Тогда я так и не смогла понять, кем была гостья, посетившая нас однажды в Женеве, и только теперь с удивлением позднего открытия, сообразила: нам нанесла визит баронесса Клавдия Штоффен! Высокая, очень элегантная с голубоватой сединой и в глубоком трауре. Пышные волосы она, конечно, слегка подцвечивала, чтобы оттенить густую синеву невероятно молодых глаз.
Вот откуда, значит, мой "фиалковый взор", из каких далеких истоков, поняла я, связав редкий наследственный признак с желанием Клавдии осчастливить меня своим наследством. Тут же мелькнула мысль о темно-сером, в узкую белую полосочку костюме, который только и ждал случая для посещения официального места. Честно говоря, я воображала себя в нем во Дворце правосудия, в затяжном процессе разбирательств с Чаком или кем-либо из его "сменщиков", по поводу "нарушения прав личности с применением кинообъектива". Не беда, если строгому, элегантному костюму, выпала честь подыграть мне совсем в иных обстоятельствах.
В означенный час я нанесла визит господину Экбергу, парижскому адвокату, передавшему мне извещение от своего австрийского коллеги. В соответствии с постановлением коллегии я должна была явиться в Вену 13 мая 1994 года на оглашение завещания фрау Штоффен.
Австрийский отдел Международной юридической коллегии находился в центре города. Остановившись в маленьком отеле недалеко от Ринга, я не без удовольствия прошла по бульварам, декорированным императорской династией с театральной роскошью. Помпезные дворцы, грандиозные площади с цветниками и конными статуями особ королевской крови, бесконечные, переходящие друг в друга парки, скверы, аллеи. Тщеславные Габсбурги явно намеревались перещеголять Париж, застраивая Ринг архитектурными ансамблями и превращая его в сплошной Версаль. И повсюду розы, розы, розы, несмотря на прохладную весну, и фонтаны, фонтанчики, фонтанища! И жара, невзирая на прогноз синоптиков и мой шерстяной костюм.
Вена, называемая европейскими снобами приютом старческого помпезно-мемориального великолепия, бодрила и радовала меня. Почему-то её аллеи и бульвары ещё более, чем родные - парижские, ассоциировались с турнюрами, шляпками, экипажами, а в тени старых каштанов мерещились девочки в белых гольфах, грациозно играющие в серсо, молодые франты в полосатых брюках и сдвинутых набекрень цилиндрах, спорящие о романах Золя, натурализме или экспериментах братьев Люмьер. А ещё мелькали видения бордельчиков с пышнотелой фрау в атласных оборках, с рояльным бренчанием канкана и мопассановским представлением о плотском грехе.
В приемной адвоката Рихарда Зипуша было прохладно и пусто. Ровно в 11.00 секретарша назвала мое имя и ещё какое-то, прозвучавшее невнятно. Однако, на него прореагировал некий господин, ранее мной незамеченный, и теперь устремившийся к адвокатским дверям. На пороге кабинета мы столкнулись, недоуменно посмотрели друг на друга и одновременно ринулись в дверь. Лишь задев меня плечом, мужчина пробормотал извинения и попятился, уступая дорогу.
Рихард Зипуш поднялся из-за стола с распахнутыми навстречу вошедшим руками, словно желая принять в свои объятия. Усадив нас в кресла, он долго листал какие-то бумаги и, наконец, попросил встать. Торжественным голосом адвокат прочитал завещание, из которого я поначалу поняла лишь то, что разделяю наследование с толкнувшим меня мужчиной, являющимся, как и я, иностранцем. Кроме того, в длинном перечне наследуемой собственности я уловила упоминание о недвижимости и банковских счетах. После чего адвокат передал мне и господину запечатанные конверты: "Это личные послания завещателя к наследникам. Прошу ознакомиться при мне. Могут возникнуть вопросы".
Я села и не без дрожи в пальцах достала письмо. Клавдия писала с на французском с прелестной старомодной витиеватостью:
"Дорогая племянница! Богу и вашей матушке было угодно, чтобы мы остались чужими на этом свете. Да простит Всевышний наши заблуждения. Судьба же распорядилась по-иному. Вы и Мишель - единственные близкие люди, которым я могу оставить все, чем владела в земной жизни.
Смею рассчитывать на то, что вы сумеете с уважением отнестись к моему имени, к прошлому моего дома и к истории страны, которую я всей душой любила. Да будет благословенна Австрия! Да спасет и сохранит Господь Россию!
