.. Я хорошо помню телевизионные интервью Шелеста, в которых он говорил, что мой материал вполне мог стать причиной трагедии... А ведь он прекрасно знал, кто реально это сделал, может быть, даже сам отдал распоряжение Кролю. Он меня подставил... - Ребров горько усмехнулся. - Причем, я уверен, в душе у него в тот момент ничто не шевельнулось. Ему в голову не пришло задуматься, кто я и какие проблемы у меня могут в связи с этим возникнуть. Шелест сделал это походя - так, небольшой экспромт на лету. Но главное, он был абсолютно уверен в своей безнаказанности. Вы думаете, ваш начальник не спал потом ночью, мучился: правильно он обвинил человека или нет? - Виктор залпом допил чай. - Возможно, вы хорошо относитесь к этому человеку, но для него сломать чью-то жизнь - пара пустяков. Для него люди - ничтожества, букашки. Для него не существует моральных устоев и законов - он сам себе и устои, и закон. И этим он абсолютно не отличается от Рудольфа Кроля...
- Вы можете как угодно относиться к Кролю и Шелесту, но я об этом ничего не желаю слышать. - Игнатьева начала завязывать на шее шарфик, показывая, что собирается уходить. - Кроме того, еще в прошлый раз мы вроде бы выяснили, и сегодня вы подтвердили, что не считаете меня ни наемным убийцей, ни членом бандитской группировки. Но я не собираюсь быть для вас источником информации. Поэтому продолжать эти разговоры со мной совершенно бесполезно!
- Ну как же, корпоративная солидарность. Понимаю...
Анна стремительно встала, надела свою норковую шубку, которую в начале разговора сбросила на диванчик позади себя, но потом опять села и, наклонившись вперед, зло спросила:
- Зачем вы ко мне пристаете?! Зачем натравливаете на Шелеста?!
- Возможно, я хочу вас просто обезопасить, уберечь от неприятностей.
- Какого черта, простите за грубое слово?! Я вам что - младшая сестра?
Ребров задумчиво почесал лоб, а потом сказал:
- Это для меня тоже загадка. Впрочем... вы помните на приеме в "Метрополе", примерно полгода назад, я познакомил вас со своим коллегой Игорем Стрельником? В тот раз мы с вами тоже не на шутку схлестнулись. Так вот, после этого Игорь высказал предположение, что я к вам неравнодушен.
На лице Анны промелькнула широкая гамма чувств, начиная от удивления и заканчивая выражением подозрительности, при этом самой подвижной частью ее лица были тонкие черные брови, то становившиеся домиком, то взлетавшие своими кончиками куда-то вверх, то сдвигавшиеся к переносице.
- Весьма своеобразная форма признания! - констатировала она. - Или это очередная ловушка для меня? Вы постоянно пытаетесь меня на чем-то поймать! Думаете, я поверю хотя бы одному вашему слову?! Смешно!!
- Конечно, вы меня раскусили: это - очередная коварная ловушка для вас, - устало подтвердил Ребров. - Да и стал бы я признаваться в любви человеку, который не способен на ответное чувство. Вы ведь что-то вроде красивой, но холодной машины. Я пытался вас расшевелить, показать, что реально представляют собой люди, с которыми вы работаете, но вы четко просчитали наиболее выгодную для вас линию поведения и ни на миллиметр не отступаете от нее. Вы не женщина, вы - калькулятор! Еще в одну из наших первых встреч мне пришла в голову мысль, что вы с точностью до третьего знака высчитали себе цену и вряд ли уступите кому-нибудь хотя бы копейку! Вам не свойственны безумные поступки, страсть - возможно, бессмысленная, но присущая настоящим женщинам! Из плоти и крови!
- Значит, мне не свойственны безумные поступки?! - прошипела она.
- Нет!
- Тогда получай! - Игнатьева выплеснула остатки чая ему в лицо, встала и быстро пошла к выходу.
Сидевшая за соседним столом шумная четверка оторопела. Одна из девчонок с измазанной кетчупом верхней губой так и застыла с открытым ртом, держа в руке нарезанную соломкой картошку, обильно политую соусом.
- Нормальная семейная сцена, - сказал им Виктор, поднимаясь и бросая деньги на стол. - Этот урок был дан специально для вас. Что-то вроде факультатива. Обидно будет, если вы его не усвоите.
