека и машину, и утешая стариков, на глазах у которых погибал привычный им с детства уклад жизни. А чем заниматься интуитивисту на Деметре?
Что толку обманывать себя? Боб опасался, что затея Гатри окажется прыжком в никуда.
– Хватит. – Кира обняла Боба за талию. – Мы попусту теряем время, а его у нас и так в обрез. – Они подошли к балюстраде. – Невероятно, – выдохнула Кира, когда угасли последние краски заката. – С этим не сравнится никакая хромокинетика.
– Естественно. Где еще найдешь такую красоту?
Ну да. Хотя на Деметре закаты не уступают земным. Правда, там нет лесов – кругом бесплодные равнины, над которыми кружат пылевые смерчи.
– Тот прощальный ужин, о котором мы говорили… Может, отложим и просто перекусим дома? Честно говоря, я не в настроении куда-либо идти.
– А на что у тебя есть настроение? – поинтересовался Ли.
– Как будто не догадываешься! – Кира расхохоталась.
Они занимались любовью при каждом удобном случае. Кира не сказала Бобу, что больше не предохраняется, что намерена выносить под альфой Центавра его ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Выходит, мне придется подвезти тебя до дома! – рассмеялась Кира.
– Нет, сеньора, что вы! Я вызову машину с поста.
– Не хочу ничего слышать. Я слишком многим обязана твоему отцу. К тому же, по дороге мы сможем поговорить.
– Он же вышел в отставку, – нахмурившись, сказал юноша.
– Я помню. Между прочим, мы с тобой единомышленники, члены одной команды.
– Об этом я и хотел поговорить.
– Колеблешься? Что ж, ничуть не удивительно.
– Ничего подобного! – воскликнул Паккер. – Что я забыл на Земле? – Он вырос с той же мечтой, что и Кира, но опоздал родиться, а потому не смог принять участие в подготовке к полету.
– Пошли, – сказала Кира, беря его за руку.
Пока машина не миновала второй пост, никто не проронил ни слова. Кира управляла вручную, чтобы отвлечься от надоедливых мыслей. Автомобиль медленно катился по дороге, что вилась среди деревьев, огибала заросли папоротника и поросшие цветами лужайки.
– Что случилось, партнер? – наконец спросила она. – И чем я могу помочь?
– Родители, – пробормотал Паккер.
– Неужели они тебя не отпускают?
– Да нет. Говорят, что гордятся мной, но… – Голос юноши дрогнул. – Пилот Дэвис, ваши родители живы, правильно? Вдобавок, у вас есть брат. А у меня две замужних сестры. Мы очень привязаны друг к другу. – Кира молчала, ожидая, что будет дальше, и догадываясь, что он скажет. – Как можно проститься с родителями? Как избавить их от страданий? Ведь наша экспедиция – все равно, что смерть. Путешествие в один конец. Когда я проснусь, моих родителей, а быть может, и сестер, скорее всего, уже не будет в живых. По крайней мере, они изрядно постареют. А лазерограммы с Деметры, как мне сказали, идут без малого пять лет.
– Верно.
– Вот… Мне больно расставаться с ними. Я дружу с девушкой… Если бы вы знали, до чего больно! Может, я – бессовестный эгоист?
– Вряд ли, – ответила Кира. Надо его успокоить. – Ты готов рискнуть своей жизнью, и не только потому, что тебе предложили интересную работу. Ты понял – скорее, угадал, все слишком смутно, чтобы кто-то мог понять, – что тем самым предоставляешь некий шанс детям своих детей. То есть правнукам Вэша и Мэри.
– Они не верят. В открытую, естественно, не говорят, но я знаю, что не верят. А ваши родственники?
– Bueno, отец в принципе согласился со мной. – Кира сознавала, что не должна ничего скрывать. – Мама… Она сказала: «Лети, птичка», – и постаралась, чтобы я не увидела ее слез.
– Может, вы подскажете, что мне сказать моим, чтобы им стало легче?
– Скажи, что очень их уважаешь. – Кира пристально поглядела на юношу.
– Что? – недоуменно переспросил тот.