P. S. Несколько личных просьб: 1) распорядитесь деньгами, как сочтете необходимым. Дом же надлежит сохранять жилым, пока будет жив наш род. По пресечении такового завещаю владения фон Штоффенов отделу исторических ценностей Министерства изящных искусств. 2) Прежде, чем вступить в права собственности, прошу вас навестить могилу моих предков, снабдив кладбищенские власти необходимыми финансовыми средствами для ухода за ней. Точное место погребения и чек на его поддержание прилагается к завещанию. Мое тело будет покоиться рядом с телом супруга барона Отто фон Штоффена человека высочайшей личной чести и мужества.
Не смею просить хранить светлую память обо мне. Посмотрите в свои васильковые глаза, милая Дикси, и они подскажут верный путь вашему сердцу.
Клавдия Штоффен, урожденная Бережковская."
Я оторвалась от послания и столкнулась взглядом с господином, оказавшимся моим дальним родственником, равно близким сердцу покойной и, к тому же, Мишелем, что по древнееврейски означает "подобный Богу". Снова, как и в дверях, мы недоуменно уставились друг на друга. Похоже, этого завещания никто не ждал.
Рихард Зипуш поспешил к нам с запоздалыми репликами:
- Вы, кажется, не знакомы! Позвольте представить - Михаил Артемьев, дальний родственник Клавдии Бережковской по русской линии. Гражданин России. Дикси Девизо - представительница европейской династической линии. Гражданка Французской Республики. - Мы обменялись рукопожатиями.
- Теперь позвольте ввести вас в курс процедуры наследования, продолжил адвокат. - Согласно последней воле покойной вам предстоит совершить паломничество на могилу предков, находящуюся на... (он приподнял очки и поднес к носу бумагу) Введенском кладбище города Москвы. После чего я получаю от вас необходимые документы относительно обеспечения ухода могил на московском кладбище и завершаю все необходимые для вступления в права собственности формальности.
Мы опять переглянулись. И тут я впервые услышала ужасающий английский моего родственника, обращенный к Зипушу со всей официальностью:
- Если я правильно понял, мы должны совместно с мадам (мадемуазель, поправил Зипуш) совершить поездку в Москву и обеспечить вас всеми необходимыми документами? (Я сглаживаю его ошибки, чтобы не искажать смысл.)
- Абсолютно верно. Вот список требуемых от вас удостоверений. Изучите и позвоните мне завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Вот откуда, значит, мой "фиалковый взор", из каких далеких истоков, поняла я, связав редкий наследственный признак с желанием Клавдии осчастливить меня своим наследством. Тут же мелькнула мысль о темно-сером, в узкую белую полосочку костюме, который только и ждал случая для посещения официального места. Честно говоря, я воображала себя в нем во Дворце правосудия, в затяжном процессе разбирательств с Чаком или кем-либо из его "сменщиков", по поводу "нарушения прав личности с применением кинообъектива". Не беда, если строгому, элегантному костюму, выпала честь подыграть мне совсем в иных обстоятельствах.
В означенный час я нанесла визит господину Экбергу, парижскому адвокату, передавшему мне извещение от своего австрийского коллеги. В соответствии с постановлением коллегии я должна была явиться в Вену 13 мая 1994 года на оглашение завещания фрау Штоффен.
Австрийский отдел Международной юридической коллегии находился в центре города. Остановившись в маленьком отеле недалеко от Ринга, я не без удовольствия прошла по бульварам, декорированным императорской династией с театральной роскошью. Помпезные дворцы, грандиозные площади с цветниками и конными статуями особ королевской крови, бесконечные, переходящие друг в друга парки, скверы, аллеи. Тщеславные Габсбурги явно намеревались перещеголять Париж, застраивая Ринг архитектурными ансамблями и превращая его в сплошной Версаль. И повсюду розы, розы, розы, несмотря на прохладную весну, и фонтаны, фонтанчики, фонтанища! И жара, невзирая на прогноз синоптиков и мой шерстяной костюм.
Вена, называемая европейскими снобами приютом старческого помпезно-мемориального великолепия, бодрила и радовала меня. Почему-то её аллеи и бульвары ещё более, чем родные - парижские, ассоциировались с турнюрами, шляпками, экипажами, а в тени старых каштанов мерещились девочки в белых гольфах, грациозно играющие в серсо, молодые франты в полосатых брюках и сдвинутых набекрень цилиндрах, спорящие о романах Золя, натурализме или экспериментах братьев Люмьер. А ещё мелькали видения бордельчиков с пышнотелой фрау в атласных оборках, с рояльным бренчанием канкана и мопассановским представлением о плотском грехе.
