Эти недавно отпечатанные банкноты должны были постепенно заменить в хождении старые деньги.
Банковские служащие открыли стальную дверь сейфа, где лежали аккуратные пачки тысячекронных купюр.
Деньги, отправляемые в Братиславу, хранились отдельно в двухстах пачках. Начальник отдела брал пачки по одной и передавал Будинскому. На обертке каждой пачки была печать с тремя грифами. Будинский осматривал пачку за пачкой, тщательно проверял, не повреждена ли обертка. Делал он это очень внимательно, с большой добросовестностью и передавал пачки Шрамеку. Шрамек действовал еще придирчивее, словно не доверяя контролю Будинского. Так же вел себя и Войтирж, который в свою очередь словно не верил Шрамеку. Брал пачки и укладывал на стол, куда тем временем поставили деревянный ящик с двумя замками. Ящик был не менее метра в длину, сантиметров сорок в высоту и полметра в ширину.
Наконец оба служащих закрыли сейф, каждый собственным ключом, и подошли к столу. И снова пересчитали пачки с купюрами. Затем Войтирж еще раз пересчитал пачки и деньги в них под внимательными взорами остальных. Шрамек выравнивал каждую пересчитанную пачку, складывал деньги в ящик, тоже под контролем нескольких пар глаз. Все деньги, уложенные в ящик, пересчитали еще раз и наконец ящик закрыли. Оба замка щелкнули одновременно. Ключики поделили между собой Войтирж и Шрамек. Хотя я присутствовал при подобной процедуре впервые, мне казалось, что все делается как положено.
Войтирж и Шрамек хранили неприступное молчание. Казалось, миллионы крон, проходившие в течение многих лет через их руки, приучили их свысока и презрительно смотреть на мир, где по-прежнему царят деньги. Я про себя назвал их ходячей добродетелью».
С Ярославом Ленком я, правда, беседовал уже значительно позже. Прошло немало времени, прежде чем мы допросили его впервые и он смог более четко и подробно рассказать о своих впечатлениях и наблюдениях: некоторые из этих наблюдений впоследствии помогли разобраться в происшедшем, и я сейчас начну прямо с них.
«Ящик с деньгами обвязывается крест-накрест, – показывал Ярослав Ленк. – Веревка специально пломбируется. Сделал это Будинский. Как только он кончил, ящик с деньгами стал уже нашей заботой. Этот ящичек с двадцатью миллионами был на вид совсем невелик.
Банковский служащий нес его с легкостью. Врана и я вышли во двор. Ящик погрузили в большой автомобиль. Мы с Враной сели по обе стороны ящика, лежавшего на сиденье. Подошли Войтирж и Шрамек в сопровождении двух банковских служащих и заняли откидные сиденья перед нами. Служащие простились с нами быстро, но сердечно. Шофер, превосходно знавший свои обязанности, включил мотор. Мы ехали в шестицилиндровом закрытом «мерседесе», ничем не примечательном с виду.
Я и Врана прихватили с собой по две плитки шоколада, несколько бутербродов, колбасу и по термосу с чаем.
Шрамек и Войтирж держали в руках портфели с едой и большие термосы.
Ехать нам предстояло скорым поездом почти без остановок. Мы с Враной должны были не выпускать ящик из своего поля зрения. Войтиржу и Шрамеку разрешалось на остановках выходить. Наконец «мерседес» привез нас на станцию. Шофер, показав пропуск, въехал прямо на перрон, где стоял одинокий почтовый вагон. Из него вышел железнодорожный служащий. Войтирж и Шрамек обменялись с ним какими-то документами, и железнодорожник ушел, предоставив вагон в наше распоряжение.
Ящик внес в вагон Врана. Сам я внимательно осмотрел весь вагон, состоявший из трех отделений. Двери с двух сторон вели в узкое среднее купе. Левое отделение вагона напоминало багажное помещение. Правое выглядело более благоустроенно. Здесь были деревянные скамьи, место для багажа и по два окна справа и слева.
Я выбрал для нас правое купе. Врана положил ящик в угол и сел рядом на откидное сиденье. Потом я пригласил войти Войтиржа тт Шрамека. Оба вошли почему-то не слишком охотно. Но вели себя ровно и спокойно и внешне оставались подчеркнуто любезны. Они заняли по собственной инициативе два места, друг против друга. Откидной столик оказался между ними, и они сразу разложили на нем все свои припасы, вытащив из портфеля бутерброды, колбасу и две бутылки минеральной воды. Мы с Враной Для них словно и не существовали.
Правда, мы им не навязывались Врана спокойно сидел, а я закрывал двери с левов стороны на гона и вход посредине. Раздвижная перегородка вагона была снабжена крепкими запорами с замками. Все окна забраны железными решетками. Вагон был устаревшего типа.
