Спросил еще, не заметила ли она тогда кого-нибудь во дворе Лагуты или по дороге, и, получив отрицательный ответ, вызвал конвоира.
Когда милиционер выводил Кульбачку из кабинета, Коваль уже знал, что в деле об убийстве Чепиковой и Лагуты она ему больше не понадобится.
V
Розыски участников хищений на спиртоводочном заводе, установление и опрос свидетелей, изучение документов и, наконец, дознание велись активно. Уже дали показания продавцы, которые получали от Савченко ворованный спирт, среди них и Ганна Кульбачка, переведенная в следственный изолятор в Черкассы. Подготовив документы для прокуратуры, проведя необходимые очные ставки Михаила Савченко с соучастниками преступлений и свидетелями, подполковник Криворучко решил еще раз допросить бывшего экспедитора. Сознаваясь в мелких хищениях, он категорически отрицал, что является организатором воровской шайки.
Но допрос начался не совсем так, как предполагал начальник отдела борьбы с хищением социалистической собственности, потому что его повел Коваль.
- Вот что, гражданин Савченко, - сказал Дмитрий Иванович, едва конвоир ввел подозреваемого в кабинет. - Ваша роль в группе расхитителей установлена, и сейчас это подтвердится окончательно. - Он посмотрел на Криворучко, который, готовясь к допросу, раскрыл толстую папку с документами. - А пока я вас спрошу о другом. Что вас так тесно связывало с Лагутой?
Коваль впервые увидел в глазах Савченко страх.
- Лагуту, или черт его знает, как он там по-настоящему, я боялся, честно признался Савченко. - Связался с дьяволом на свою голову!.. Хотя это он меня по рукам и ногам связал. Думаете, тихий да божий был? Маскарад! Дьявол в людском обличье! Чужими руками жар загребал. Мне его молитвы ни к чему были - какой из меня святой?! Принудил белую робу натягивать и божьим ослом прикидываться. Попервах на деньги позарился. Дурак был! Мне и своих бы хватало... А потом запугал...
- Лагута знал о ваших махинациях со спиртом? - спросил Криворучко. На обрюзгшем лице Савченко Коваль увидел нечто похожее на улыбку.
- Вот тут я его обскакал. Хоть в этом верх взял, гражданин начальник. У него были свои дела, у меня - свои. - И спохватился. - Только какие там у меня особенные махинации? Мелочишка. Возьмешь иногда поллитра на заводе... И все дело...
- Вы уверены? - прищурившись, спросил Коваль.
- Точно. Думаете, монеты мои во всё вкладывались? Черта бы с два я держал на свои эту гусыню Федору! На деньги Лагуты и дом купил, и клоунские игрища по его указу устраивал, и книжечки всякие припрятывал. Когда запутал, угрожать стал, да так, что я даже боялся, как бы его психи молельщики не поколотили меня. Сам он им не очень показывался, все через меня командовал. Был для них вроде бога на земле. - У Савченко к горлу подкатил ком. - Зачем ему это нужно было, я сперва не думал, а когда смекать начал, волосы дыбом встали. Вот так и жил... Хуже, чем в колонии. Куда хуже!
- О чем же вы "смекать" начали?
Савченко замялся. На его лицо с маленькими хитрыми глазами набежала тень.
- А бог его знает... Всякое такое... Иногда покажется одно, потом другое... Дел у Петра бывало много. То в Киев, то еще куда... У меня всегда бывал проездом, наскоро. Ночью приедет и ночью же уедет...
- Встречался Лагута с кем-нибудь у вас в доме? Со знакомыми или незнакомыми вам людьми?
- Несколько раз приезжал к нему один. Но меня всегда Петро удалял на это время. Считайте, что я того человека и не видел.
- Ну, ладно, - согласился Коваль. - По этому вопросу с вами займутся другие товарищи. Скажите: вы бывали в доме убитого, в Вербивке?
- И близко не показывался, будь он проклят вместе со своим домом!
- Выходит, смерть Лагуты пошла вам на пользу?
- Туда ему и дорога...
- Я вас правильно понял, что в Вербивке вы никогда не были?
- Вы мне чужое клеите! - упавшим голосом проговорил Савченко, и Коваль почувствовал, что растерянность его искренняя. - Мне тут и своего хватит! Вот так! - Он провел ребром ладони по шее.
- Это верно, - согласился Коваль. - Своего хватит.
Коваль взглянул на подполковника Криворучко, который нетерпеливо ждал, когда он закончит допрашивать Савченко.
- У меня больше нет вопросов, Иван Кондратьевич. Я сейчас к генералу. До отъезда еще увидимся...
Он кивнул Криворучко и вышел в коридор, направляясь по лестнице наверх...
VI
Высоченный, с загорелым лицом крестьянина, участковый инспектор Биляк следом за худенькой женщиной переступил порог кабинета Бреуса.
- Возле Лагутиной могилы застал... - объяснил он, кивнув в сторону женщины, и оттого, что сутулился, казалось, что он с особым пристрастием разглядывает ее. - Конечно, тут ничего такого нет, каждый имеет право... Но шел в Вербивку - стоит, иду через час назад - все на том же месте... Спросил, кто такая; говорит: дочка его... А фамилия другая... Докладывая, инспектор смотрел то на Бреуса, то на подполковника, пытаясь по реакции начальства определить, правильно он поступил, приведя женщину, или нет.
Женщина с мрачным видом стояла посреди кабинета. Крепко сжатые сухие губы свидетельствовали о необщительности. Удлиненное лицо и продолговатые лисьи глаза действительно чем-то напоминали Лагуту, хотя Ковалю и не пришлось видеть его живым, только в морге и на небольшой паспортной фотографии.
Коваль жестом попросил женщину сесть.
- До сих пор о детях Лагуты мы ничего не знали, - словно оправдываясь, сказал капитан Бреус.
- Об этом никто не знал, - глухо проговорила женщина. - Мать, умирая, призналась мне и все о нем рассказала.
- Как ваша фамилия? Имя? - спросил Коваль.
- Пойда. Катерина.
- Фамилия девичья?
- Материна. Есть церковная запись. По ней и паспорт получала.
- Чем вы можете подтвердить, что Петро Лагута ваш отец?
- А ничем. - Она вздохнула. - На улице до сих пор байстрючкой называют. Меня это не трогает.
- На наследство претендуете? - спросил Бреус.
- Своя хата есть.
- Где и когда вы родились? - спросил Коваль.
- Под Богуславом, в Хохитве. В сорок первом...
- Там и записаны?
- Только попа того уже нет.
- А теперь где живете?
- В Корсунь-Шевченковском.
- Мать давно умерла?
- Шесть лет тому назад.
- Вы с Петром Лагутой часто виделись?
- Нет.
- В последний раз когда?
- Прошел уже год.
- В Вербивке?
- Сюда я никогда не приходила.
- Он приезжал к вам?
- Когда бывал в Корсуне, я пряталась... Но случалось, что находил.
- Так, так, - несколько иронически протянул Коваль, - не жил вместе с вами, не помогал, отказался, обидел мать... И вы за это его невзлюбили...
- Он не отказался, - резко ответила она. - Мать сама уехала от него в Корсунь. А меня он все же любил... Если вообще кого-то мог любить...
Катерина Пойда говорила просто и спокойно, удивительно ровным, усталым голосом.
- Почему же вы избегали его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63