Только после того, как я снова вечерами начал творить, мне неожиданно открылись глаза на мою обожаемую супругу. Правду говорят, что любовь слепа. Как же я не видел с самого начала, что у Алены все признаки паразита? Она ленива, эгоистична и притворна. С чего я взял, что она мягкая и ласковая? Ведя праздный образ жизни, представляться милой не так уж и сложно. Но люди спускаются на землю для великого труда.
Мой насущный вопрос, собирается ли она когда-нибудь работать, вызывал у Алены лютую злобу. Ее родители от подобной постановки вопроса впали в шок.
- Где ты видел, чтобы женщины работали? - восклицали они на разные голоса. - Не стыдно тебе выезжать на женщинах и детях?
Как бы ни было мне стыдно, все равно вечерами я продолжал наращивать свою художественную технику. Не писать я не мог. Меня денно и нощно мучило томление по несбывшемуся. Квартира наша стала похожа на вокзал. Жена по-прежнему отказывалась убираться и не желала работать. Но я научился творить в полном бедламе. Что касается Алены, то бордель в квартире стал странным образом сказываться на её характере и на внешности. С каждым днем она становилась все стервозней и невыносимей. Мы уже больше не общались по-человечески. Мы только переругивались. Она высказывала претензии, я отнекивался в грубой форме. Внешне она тоже очень изменилась. Вид её стал неряшливым: грязный халат, сальные волосы, сердитая сонная физиономия. С этим ещё можно было мириться. Но когда она в порыве гнева изрезала ножницами все мои полотна, я внезапно понял, что существуют какие-то силы, препятствующие моим художественным исканиям.
На четвертом году нашей семейной жизни районный суд зафиксировал наше первое заявление о разводе.
25
Восьмого сентября, в пятницу, нас всех в конторе ждал непредвиденный сюрприз. Ровно в двенадцать на доску объявления вывесили приказ об увольнении юриста Захарова за трехчасовое отсутствие на рабочем месте. Все сотрудники "Симбир-Фарма" были в шоке. Прочтя приказ, мои коллеги безропотно разбрелись по своим местам и тихо погрузились в экраны компьютеров. Вернувшись с обеда, Виктор произнес с досадой:
- Ну и времечко настало. В курилке как в пустыне. Будто все вымерли.
- Естественно. Боятся за свои места, - подала голос Маша. - А, между прочим, Захаров вчера предупредил Веронику, что с утра повезет машину на техосмотр.
- Понятно, что опоздание - только повод. Сабитов давно на Захарова зуб точил. Видать, то, что говорил про него Захаров, не так уж далеко от истины.
Виктор многозначительно поднял палец и хитро подмигнул.
- Сейчас ты тоже договоришься, - прошептала Маша. - И тебя уволят.
- Если успеют! - засмеялся Виктор. - Скоро Сабитову конец, ребятки!
Мы подняли головы:
- Это ещё что за новости?
Виктор покосился на дверь и, снизив голос, объяснил:
- Сегодня утром милиция арестовала Рогову.
- Откуда у тебя такие сведения? - поинтересовался я.
- Я только что встретил корреспондента "Вестей". Он мне сказал, что преступление раскрыто. Рогова в нем чуть ли не главный зачинщик. Значит, скоро арестуют и Сабитова.
- Нашел кому верить - корреспонденту "Симбирских вестей".
- Да, действительно! Они и соврут - не покраснеют, - хмыкнула Маша. Им лишь бы "бомба" была.
- Но то, что Рогову арестовали, это хоть точно? - спросил я.
- Откуда точно? Корреспондент и сам не знает, - махнул рукой Виктор, усаживаясь за компьютер. - Якобы. Этот репортеришко мне полчаса мозги парил, а потом признался, что все эти сенсации их заставляет придумывать редактор.
- А если в суд подадут? - хлопнула глазами Маша.
- А что суд? Чем больше судов, тем больше у газеты популярность. Некоторые газеты специально пишут подсудные материалы, чтобы за счет скандалов увеличить тираж. А вообще суды - такая рутина. Кто с ними связывается? Этим и пользуются журналисты. А потом, даже если суд и вынесет какое-нибудь решение - где гарантия, что тебе возместят убытки? Будешь ты с исполнительным листом, как курица с яйцом носиться. Лично я в суд никогда не обращался и обращаться не собираюсь, - закончил Виктор.
- И я, - призналась Маша и почему-то вздохнула. - А вы, Александр Викторович, были когда-нибудь в суде?
- Дважды, - ответил я. - И оба раза по бракоразводному процессу...
Если с первой женой я был разведен почти молниеносно, то со второй все было иначе. Первое заявление о разводе я подал на четвертом году нашей жизни. Причина та же - полная невозможность творить. Однако развод затянулся на долгие три года. За это время было ещё шесть моих заявлений. И когда мы разъехались окончательно, мне уже было тридцать пять, как Гогену. Да, ни одной выдающейся картины, но я снова был свободен! И я снова ясно представлял свое предназначение в этой жизни, и четко видел смысл человеческой эволюции. Незадолго до развода, в какое-то затишье между боями, у нас с женой на эту тему состоялся разговор.
Я стоял перед мольбертом и творил песочные часы, но вместо песка у меня были люди. Много людей. Они были грязные, пузатые, небритые, дикие и злые, но, проскочив через узкий перешеек, - трансформировались и делались тонкими, чистыми, красивыми...
- Как ты считаешь, - спросил я у жены, - каков смысл жизни?
- Чтобы муж на жену не орал, - ответила она сердито, не отрываясь от телевизора.
- Да нет же, - засмеялся я. - Сколько до нас было культур и цивилизаций. И ни одной не осталась. Наша - тоже когда-нибудь исчезнет, как исчезла греческая, римская и египетская. Некоторые их них достигали таких высот в искусстве, какие нам и не снились. И все равно они канули. Китайцы, например, добились такого совершенства в поэзии, что даже кляузы на соседей писали поэтическим языком. И все равно все это кануло в небытие. Какой же смысл во всех этих расцветах культур?
Если бы Алена хоть краем глаза взглянула на мою картину, то, вероятно, смогла бы ответить на мой вопрос. Но она смотрела очередной бразильский сериал и поэтому пробурчала недовольно:
- Смысл: чтобы муж слушался жену.
- Да нет же! - воскликнул я, раздражаясь от её узколобости. - Смысл от всего этого может быть только один: чтобы следующая цивилизация рождалось в ином качестве. Понимаешь?
- В лучшем или в худшем? - рассеянно спросила она.
- Конечно, в лучшем.
Она подняла на меня глаза и спросила:
- Тебе какое дело до следующей цивилизаци? Тебя уже там не будет.
Вопрос меня обескуражил. Я не знал, что ответить, но точно знал, что качество людей будущего меня кровно волнует.
- Почему ты решила, что меня там не будет? Мы все там будем. Хотя нет. Представители племени Ханаана приходят на Землю единожды, и непременно рабами... У них будущего нет...
И снова, будто тополь на Плющихе, стоял я посреди своей "хрущевки" и вглядывался в белые обои, которые наклеил в ожидании счастливой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52