Я утверждаю, что наше размещение полностью зависело от меня и на мой выбор ничто не влияло.
Шрамек насмешливо спросил меня, нельзя ли опустить окно. Я не возражал: в вагоне было душно, хотя он и стоял в тени складского помещения. Оба банковских служащих были в пиджаках и жилетах, но они так и не сняли их.
Выбрав место, я спокойно слушал, как беседуют друг с другом Войтирж и Шрамек. Они в один голос ругали этот древний способ транспортировки. Подобный разговор они заводили уже не впервые, оживленно обсуждая более современные способы, скажем самолет.
Курить в вагоне не разрешалось. Шрамек хотел было нарушить этот запрет, но я напомнил ему, что он может курить на платформе. Вместе с ним вышел и Войтирж.
Вернувшись в вагон, они стали более молчаливы. И сидели с высокомерным видом. Минут через десять наш вагон прицепили к локомотиву и тот подвез его к составу из двенадцати пассажирских вагонов, стоявшему на станции. Наш вагон шел первым за локомотивом.
Я открыл дверь. Из вагона, следовавшего за нами, вышли два работника службы безопасности, которых я знал. Они представились мне как сопровождающая нас охрана. Потом они вернулись обратно в пассажирский вагон».
Примечание: На подробном плане почтового вагона Ярослав Ленк нарисовал размещение всех людей, сопровождавших деньги, и положение ящика в критический момент. Давать этот план здесь считаю излишним.
«Я повторяю вновь, – продолжает Ярослав Ленк свой рассказ, – что никаких нарушений не заметил. Мы стояли еще примерно четверть часа.
Наконец поезд тронулся. Я взглянул на часы. Было четырнадцать часов двадцать семь минут.
Мне пришлось включить в вагоне свет, впереди нас ожидало несколько небольших тоннелей. При этом я заметил, что принятые мною меры вызвали на строгих лицах банковских служащих усмешку. Они были уверены, что вдвоем, без нас, спокойно, как обычные пассажиры перевезли бы деньги в обычном чемодане».
Пожалуй, сейчас поверишь, что такая не бросающаяся в глаза перевозка может оказаться безопаснее.
Ярослав Ленк продолжает дальше:
«На остановке поезд стоял почти час. Шрамек и Войтирж снова вышли покурить. Эти двое, такие пунктуальные и аккуратные, когда касалось денег, оставили в полном беспорядке обертки от копченостей, пакетики с сахаром и свои портфели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Банковские служащие открыли стальную дверь сейфа, где лежали аккуратные пачки тысячекронных купюр.
Деньги, отправляемые в Братиславу, хранились отдельно в двухстах пачках. Начальник отдела брал пачки по одной и передавал Будинскому. На обертке каждой пачки была печать с тремя грифами. Будинский осматривал пачку за пачкой, тщательно проверял, не повреждена ли обертка. Делал он это очень внимательно, с большой добросовестностью и передавал пачки Шрамеку. Шрамек действовал еще придирчивее, словно не доверяя контролю Будинского. Так же вел себя и Войтирж, который в свою очередь словно не верил Шрамеку. Брал пачки и укладывал на стол, куда тем временем поставили деревянный ящик с двумя замками. Ящик был не менее метра в длину, сантиметров сорок в высоту и полметра в ширину.
Наконец оба служащих закрыли сейф, каждый собственным ключом, и подошли к столу. И снова пересчитали пачки с купюрами. Затем Войтирж еще раз пересчитал пачки и деньги в них под внимательными взорами остальных. Шрамек выравнивал каждую пересчитанную пачку, складывал деньги в ящик, тоже под контролем нескольких пар глаз. Все деньги, уложенные в ящик, пересчитали еще раз и наконец ящик закрыли. Оба замка щелкнули одновременно. Ключики поделили между собой Войтирж и Шрамек. Хотя я присутствовал при подобной процедуре впервые, мне казалось, что все делается как положено.
Войтирж и Шрамек хранили неприступное молчание. Казалось, миллионы крон, проходившие в течение многих лет через их руки, приучили их свысока и презрительно смотреть на мир, где по-прежнему царят деньги. Я про себя назвал их ходячей добродетелью».
С Ярославом Ленком я, правда, беседовал уже значительно позже. Прошло немало времени, прежде чем мы допросили его впервые и он смог более четко и подробно рассказать о своих впечатлениях и наблюдениях: некоторые из этих наблюдений впоследствии помогли разобраться в происшедшем, и я сейчас начну прямо с них.
«Ящик с деньгами обвязывается крест-накрест, – показывал Ярослав Ленк. – Веревка специально пломбируется. Сделал это Будинский. Как только он кончил, ящик с деньгами стал уже нашей заботой. Этот ящичек с двадцатью миллионами был на вид совсем невелик.
