Видно было,
что она - призрак; и в некоей степени материально только ее
одеяние. Все же остальное было словно соткано из нитей
тумана - и при том казалось страшно худым.
Взор зеленых глаз уперся в Конана, и бесстрашный
киммериец почувствовал, что ему становится не по себе.
Было в этом взгляде нечто оценивающее - сам Конана примерно
так же смотрел на поданный ему Абулетесом обед.
Жеребец испуганно заржал и забился. На расширившейся,
но все равно еще довольно-таки узкой тропе сражаться
конным было равносильно самоубийству. Северянин соскользнул
с седла. Меч он держал в ножнах, эфесом вперед. Серебряный
шар ярко светился, и это свечение заставило зеленоглазую
красотку чуть поумерить прыть. Она злобно зашипела, точно
рассерженная кобра; руки со скрюченными на манер когтей
пальцами невольно опустились.
- Хитрый... хитрый какой... - хрипло проговорила
красотка, облизывая губы.
Конан сделал шаг вперед. Девица отступила - и тут ее
взоры упали на двух бесчувственных парней.
Зеленые глаза вспыхнули. В них была такая дикая,
людоедская радость, что Конан даже отшатнулся. Рыча, точно
терзающая добычу львица, красотка накинулась на
беззащитных людей. Зубы и ногти призрака впились в плоть.
Брызнула кровь - девица одним движением перервала погоднику
горло и жадно припала к ране внезапно очень широко
раскрывшимся ртом.
Не помня себя, Конан рванулся вперед, занеся для удара
серебряное навершие эфеса. На его глазах призрак обретал
плоть - колышущаяся, бестелая фигура наливалась жизнью,
сквозь складки одеяния больше не просвечивал камень скалы.
Руки перестали казаться высохшими дланями скелета - кожа
свежела и молодела с каждым мигом.
Упыриха жадно сосала кровь из раны на горле несчастного
парня. Конан налетел на чудовище, словно ураган на
морской берег. Удар был нацелен в голову вампирше, однако
та лишь небрежно вскинула левую руку - и замах Конана
пропал втуне. Ножны отскочили от подставленного локтя
красотки, словно тело ее было из сплошной стали. Киммериец
едва устоял на ногах.
Второй парень - тот, что был покрепче - зашевелился и
застонал. Он приподнял голову - и глаза его расширились от
ужаса.
- Нет!.. - Вот и все, что он успел выкрикнуть. Вся
перемазанная кровью, упыриха метнулась к нему, одним
движением напрочь оторвав бедняге голову. Кровь так и
хлестнула.
- А теперь ты! - Измазанный алым рот вампирши
растянулся в жутком подобии улыбки. Блеснули острые зубы.
Вытянув руки, чудовище шагнуло к Конану. Ни сталь клинка,
ни серебро тревожно замерцавшего шара, похоже, ничуть не
волновали упыриху. Губы ее растягивались все шире, рот
превращался в настоящую пасть, очень смахивавшую на акулью.
Конан ответил стремительным выпадом. Меч он держал
эфесом вперед - однако руки чудовища двигались быстрее,
чем у самого умелого и сильного бойца. Киммерийца
отшвырнуло в сторону с такой силой, что он едва удержался
на узком краю обрыва. Меч вырвали из его рук.
Упыриха расхохоталась.
- Ну вот, теперь ты мой!
Она вновь двинулась к нему. Конан отступил в сторону,
потом еще раз и еще - так, чтобы девица оказалась спиной к
обрыву. Ему это удалось; лопатки северянина коснулись
твердого камня. Рядом, на вершине громадой, вросшей в землю
глыбы, лежал еще один валун - поменьше, но тоже почти
неподъемный. Застонав от натуги, варвар успел вскинуть
каменную глыбу над головой - и что было сил метнуть ее
прямо в грудь упырихе.
Она успела подставить руки - однако ее опрокинуло на
спину, ноги обретшего тело страшилища поскользнулись на
мокрой глине - и упыриха с отчаянным воплем полетела вниз,
на ждущие камни.
Мокрый хлопок. Тело напоролось на острую вершину
гранитной глыбы и оказалось разорвано пополам.
- Вот так, - вырвалось у Конана. Пинком ноги он
отправил вслед за упырем и служившую ей вместилищем
опоганенную чашу. Успокоил напуганного коня. И,
взобравшись-таки в седло, поехал дальше. Дождь слабел -
похоже, со смертью погодника чары начали рассеиваться. Конан
бросил последний взгляд на место побоища, покачал головой и
тронул поводья.

Глава II

Погода заметно улучшалась. Тучи поднялись, рассеиваясь в
небесной выси; туман расползался в стороны рваными клочьями.
Видно стало лучше - а вот дорога совсем испортилась. И это
оказалось тем более обидно, что кончилась она как раз в
виду того самого города-призрака, куда так упорно пробивался
Конан.
Киммериец стоял, держа под уздцы коня. Город был еще
подернут остатками туманной мглы, словно нищий,
завернувшийся в зияющий прорехами плащ. Видны были остатки
башен, стен, каких-то домов; все превратилось в бесформенные
груды темно-коричневого камня. Уцелели одни лишь шпили -
неправдоподобно тонкие, высокие, они казались наконечниками
копий, упертыми в мягкое подбрюшье облаков. С высоты Конану
казалось, что он различает линии улиц, хотя по своему опыту
искатель приключений знал, что стоит ему оказаться там,
среди развалин, как все исчезнет, и вокруг него останутся
одни лишь завалы искрошенного неведомыми силами камня.
Далеко позади осталась мертвая упыриха - однако
киммерийцу казалось, что он видит насмешливый, ждущий
взгляд злобных зеленых глаз даже сейчас. Чем-то она была
сродни этому мертвому городу - может, оттого, что среди
коричневого однообразия время от времени вспыхивали зеленые
искры одиночных изумрудного цвета плит?
Прямо под ногами у Конана начиналась пропасть. Далеко
внизу смутно виднелось дно ущелья, точнее, уже не ущелья -
долины. Камни исчезали, уступая место буйно разросшимся
сорным травам и кустам. Когда-то город, наверное, окружали
поли и сады - от которых, разумеется, уже давным-давно
ничего не осталось.
Конан не знал, что за люди жили здесь, почему покинули
насиженные места, не взяв с собой даже сокровища. Не знал и
не хотел гадать. Ему хватило приключения с упырихой - когда
впервые спасовал даже его заветный, зачарованный серебряный
шар на эфесе. Сейчас, пожалуй, он оставит коня здесь -
искать дорогу в обход слишком долго - и спустится сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20