В приемной адвоката Рихарда Зипуша было прохладно и пусто. Ровно в 11.00 секретарша назвала мое имя и ещё какое-то, прозвучавшее невнятно. Однако, на него прореагировал некий господин, ранее мной незамеченный, и теперь устремившийся к адвокатским дверям. На пороге кабинета мы столкнулись, недоуменно посмотрели друг на друга и одновременно ринулись в дверь. Лишь задев меня плечом, мужчина пробормотал извинения и попятился, уступая дорогу.
Рихард Зипуш поднялся из-за стола с распахнутыми навстречу вошедшим руками, словно желая принять в свои объятия. Усадив нас в кресла, он долго листал какие-то бумаги и, наконец, попросил встать. Торжественным голосом адвокат прочитал завещание, из которого я поначалу поняла лишь то, что разделяю наследование с толкнувшим меня мужчиной, являющимся, как и я, иностранцем. Кроме того, в длинном перечне наследуемой собственности я уловила упоминание о недвижимости и банковских счетах. После чего адвокат передал мне и господину запечатанные конверты: "Это личные послания завещателя к наследникам. Прошу ознакомиться при мне. Могут возникнуть вопросы".
Я села и не без дрожи в пальцах достала письмо. Клавдия писала с на французском с прелестной старомодной витиеватостью:
"Дорогая племянница! Богу и вашей матушке было угодно, чтобы мы остались чужими на этом свете. Да простит Всевышний наши заблуждения. Судьба же распорядилась по-иному. Вы и Мишель - единственные близкие люди, которым я могу оставить все, чем владела в земной жизни.
Смею рассчитывать на то, что вы сумеете с уважением отнестись к моему имени, к прошлому моего дома и к истории страны, которую я всей душой любила. Да будет благословенна Австрия! Да спасет и сохранит Господь Россию!
P. S. Несколько личных просьб: 1) распорядитесь деньгами, как сочтете необходимым. Дом же надлежит сохранять жилым, пока будет жив наш род. По пресечении такового завещаю владения фон Штоффенов отделу исторических ценностей Министерства изящных искусств. 2) Прежде, чем вступить в права собственности, прошу вас навестить могилу моих предков, снабдив кладбищенские власти необходимыми финансовыми средствами для ухода за ней. Точное место погребения и чек на его поддержание прилагается к завещанию. Мое тело будет покоиться рядом с телом супруга барона Отто фон Штоффена человека высочайшей личной чести и мужества.
Не смею просить хранить светлую память обо мне. Посмотрите в свои васильковые глаза, милая Дикси, и они подскажут верный путь вашему сердцу.
Клавдия Штоффен, урожденная Бережковская."
Я оторвалась от послания и столкнулась взглядом с господином, оказавшимся моим дальним родственником, равно близким сердцу покойной и, к тому же, Мишелем, что по древнееврейски означает "подобный Богу". Снова, как и в дверях, мы недоуменно уставились друг на друга. Похоже, этого завещания никто не ждал.
Рихард Зипуш поспешил к нам с запоздалыми репликами:
- Вы, кажется, не знакомы! Позвольте представить - Михаил Артемьев, дальний родственник Клавдии Бережковской по русской линии. Гражданин России. Дикси Девизо - представительница европейской династической линии. Гражданка Французской Республики. - Мы обменялись рукопожатиями.
- Теперь позвольте ввести вас в курс процедуры наследования, продолжил адвокат. - Согласно последней воле покойной вам предстоит совершить паломничество на могилу предков, находящуюся на... (он приподнял очки и поднес к носу бумагу) Введенском кладбище города Москвы. После чего я получаю от вас необходимые документы относительно обеспечения ухода могил на московском кладбище и завершаю все необходимые для вступления в права собственности формальности.
Мы опять переглянулись. И тут я впервые услышала ужасающий английский моего родственника, обращенный к Зипушу со всей официальностью:
- Если я правильно понял, мы должны совместно с мадам (мадемуазель, поправил Зипуш) совершить поездку в Москву и обеспечить вас всеми необходимыми документами? (Я сглаживаю его ошибки, чтобы не искажать смысл.)
- Абсолютно верно. Вот список требуемых от вас удостоверений. Изучите и позвоните мне завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104