Впрочем, "точки на дюйм" в основном применялись для давления на карман заказчика. Часто клиенты, не обладавшие достаточной полиграфической грамотностью, но зато обладавшие избыточным апломбом и дурными деньгами, требовали только высшее разрешение. Потому-то и разорилась фирма - прежняя хозяйка "маленького" трехметровика. Костя же использовал обе машины, в зависимости от задач и материальных возможностей заказчика.
- Привет, Ефим, - сделал шаг навстречу Костя. - Как там у вас, утряслось?
- Утрясается. Тут еще одна идея созрела. Хочу тебя пригласить.
- Какая?
- Выдвинуть Сашку в выборные начальники ГУВД.
- Круто, - хмыкнул Долгов. - Достаточно безумно, чтобы вызвать интерес.
Его не удивила идея. Он быстро просчитал вероятность, счел ее отличной от нуля и собирался принять решение в зависимости от того, во что это ему встанет. В конце концов, если бы студенту Долгову сказали, что он через три года станет долларовым миллионером (когда полностью отдаст ссуду банку), он бы тоже не поверил. Жизнь научила Костю считать, а не удивляться.
- Ты знаешь, что наш пиар уже начался?
- Кто ж не знает? "Дорожный патруль", "Дежурная часть", вот тут недавно новый ведущий - не помню передача как называется, что-то про подвиги - прямо в камере с твоим "бухом" общался. В газетах читал. Вы молодцы.
Ефим удивился. Про последнюю передачу он не знал, с Леной подробно еще не разговаривал. Значит, пошла вторая, самостоятельная волна интереса к Сашке, порожденная зрительским интересом. Телевизионщики сражаются за рейтинг. Отлично.
- Социологи с нашей кафедры сделали пробный замер. О Сашке слышали уже сорок процентов москвичей.
- Не удивляюсь.
- И самое главное, что почти все, кто о нем слышал, ему симпатизируют.
- Тоже понятно. Прямо голливудский сценарий.
- Включаешься? Если победим, тебя не забудем.
- Чего ты от меня хочешь?
- Наружка. Что еще с тебя взять.
- У меня только десять мест собственных. Ты ж знаешь, я - производство.
- Сделай мне рекламные поверхности. А места я поищу сам.
- Давай считать. Сколько тебе надо?
- Двести-триста. Шесть на три.
- Пятнадцать долларов метр умножим на 300, умножим на восемнадцать метров квадратных. Получаем...
- Эй, эй, стоп! Давай посчитаем по восемь долларов метр. Самый дрянной баннер, самые дрянные краски - висеть-то им месяц! И самое низкое разрешение. Запустишь свою старую колымагу.
- Ладно. Все равно, сорок тысяч.
- Давай, думай, как еще снизить.
- Если висеть не долго, можно напечатать на бумаге, трафаретным способом. По крайней мере, большую часть. Месяц точно провисят.
- Тогда сколько?
- Тогда двадцать тысяч.
- А ты говорил, у тебя лежалый баннер есть.
- Он с полосой.
- Полоса на всех рулонах?
- Да. Там заводской брак. С правого края в полутора метрах.
- А если мы учтем это при макетировании и зальем краской?
- Тогда пятнашка.
- У меня есть десять. Твой вклад, соответственно, пять.
- Идет.
Ефим передал ему пачку стодолларовых купюр, которую прислал Ольховский. Эх, сюда бы знаменитую коробку из-под ксерокса - дело пошло бы веселее! А так "Хейдельберг" стал слегка проданным. Если б Толстый узнал - убил бы!
Костя взял деньги, не пересчитывая.
- А вы ж на диете сидели после покупки пре-пресс*. Откуда финансирование? - спросил он.
- Пока ниоткуда. Только пиар-спонсоры. Это я "Хейдель" заложил, - кивнул на исчезнувшую в Костином кармане пачку Ефим.
- Понятно, - усмехнулся Костя. - С голой жопой в большую политику. Это по-нашему! - Он достал из кармана пачку, отсчитал из нее 30 бумажек и вернул их Береславскому.
- В случае успеха вашего безнадежного предприятия моя доля становится выше.
- Нет вопросов.
Ефим ушел, а к Косте подошел его заместитель.
- Что, выгодная сделка?
- Не знаю, - засмеялся Костя. - Но если выгодная, то очень. В любом случае надо коллегам помогать. А за Ефимом не пропадет. Думаю, он тоже мне бы помог.
А Береславский уже мчался в Останкино. Получив пропуск, он прошел в указанную комнату. Там его встретила Сунь Ли. В жизни она оказалась еще симпатичнее, чем на экране. Обаятельная китаянка вела бешено популярную программу "То самое", где разные люди рассказывали о том, что у них получается или не получается в постели. Эта передача была просто обречена на гороподобный рейтинг, и Ефим через приятелей напросился на беседу.
- У вас все персонажи - либо герои, либо, в глазах общественного мнения, антигерои, - начал Береславский.
- Вторые чаще, - согласилась очаровательная Ли.
"Или Сунь?" - подумал Ефим, так и не разобравшийся, что - имя, а что фамилия.
- У меня другая идея. Рассмотреть, что такое секс-символ в наши дни. Со Шварцнеггером понятно. С Сидихиным или Караченцовым - тоже. Но это - не единственный вариант. Вы же про моего друга знаете?
- Который пятерых "замочил"? - непринужденно поинтересовалась Ли.
- Точно. Он маленький, толстый и застенчивый.
- И к тому же - в тюрьме, - добавила китаянка.
- Вот именно. Передачи о маленьком, толстом и застенчивом секс-символе у вас еще не было. К тому же - из тюрьмы. Он обожает свою жену. Она его - тоже. И бандитов он поубивал - ради нее. Интересно?
- Пожалуй, - задумалась Ли.
- И он выдвинут на пост начальника ГУВД столицы.
- Кем?
- Населением, - гордо ответил Береславский. Кто скажет, что Ефим - не население, пусть первый бросит в него камень.
Сунь Ли заинтересовалась проектом. Интеллигентной девушке, коей она и являлась, такой проект был интересен гораздо более, чем бесконечные выяснения типа "Кто? Кому? Как?". Самый сложный вопрос - с начальством тюрьмы - она собиралась решить быстро.
Обнадеженный Береславский покинул телецентр и направился к своей машине. Но сигнализация с брелка не отключалась. Ефим уже заметил, что рядом с телебашней она часто отказывала.
Он выругался и полез под капот, заблокировать чертову электронику специальным ключом.
Вдруг кто-то хлопнул его по плечу. Это был Ленька Просиндеев, старый знакомый по временам работы Ефима в "молодежке". Правда, там его фамилию частенько произносили с буквой "х" в серединке.
- Хорошая у тебя тачка, - хохотнул Ленька. - Такой под капот даже как-то неприлично лазить.
- Сигнализацию ваша башня вырубает, - объяснил Береславский. - Сам как?
- Выпускающий на первом канале, - гордо объявил тот. "Растут кадры", подумал Ефим. - А про тебя я слышал. Книжки твои читал. Чего там с твоим бухгалтером?
- Сидит пока. Я тут собрался из него народного героя сделать. Выдвинул его на обер-полицмейстера.
- Отличная мысль, - восхитился Просиндеев. - И раскрутка дармовая, и из тюрьмы в любом случае выкатится. А ты сам-то чей будешь?
- Как чей? - не понял Ефим.
- Ну, Путина, Лужкова, Чубайса? Чей ты? Может, дурашевский?
- Сам ты дурашевский, - разозлился Береславский.
Тут Просиндеев понял, что Ефим не слышал о Дурашеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94