Глава XVIII
СТРАТОСФЕРА РАСПОЛАГАЕТ К ОБЩЕНИЮ
1
Чем ближе были выборы в Государственную думу, тем нахальнее становился руководитель большаковского избирательного штаба Ринат Садиров. Его влияние на Союз молодых российских предпринимателей распространялось так же стремительно, как расползаются чернила на промокашке или капля жира на галстуке. А ежедневные утренние планерки, которые Ринат вначале ввел лишь для сотрудников штаба, очень скоро охватили весь аппарат союза.
Эти неприкрытые бюрократические оргии, безобразные вакханалии, устраиваемые впавшим в раж администратором, безропотно сносил даже Большаков. Он лично присутствовал на утренних планерках и, прислушиваясь к словам Садирова, лишь хмурил для солидности свои белесые брови.
Более того, когда Ребров категорически выступил против многочасовых совещаний и особенно против того, чтобы вести ежедневник и заносить туда план работы, Большаков стал позорно мямлить, что "Садиров - один из лучших специалистов по избирательным технологиям", что "в его словах есть смысл" и прочую ерунду.
Вообще в этот предвыборный период гордый предводитель юных российских буржуев, не терпевший ранее даже малейшего посягательства на свой авторитет, стал похож на ученика слесаря, который внимательно выслушивает, в какой руке держать разводной ключ и как контрить гайку. Неадекватное поведение Большакова можно было объяснить разве что его нестерпимым желанием попасть в парламент. Не случайно, даже на откровенную грубость Виктора, заявившего, что, мол, он никогда не подозревал, каким занудным делом окажется воплощение чужой мечты, Алексей отреагировал лишь виноватой улыбкой.
Ринат Садиров не мог не ощущать флюиды неприязни, исходившие от Реброва, и отвечал ему излучениями в том же самом частотном спектре. Как бывший директор славного Института рынка и руководитель штаба общественного расследования Виктор представлял потенциальную угрозу для нового фаворита Большакова. На самом деле эта угроза существовала лишь теоретически, но опытный чиновник выживает любых конкурентов с таким же упрямством, как волк изгоняет соперников с помеченного им участка леса. Именно поэтому Садиров, активно привлекая Реброва на различные совещания, тщательно изолировал его от практической работы, где можно было хоть как-то проявить себя.
За прошедшую неделю Виктор всего лишь пару раз съездил в банк "Московский кредит", чтобы отвезти дополнительные документы о союзе и снять возникавшие вопросы. Оба раза он заходил к Игнатьевой. Анна делала вид, что с трудом узнает его, словно это не она несколько дней назад выплеснула ему в лицо полчашки чая, и Виктору не оставалось ничего другого, как пытаться, будто какому-то английскому лорду, доканывать ее своей холодной учтивостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
- Вы можете как угодно относиться к Кролю и Шелесту, но я об этом ничего не желаю слышать. - Игнатьева начала завязывать на шее шарфик, показывая, что собирается уходить. - Кроме того, еще в прошлый раз мы вроде бы выяснили, и сегодня вы подтвердили, что не считаете меня ни наемным убийцей, ни членом бандитской группировки. Но я не собираюсь быть для вас источником информации. Поэтому продолжать эти разговоры со мной совершенно бесполезно!
- Ну как же, корпоративная солидарность. Понимаю...
Анна стремительно встала, надела свою норковую шубку, которую в начале разговора сбросила на диванчик позади себя, но потом опять села и, наклонившись вперед, зло спросила:
- Зачем вы ко мне пристаете?! Зачем натравливаете на Шелеста?!
- Возможно, я хочу вас просто обезопасить, уберечь от неприятностей.
- Какого черта, простите за грубое слово?! Я вам что - младшая сестра?
Ребров задумчиво почесал лоб, а потом сказал:
- Это для меня тоже загадка. Впрочем... вы помните на приеме в "Метрополе", примерно полгода назад, я познакомил вас со своим коллегой Игорем Стрельником? В тот раз мы с вами тоже не на шутку схлестнулись. Так вот, после этого Игорь высказал предположение, что я к вам неравнодушен.
На лице Анны промелькнула широкая гамма чувств, начиная от удивления и заканчивая выражением подозрительности, при этом самой подвижной частью ее лица были тонкие черные брови, то становившиеся домиком, то взлетавшие своими кончиками куда-то вверх, то сдвигавшиеся к переносице.