– Все родители со временем теряют своих сыновей или дочерей. Они уходят на войну, переселяются в земли за горами или за морями и уже не возвращаются. Те, кто остается дома, почти наверняка никогда не узнают, что с ними сталось, живы они или нет. Мы отчасти нарушаем традицию. И твои, и мои родители, хотя и привыкли во всем полагаться на машины, ибо живут в механизированном, прирученном мире, который нам с тобой до смерти надоел, сохранили былую твердость духа. Они признают, что в жизни есть не только развлечения, и вот за это их следует уважать.
– М-м… – Паккер задумался.
Вскоре разговор возобновился. Выходя из машины в Хило, юноша поблагодарил Киру, а та не удержалась и спросила себя: «За что? Что я такого сделала и сколько правды было в моих словах?»
Кира подъехала к дому, который они с Ли снимали на протяжении нескольких лет. Гавайи устраивали ее со всех точек зрения, а вот у Боба частенько возникали затруднения. Разумеется, размышлять и вычислять можно где угодно, однако его работа требовала постоянных разъездов: случалось, он проводил на материке не одну неделю. Тем не менее, Боб ничуть не возражал.
Дом принадлежал какой-то организации, которая позаботилась обнести его забором. Вообще-то забор можно было бы снести, но Гатри с ходу отверг эту затею и даже согласился платить за использование охранных систем. Кира припарковала машину, вошла в дом и отправилась на поиски Ли. Тот сидел на веранде и любовался закатом.
Вдалеке возвышалась громада Мауна-Кеа. Лес под горой буквально купался в солнечных лучах. Задувал легкий ветерок; в садике под балконом тихо шелестели листвой деревья. Откуда-то донесся крик птицы.
Услышав шаги Киры, Ли встал. В закатных лучах его тронутые сединой волосы казались ослепительно белыми. Bueno, подумалось Кире, а на ее лице наверняка заметны морщинки в уголках глаз и рта. Она ведь тоже не молода: как-никак, скоро сорок.
– Bienvenida, – улыбнулся Ли. – Как дела?
– По-всякому. – Он обнял Киру, и она крепко прижалась к нему. – Ох уж эти мне прощания!
– Решение было принято давным-давно, – сказал Боб, делая шаг назад. – Я думал, ты уже привыкла.
– Привыкнешь, как же! – неужели прошло несколько лет? Она их словно и не заметила.
– Не грусти, милая. С прощаниями почти покончено.
– Да дело не в них, – пробормотала Кира, вновь кладя руки ему на плечи.
– Разве? Давай не будем притворяться.
– Ты прав, прощаться всегда нелегко.
– Особенно мне с тобой.
– Взаимно. – Хотя, призналась себе Кира, с родителями и братом расставаться было все же тяжелее. Не то чтобы Боб ей не нравился, вовсе нет. Можно сказать, она его любила; тем не менее… – Если бы ты пришел на космодром…
– Если бы, – повторил он.
Да, если бы. Если бы она передумала и осталась. Впрочем, стоит ли снова заводить разговор, который все равно ничего не изменит? У Боба работа; пускай он работает не на «Файербол», а на правительство, – какая разница? Его никто не отпустит. И потом, здесь он нашел себя, помогая молодым приноровиться к обществу, объединившему наконец человека и машину, и утешая стариков, на глазах у которых погибал привычный им с детства уклад жизни. А чем заниматься интуитивисту на Деметре?
Что толку обманывать себя? Боб опасался, что затея Гатри окажется прыжком в никуда.
– Хватит. – Кира обняла Боба за талию. – Мы попусту теряем время, а его у нас и так в обрез. – Они подошли к балюстраде. – Невероятно, – выдохнула Кира, когда угасли последние краски заката. – С этим не сравнится никакая хромокинетика.
– Естественно. Где еще найдешь такую красоту?
Ну да. Хотя на Деметре закаты не уступают земным. Правда, там нет лесов – кругом бесплодные равнины, над которыми кружат пылевые смерчи.
– Тот прощальный ужин, о котором мы говорили… Может, отложим и просто перекусим дома? Честно говоря, я не в настроении куда-либо идти.
– А на что у тебя есть настроение? – поинтересовался Ли.
– Как будто не догадываешься! – Кира расхохоталась.
Они занимались любовью при каждом удобном случае. Кира не сказала Бобу, что больше не предохраняется, что намерена выносить под альфой Центавра его ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155