В вошедшем он узнал Марчела. Их первая встреча произошла здесь, в лавке. Случилось это вскоре после того как Новосельцев открыл свое дело. Он находился в подсобке, когда звякнул колокольчик, и поспешил к покупателю. При его появлении человек в поношенной одежде испуганно вздрогнул, как будто ему помешали. "Мелкий воришка или бродяга", - решил Новосельцев, разглядывая давно не бритое испитое лицо посетителя. Тот заискивающе поздоровался, голодными глазами пожирая выставленные на полках продукты. Его жалкий, униженный вид живо напомнил Новосельцеву годы собственных скитаний, и у него возникло чувство, похожее на жалость. Они разговорились. Незнакомец рассказывал о себе сбивчиво, путано, явно что-то утаивая. Новосельцев пообещал его накормить, если поможет перетаскать тяжелые мешки с сахаром и мукой. Тот охотно согласился. Закончив работу, набросился на еду, не забывая прикладываться к бутылке дешевого вина, выставленной хозяином. Насытившись, поблагодарил своего, как он выразился, "благодетеля", глубоко затянулся предложенной сигаретой.
Вино развязало ему язык. Говорил по-русски чисто, как российский житель, и Новосельцев поинтересовался, откуда он родом. Новый знакомый охотно пояснил, что из Курской губернии, отец был крепким хозяином, наотрез отказался вступить в колхоз, и семью сослали в Сибирь. В холодной Сибири отец вскоре помер, не выдержав страшных лишений. Ему же удалось бежать, пробраться к румынской границе и перейти на эту сторону. В Бессарабии он перебивается случайными заработками. Здесь ему нравится: тепло, вина полно, пей - не хочу.
Новосельцев вгляделся в серое, изможденное лицо, отливающие лихорадочным блеском глаза и заключил: "Из пьющих".
Его новый знакомый с сожалением докурил сигарету, еще раз поблагодарил хозяина за хлеб-соль и поднялся. Новосельцев сказал, чтобы заходил еще - помогать по хозяйству. Не думал, не гадал, что его судьба так тесно переплетется с этим человеком.
Однажды вечером, когда он собирался закрывать лавку, в ней появился маленький человек со стертым, неприметным лицом и тихим голосом сообщил, что господина Новосельцева сегодня вечером ждет у себя господин Тарлев. Эту фамилию он произнес почтительным шепотом. Новосельцев вспомнил, что Тарлев - фамилия человека, которого он посетил в первый же вечер с письмом Федоровского.
Пожимая ему руку, Тарлев с упреком произнес:
- Нехорошо, Александр Васильевич, забывать друзей. Где это вы пропадаете? Заглянули бы вечерком запросто, тем более, что вы нам очень нужны.
- Все некогда, - пробормотал Новосельцев. - С утра до вечера в лавке, в открытии которой вы оказали содействие. Еще раз разрешите поблагодарить.
О том, зачем именно он понадобился Тарлеву и кого тот имел в виду, говоря "нам", он спросить не решился.
- Я слышал, - с улыбкой продолжал Тарлев, - вы делаете большие успехи на торговом поприще. Далеко пойдете, господин Новосельцев. Оказывается, вы - прирожденный коммерсант. - Он сделал паузу и продолжал. - Если, конечно, палата не аннулирует разрешение на торговлю.
Озадаченный, Новосельцев растерянно молчал. О каких успехах идет речь? Скорее, наоборот, торговля шла слабо, клиентура только начала складываться. И этот намек на возможное аннулирование разрешения, за которым скрывалась явная угроза?
Угадав состояние собеседника, Тарлев продолжал:
- Видите ли, господин Новосельцев, местные торговцы не любят конкурентов, особенно иностранцев. У них большие связи в жандармерии и сигуранце, я хочу по-дружески предостеречь. Может случиться так, что даже я со своими связями не сумею помочь. Надеюсь, вы меня поняли?
Хотя Новосельцев понял далеко не все, а главное - куда клонит Тарлев, он молча кивнул.
- Вот и прекрасно, Александр Васильевич, продолжим. Будем говорить откровенно, как подобает военным людям.
При упоминании о военных людях Новосельцев с удивлением взглянул на Тарлева.
- Вот именно, господин Новосельцев. Вы - полковник, хотя, к сожалению, бывший, бывшей же царской армии, а я хотя всего лишь майор, но зато на действительной службе в румынской армии, заместитель начальника разведотдела третьего армейского корпуса, который, как вам должно быть известно, призван обеспечить порядок и спокойствие в Бессарабии. У нас здесь очень много врагов, господин Новосельцев. Вы удивлены? Разве уважаемые господа Херца и Федоровский не поставили вас об этом в известность? Ну ладно. Займемся делом. Вы нам можете и должны помочь.
- Каким образом? Я же всего лишь мелкий лавочник...
- Не скромничайте, Александр Васильевич. Начну с того, что вы в Кишиневе человек новый, не примелькавшийся, еще не расшифрованный вражеской агентурой. Скажу вам доверительно: Бессарабия кишит агентами третьего интернационала. От них вся смута. Иногда просто не знаешь, кто друг, кто предатель. Трудно стало работать, да и не с кем. Приходится иметь дело с подонками, отбросами рода человеческого, пьяницами, проходимцами и бог знает еще с кем. Всучат липу - глазом не моргнут, а потом приходится краснеть. Недаром говорят, что наша работа настолько грязная, что делать ее имеют право только самые честные люди, - с глубокомысленным видом изрек Тарлев. - И вы именно такой человек. Полковник генерального штаба - это звучит.
- Бывший полковник, господин Тарлев, как вы изволили выразиться, вставил Новосельцев.
- Извините, я не хотел вас обидеть. Ближе к делу. Нам нужны люди, на которых можно положиться. Вам, торговцу, приходится каждый день сталкиваться со многими, самыми разными людьми. Присматривайтесь к ним повнимательнее, завязывайте знакомства, ищите таких, кто пригоден для разведработы. Особый интерес представляют те, у кого остались родственники в Советском Союзе. Кстати, - как бы между прочим спросил он, - кто у вас там остался?
- Отец умер после октябрьского переворота, потом и матушка. Я еще в России тогда был. Младший брат жил в Севастополе, врач. Жена с сыном оставались в Петрограде. Она же питерская, женился, когда был слушателем академии. Первые годы переписывался с ними, а потом перестал писать, боялся повредить им письмами. В Париже до меня дошел слух, что забрала ее Чека как жену белого офицера. Ну а сын... - Он не окончил. - Словом, не знаю.
- Могу вас обрадовать, Александр Васильевич, - несколько торжественно объявил Тарлев. - Супруга ваша, Мария Григорьевна, так ее, кажется, зовут, на свободе, здорова и проживает по прежнему адресу вместе с сыном. О брате пока сказать ничего не могу.
Пораженный неожиданной новостью, Новосельцев растерянно молчал.
- Значит, Маша жива, - не веря услышанному, выдавил он. - А я думал, пустили... как они выражаются, в расход.
Ему очень хотелось верить, что все обстоит именно так, как говорит Тарлев, однако сомнения не исчезали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54