Банковский служащий нес его с легкостью. Врана и я вышли во двор. Ящик погрузили в большой автомобиль. Мы с Враной сели по обе стороны ящика, лежавшего на сиденье. Подошли Войтирж и Шрамек в сопровождении двух банковских служащих и заняли откидные сиденья перед нами. Служащие простились с нами быстро, но сердечно. Шофер, превосходно знавший свои обязанности, включил мотор. Мы ехали в шестицилиндровом закрытом «мерседесе», ничем не примечательном с виду.
Я и Врана прихватили с собой по две плитки шоколада, несколько бутербродов, колбасу и по термосу с чаем.
Шрамек и Войтирж держали в руках портфели с едой и большие термосы.
Ехать нам предстояло скорым поездом почти без остановок. Мы с Враной должны были не выпускать ящик из своего поля зрения. Войтиржу и Шрамеку разрешалось на остановках выходить. Наконец «мерседес» привез нас на станцию. Шофер, показав пропуск, въехал прямо на перрон, где стоял одинокий почтовый вагон. Из него вышел железнодорожный служащий. Войтирж и Шрамек обменялись с ним какими-то документами, и железнодорожник ушел, предоставив вагон в наше распоряжение.
Ящик внес в вагон Врана. Сам я внимательно осмотрел весь вагон, состоявший из трех отделений. Двери с двух сторон вели в узкое среднее купе. Левое отделение вагона напоминало багажное помещение. Правое выглядело более благоустроенно. Здесь были деревянные скамьи, место для багажа и по два окна справа и слева.
Я выбрал для нас правое купе. Врана положил ящик в угол и сел рядом на откидное сиденье. Потом я пригласил войти Войтиржа тт Шрамека. Оба вошли почему-то не слишком охотно. Но вели себя ровно и спокойно и внешне оставались подчеркнуто любезны. Они заняли по собственной инициативе два места, друг против друга. Откидной столик оказался между ними, и они сразу разложили на нем все свои припасы, вытащив из портфеля бутерброды, колбасу и две бутылки минеральной воды. Мы с Враной Для них словно и не существовали.
Правда, мы им не навязывались Врана спокойно сидел, а я закрывал двери с левов стороны на гона и вход посредине. Раздвижная перегородка вагона была снабжена крепкими запорами с замками. Все окна забраны железными решетками. Вагон был устаревшего типа.
Я утверждаю, что наше размещение полностью зависело от меня и на мой выбор ничто не влияло.
Шрамек насмешливо спросил меня, нельзя ли опустить окно. Я не возражал: в вагоне было душно, хотя он и стоял в тени складского помещения. Оба банковских служащих были в пиджаках и жилетах, но они так и не сняли их.
Выбрав место, я спокойно слушал, как беседуют друг с другом Войтирж и Шрамек. Они в один голос ругали этот древний способ транспортировки. Подобный разговор они заводили уже не впервые, оживленно обсуждая более современные способы, скажем самолет.
Курить в вагоне не разрешалось. Шрамек хотел было нарушить этот запрет, но я напомнил ему, что он может курить на платформе. Вместе с ним вышел и Войтирж.
Вернувшись в вагон, они стали более молчаливы. И сидели с высокомерным видом. Минут через десять наш вагон прицепили к локомотиву и тот подвез его к составу из двенадцати пассажирских вагонов, стоявшему на станции. Наш вагон шел первым за локомотивом.
Я открыл дверь. Из вагона, следовавшего за нами, вышли два работника службы безопасности, которых я знал. Они представились мне как сопровождающая нас охрана. Потом они вернулись обратно в пассажирский вагон».
Примечание: На подробном плане почтового вагона Ярослав Ленк нарисовал размещение всех людей, сопровождавших деньги, и положение ящика в критический момент. Давать этот план здесь считаю излишним.
«Я повторяю вновь, – продолжает Ярослав Ленк свой рассказ, – что никаких нарушений не заметил. Мы стояли еще примерно четверть часа.
Наконец поезд тронулся. Я взглянул на часы. Было четырнадцать часов двадцать семь минут.
Мне пришлось включить в вагоне свет, впереди нас ожидало несколько небольших тоннелей. При этом я заметил, что принятые мною меры вызвали на строгих лицах банковских служащих усмешку. Они были уверены, что вдвоем, без нас, спокойно, как обычные пассажиры перевезли бы деньги в обычном чемодане».
Пожалуй, сейчас поверишь, что такая не бросающаяся в глаза перевозка может оказаться безопаснее.
Ярослав Ленк продолжает дальше:
«На остановке поезд стоял почти час. Шрамек и Войтирж снова вышли покурить. Эти двое, такие пунктуальные и аккуратные, когда касалось денег, оставили в полном беспорядке обертки от копченостей, пакетики с сахаром и свои портфели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64