..
Шагая, варвар не отрывал пристального взгляда от
тщедушного колдуна. Бывало, что все силы такого чародея
оказывались сосредоточены в каком-то кристалле, кольце,
амулете или еще чем-либо подобном. Разбив или захватив
такой предмет, можно было разрушить и все созданные с его
помощью злые чары. Однако на сей раз все оказалось не так.
У карлика не было (по крайней мере, на виду) никаких
священных предметов. Он, похоже, довольствовался одними
лишь словами да собственными руками. Больше ему ничего
нужно не было.
- Ну, давай же приступим! - чародей потер сморщенные
ладони, более напоминавшие птичьи лап. - Уверяю тебя,
мой дорогой гость, это будет совсем не больно и потребует
очень немного времени. Хотя... постой... а это что еще за
штука у тебя на шее?!
За всеми приключениями и происшествиями Конан совсем
забыл о надетом ему на шею убийственном венке. Он делал
то, что обещал, и выбросил из головы все посторонние мысли.
Однако оказалось, что прощальный подарок девчонки-колдуньи
был вовсе не так просто - Торгующий Богами явно не пришел в
восторг, увидев его на шее Конана. Просто удивительно, что
венок не попался здешнему хозяину на глаза раньше - пока
Конан лежал без сознания, например.
- Постой-ка, мой дорогой! - Волшебник вытянул руку и
наморщил лоб, пристально разглядывая венок на шее
киммерийца.
- Откуда это у тебя, мой дорогой?
- Неважно, - Конан продолжал медленно идти к чародею. -
Тебя это не касается.
- Ошибаешься, мой дорогой, ошибаешься... И стой, когда
я тебе приказываю!
- Я выполняю приказы только одного человека - а именно
свои собственные, - равнодушно сообщил Конан, не замедляя
шага.
Волшебник, если и хотел что-то сказать или сделать, то
явно опоздал. Бросок Конана был подобен броску разъяренного
тигра из зарослей на спину ничего не подозревающей
антилопе. Мощное тело киммерийца сбило тщедушного чародея
с возвышения, руки Конана сомкнулись на тонкой шее врага;
сейчас, еще один миг - и разъяренный северянин попросту
оторвет магу голову напрочь.
Однако вместо податливой стариковской шеи варвар ощутил
под пальцами самый настоящий камень. Конан невольно поднял
глаза - его ладони обхватывали не горло волшебника, а
мраморный столб!
Чародей стоял в сторонке и надрывался от хохота.
- Зачем... зачем же ты стал душить мертвый камень?..
Конан выпрямился. Будь что будет, он не позволит
загонять себя в какую-то там чашу! Да будь ты хоть варвар
вновь бросился вперед, только на сей раз он атаковал не
чародея, а его слуг, что так и стояли с чашей возле
громадного очага. Согнувшийся пополам от смеха волшебник
прозевал прыжок Конана, а когда опомнился, было уже поздно.
Эти несчастные хоть и умели сражаться и имели при себе
свои посохи, удержать киммерийца не могли. Наверное, в
тот миг с подобным не справилась бы и сотня обученных
солдат. Обезглавленные, разрубленные надвое, даже
четвертованные тела так и полетели в разные стороны. Иные с
шипением падали в огонь. Миг - и за ними последовала
приготовленная для Конана Чаша. Огонь лизнул ее серебряные
бока - и они внезапно поплыли, расплавляясь, теряя форму и
очертания. Видно, в очаге горел не простой огонь.
- А где же все эти бездельники, именующие себя моими
учениками? - Вопросил он пустоту.
- В огне, - коротко бросил Конан. С лезвия его меча
медленно стекала кровь.
- О, да ты и в самом деле славный боец! Ну, учеников
мне не жаль - наберу новых... Так, Чашу ты тоже
расплавил... Охо-хо, сколько трудов - и все придется
теперь делать мне самому!
С этими словами чародей, кряхтя, нагнулся над полом и
щелкнул пальцами. Каменная плита немедленно перевернулась;
на ее обратной стороне стояла серебряная Чаша, точь-в-точь
такая же, как и только что брошенная в огонь киммерийцем.
- Та-ак... чаше есть... теперь осталось только
произнести заклинание...
- Что, и все? Я считал, что превращение в Бога требует
несколько больших усилий! - стараясь сохранять спокойствие,
заметил Конан.
- Сперва я должен снять с тебя это нелепое украшение...
- волшебник указал пальцем на венок. - Пока она на тебе,
ничего не получится...
Он кичился своей силой, этот странный, невесть откуда
взявшийся Торгующий богами. Ему нравилось говорить правду
своей жертве.
Конан замер. Он понимал, что с чародеем такой мощи ему
не совладать. По крайней мере, в тот момент, когда внимание
мага сконцентрировано именно на нем, Конане. Однако кое-что
начало внушать надежду - серебряный шар эфеса, разогревшись
около магического пламени, что пылало в очаге Торгующего
Богами, начал мало-помалу светиться пока еще слабым,
тусклым, но хорошо заметным светом, и у Конана враз
полегчало на сердце. По крайней мере, он умрет - если он
умрет - не как бык на бойне, а сражаясь!
Маг кривился, шипел, плевался и дергался, словно у него
рвали гнилой зуб. Очевидно, та малолетняя колдунья
оказалась далеко не неумехой, и снять надетый ею
смертельный венок оказалось не так просто. Пользуясь тем,
что волшебник совершенно перестал обращать на него
внимание, Конан шаг за шагом начал подкрадываться к нему,
оставаясь внешне совершенно спокойным, словно стать богом
из чаши было его заветнейшей мечтой.
Венок на шее северянина тоже не остался безучастным к
происходящему. Сперва он стал ледяным, потом - почти
нестерпимо горячим. Потом раздался легкий треск, и Конан
понял, что Торгующий Богами все-таки начал одолевать.
Рушилась последняя преграда, отделявшая варвара от
заключения в серебряной чаше.
Конан вновь прыгнул. На сей раз это был прыжок
отчаяния, прыжок загнанного волка на копья и стрелы
охотников, когда благородный зверь ищет лишь одного -
быстрой смерти. В отличие от волка, Конан хотел жить -
однако был готов и к тому, что этот его бой окажется
последним.
Волшебник встретил киммерийца страшным встречным
ударом, словно опытный кулачный боец. Суховатый кулачок
врезался в прикрытый броней упругих мускулов живот варвара,
отшвырнув того шагов на пять. Клинок же Конана, нацеленный
в голову врага, оставил лишь длинную кровавую царапину на
плече колдуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20