К четырем углам зеркальной доски изнутри привинчена складная лесенка. Ее можно складывать и растягивать, как гармошку. Четыре винта, которыми прикреплено зеркало, сверху скрыты обычными медными кнопками.
– Карличек заметил, – показывает Скала, – что две верхние кнопки не так стерты, как две нижние, которых, видно, кто-то недавно касался. По его предложению мы попробовали снять отпечатки пальцев.
– И вы их обнаружили?
– Да. Когда мы посыпали кнопку порошком, следы проступили совершенно отчетливо. Потом Карличек стал нажимать на кнопки, вертеть их по-всякому, – продолжал Скала. – Наконец, когда я нажал на них сразу двумя пальцами и одновременно потянул зеркало, оно сдвинулось.
За зеркалом устроены особые крепления, придерживаемые пружинами. Нажатием кнопок они приводятся в движение и открывают отверстие; с внутренней стороны зеркальной доски привинчена ручка. Тот, кто войдет внутрь, может закрыть зеркало за собой. Все устройстве не кажется новым. В сравнении с хитроумными механизмами и всевозможными инженерными изобретениями в бульдогообразном доме здесь все сработано более грубо, словно бы кузнецом.
– Вы сравнивали отпечатки на зеркале с отпечатка, ми Галика? – спрашиваю я.
– Пока нет. Но даже на первый взгляд видно, что они совсем другие. Разумеется, мы сравним их со всеми отпечатками, известными нам по этому делу, и с отпечатками Трояна, конечно, тоже.
Чтобы войти в отверстие, нужно переступить металлическую раму внизу и постараться не стукнуться головой о верхнюю кромку. Скала включает мощный фонарь. Вниз ведет дорожка, выложенная кирпичом, за ней кирпичные ступеньки. Мы спускаемся по ним.
– Карличек все твердил, – говорит Скала, – что у виллы, судя по всему, должен быть подвал, но странно, что туда нет входа ни снаружи, ни внутри дома. Поэтому он и остановился у этого зеркала.
– Ну, это его метод! – киваю я. – Он, видите ли, в машине увидел пророческий сон.
Вниз ведут десять ступенек. И вот мы стоим на довольно грязном утрамбованном глиняном полу. Большой подвал без окна или, вернее, с замурованным в стене окном под самыми сводами. Затхлый, сырой воздух проникает откуда-то сверху. Видимо, подземные воды под подвалом текут в низину и просачиваются в расщелины между плитами. Голые стены покрыты мхом и слизью, поблескивающей в луче фонаря.
Местами стены оклеены бумагой, а кое-где даже обоями, окрашенными сыростью в фиолетовый цвет. В заднем углу над тремя полезными койками висят два ковра. На койках грязные матрацы и мятые старенькие одеяла. Еще один вытертый ковер расстелен на полу. Над ним висит электрическая лампа и рядом керосиновая. На ковре стоит обычный кухонный стол. Пять стульев, один из них перевернутый, стоят в беспорядке, словно люди только что встали и куда-то ушли. У стены старый шкаф, рядом полка с посудой. Некоторые предметы обстановки явно не прошли бы через отверстие со складной лестницей. Значит их доставили сюда еще до того, как был сделан потайной вход.
В подвале, кое-как приспособленном для жилья и, судя до всему, служившем временным пристанищем, с трудом можно дышать. Воздух весь пропитан сыростью. С историей этой берлоги, я думаю, мы познакомимся не скоро. А пока меня занимает чемодан, лежащий на столе. Я подхожу и открываю его при свете фонарика Скалы.
В нем только связка ключей. Некоторые из них плоские, другие цилиндрические.
– Их ровно пятьдесят, – говорит Скала, – и, как мы заметили, все разные – каждому соответствует определенный замок.
Ключи обычной формы, но у каждого свой номер. У плоских номер из двух или даже трех цифр, выбитый на бородке ключа, к остальным прицеплены медные жетоны с номером.
– Похоже на комплект ключей от каких-то кабинок или шкафчиков, – говорит Скала, – скажем, от кабинок в бассейне или в гимнастическом зале… Но там всюду пользуются цилиндрическими замками. А этим я бы не доверил пиджак с бумажником.
Наконец мы высказываем предположение, что это ключи от абонентных ящиков на почте.
– Давайте убедимся, так ли это, – наконец предлагаю я.
Скала в ответ разражается проклятиями.
– Хотелось бы знать, с чем еще придется нам встретиться в этом деле!
Я прошу его позволить мне осмотреть более тщательно подвал. На вилле Рата останется несколько наших вооруженных сотрудников, от них требуется не выдавать своего присутствия, чтобы не спугнуть того, кто приблизится к вилле. Возглавляет эту группу Лоубал.
А Карличек все спит.
Трепинский везет меня к Праге в бешеном темпе гонщика, лишь ключи бренчат в чемодане.
Пока я придерживаюсь трех положений. Первое: ключи действительно от абонентных ящиков. Второе: трехзначный номер на некоторых ключах может встретиться только на главном почтамте, где абонентных ящиков больше всего. И третье: ящики не обманут моих ожиданий. А не обнаружим их в Праге, поищем где-нибудь в другом месте. Впрочем, они, скорее всего, в Праге. Ну что ж, посмотрим.
Трепинский останавливается перед главным почтамтом. Я выхожу с чемоданчиком в руке и направляюсь в зал. Мне приходится пройти через весь зал, и наконец я останавливаюсь у окошка, где даются справки об абонентных ящиках. Я кладу около окошечка чемоданчик и, просунув голову, пробую привлечь внимание служащей, которая что-то подсчитывает, стоя у стола.