- Весьма своеобразная форма признания! - констатировала она. - Или это очередная ловушка для меня? Вы постоянно пытаетесь меня на чем-то поймать! Думаете, я поверю хотя бы одному вашему слову?! Смешно!!
- Конечно, вы меня раскусили: это - очередная коварная ловушка для вас, - устало подтвердил Ребров. - Да и стал бы я признаваться в любви человеку, который не способен на ответное чувство. Вы ведь что-то вроде красивой, но холодной машины. Я пытался вас расшевелить, показать, что реально представляют собой люди, с которыми вы работаете, но вы четко просчитали наиболее выгодную для вас линию поведения и ни на миллиметр не отступаете от нее. Вы не женщина, вы - калькулятор! Еще в одну из наших первых встреч мне пришла в голову мысль, что вы с точностью до третьего знака высчитали себе цену и вряд ли уступите кому-нибудь хотя бы копейку! Вам не свойственны безумные поступки, страсть - возможно, бессмысленная, но присущая настоящим женщинам! Из плоти и крови!
- Значит, мне не свойственны безумные поступки?! - прошипела она.
- Нет!
- Тогда получай! - Игнатьева выплеснула остатки чая ему в лицо, встала и быстро пошла к выходу.
Сидевшая за соседним столом шумная четверка оторопела. Одна из девчонок с измазанной кетчупом верхней губой так и застыла с открытым ртом, держа в руке нарезанную соломкой картошку, обильно политую соусом.
- Нормальная семейная сцена, - сказал им Виктор, поднимаясь и бросая деньги на стол. - Этот урок был дан специально для вас. Что-то вроде факультатива. Обидно будет, если вы его не усвоите.
Глава XVIII
СТРАТОСФЕРА РАСПОЛАГАЕТ К ОБЩЕНИЮ
1
Чем ближе были выборы в Государственную думу, тем нахальнее становился руководитель большаковского избирательного штаба Ринат Садиров. Его влияние на Союз молодых российских предпринимателей распространялось так же стремительно, как расползаются чернила на промокашке или капля жира на галстуке. А ежедневные утренние планерки, которые Ринат вначале ввел лишь для сотрудников штаба, очень скоро охватили весь аппарат союза.
Эти неприкрытые бюрократические оргии, безобразные вакханалии, устраиваемые впавшим в раж администратором, безропотно сносил даже Большаков. Он лично присутствовал на утренних планерках и, прислушиваясь к словам Садирова, лишь хмурил для солидности свои белесые брови.
Более того, когда Ребров категорически выступил против многочасовых совещаний и особенно против того, чтобы вести ежедневник и заносить туда план работы, Большаков стал позорно мямлить, что "Садиров - один из лучших специалистов по избирательным технологиям", что "в его словах есть смысл" и прочую ерунду.
Вообще в этот предвыборный период гордый предводитель юных российских буржуев, не терпевший ранее даже малейшего посягательства на свой авторитет, стал похож на ученика слесаря, который внимательно выслушивает, в какой руке держать разводной ключ и как контрить гайку. Неадекватное поведение Большакова можно было объяснить разве что его нестерпимым желанием попасть в парламент. Не случайно, даже на откровенную грубость Виктора, заявившего, что, мол, он никогда не подозревал, каким занудным делом окажется воплощение чужой мечты, Алексей отреагировал лишь виноватой улыбкой.
Ринат Садиров не мог не ощущать флюиды неприязни, исходившие от Реброва, и отвечал ему излучениями в том же самом частотном спектре. Как бывший директор славного Института рынка и руководитель штаба общественного расследования Виктор представлял потенциальную угрозу для нового фаворита Большакова. На самом деле эта угроза существовала лишь теоретически, но опытный чиновник выживает любых конкурентов с таким же упрямством, как волк изгоняет соперников с помеченного им участка леса. Именно поэтому Садиров, активно привлекая Реброва на различные совещания, тщательно изолировал его от практической работы, где можно было хоть как-то проявить себя.
За прошедшую неделю Виктор всего лишь пару раз съездил в банк "Московский кредит", чтобы отвезти дополнительные документы о союзе и снять возникавшие вопросы. Оба раза он заходил к Игнатьевой. Анна делала вид, что с трудом узнает его, словно это не она несколько дней назад выплеснула ему в лицо полчашки чая, и Виктору не оставалось ничего другого, как пытаться, будто какому-то английскому лорду, доканывать ее своей холодной учтивостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116