– Поставьте чемодан на пол, – говорит она, наконец подходя ко мне.
Я оставляю чемодан лежать там, где он был, и протягиваю свое удостоверение. Служащая поражена, она, видимо, не ожидала, что посетитель с потрепанным чемоданчиком окажется капитаном Госбезопасности. Когда я поворачиваю чемодан на девяносто градусов и открываю его, ее глаза широко раскрываются от удивления.
– Что это такое? – восклицает она.
– Не узнаете свои ключи от абонентных ящиков? – спрашиваю я.
Она смотрит на меня с недоверием.
– Возможно…
И тут я сам делаю интересное открытие. Она никогда прежде не видела ключей от запертых абонентных ящиков. А тут перед ней сразу целая связка из пятидесяти ключей. Служащая посылает меня в другое помещение, на улице за углом, где якобы находятся эти самые ящики.
Я закрываю чемодан, благодарю за информацию и ухожу. Выйдя на улицу, поворачиваю направо за угол и читаю вывески. Наконец вхожу в довольно старое здание, поднимаюсь на второй этаж и попадаю в большой зал. Он разделен на коридорчики, стены которых pi состоят из абонентных ящичков. Здесь их сотни. Еще не известно, сюда ли я попал со своими пятьюдесятью ключами, и это только подстегивает мое нетерпение поскорее все выяснить. Я ставлю чемодан, открываю его и ищу ключик с трехзначным номером… Ведь нигде в Праге, кроме главного почтамта, не может быть свыше семисот почтовых ящичков. А здесь я вижу даже четырехзначные номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Карличек заметил, – показывает Скала, – что две верхние кнопки не так стерты, как две нижние, которых, видно, кто-то недавно касался. По его предложению мы попробовали снять отпечатки пальцев.
– И вы их обнаружили?
– Да. Когда мы посыпали кнопку порошком, следы проступили совершенно отчетливо. Потом Карличек стал нажимать на кнопки, вертеть их по-всякому, – продолжал Скала. – Наконец, когда я нажал на них сразу двумя пальцами и одновременно потянул зеркало, оно сдвинулось.
За зеркалом устроены особые крепления, придерживаемые пружинами. Нажатием кнопок они приводятся в движение и открывают отверстие; с внутренней стороны зеркальной доски привинчена ручка. Тот, кто войдет внутрь, может закрыть зеркало за собой. Все устройстве не кажется новым. В сравнении с хитроумными механизмами и всевозможными инженерными изобретениями в бульдогообразном доме здесь все сработано более грубо, словно бы кузнецом.
– Вы сравнивали отпечатки на зеркале с отпечатка, ми Галика? – спрашиваю я.
– Пока нет. Но даже на первый взгляд видно, что они совсем другие. Разумеется, мы сравним их со всеми отпечатками, известными нам по этому делу, и с отпечатками Трояна, конечно, тоже.
Чтобы войти в отверстие, нужно переступить металлическую раму внизу и постараться не стукнуться головой о верхнюю кромку. Скала включает мощный фонарь. Вниз ведет дорожка, выложенная кирпичом, за ней кирпичные ступеньки. Мы спускаемся по ним.
– Карличек все твердил, – говорит Скала, – что у виллы, судя по всему, должен быть подвал, но странно, что туда нет входа ни снаружи, ни внутри дома. Поэтому он и остановился у этого зеркала.
– Ну, это его метод! – киваю я. – Он, видите ли, в машине увидел пророческий сон.
Вниз ведут десять ступенек. И вот мы стоим на довольно грязном утрамбованном глиняном полу. Большой подвал без окна или, вернее, с замурованным в стене окном под самыми сводами. Затхлый, сырой воздух проникает откуда-то сверху. Видимо, подземные воды под подвалом текут в низину и просачиваются в расщелины между плитами. Голые стены покрыты мхом и слизью, поблескивающей в луче фонаря.
Местами стены оклеены бумагой, а кое-где даже обоями, окрашенными сыростью в фиолетовый цвет. В заднем углу над тремя полезными койками висят два ковра. На койках грязные матрацы и мятые старенькие одеяла. Еще один вытертый ковер расстелен на полу. Над ним висит электрическая лампа и рядом керосиновая. На ковре стоит обычный кухонный стол. Пять стульев, один из них перевернутый, стоят в беспорядке, словно люди только что встали и куда-то ушли. У стены старый шкаф, рядом полка с посудой. Некоторые предметы обстановки явно не прошли бы через отверстие со складной лестницей. Значит их доставили сюда еще до того, как был сделан потайной вход.
В подвале, кое-как приспособленном для жилья и, судя до всему, служившем временным пристанищем, с трудом можно дышать. Воздух весь пропитан сыростью. С историей этой берлоги, я думаю, мы познакомимся не скоро. А пока меня занимает чемодан, лежащий на столе. Я подхожу и открываю его при свете фонарика Скалы.
В нем только связка ключей. Некоторые из них плоские, другие цилиндрические.
– Их ровно пятьдесят, – говорит Скала, – и, как мы заметили, все разные – каждому соответствует определенный замок.
Ключи обычной формы, но у каждого свой номер. У плоских номер из двух или даже трех цифр, выбитый на бородке ключа, к остальным прицеплены медные жетоны с номером.
– Похоже на комплект ключей от каких-то кабинок или шкафчиков, – говорит Скала, – скажем, от кабинок в бассейне или в гимнастическом зале… Но там всюду пользуются цилиндрическими замками. А этим я бы не доверил пиджак с бумажником.
Наконец мы высказываем предположение, что это ключи от абонентных ящиков на почте.
– Давайте убедимся, так ли это, – наконец предлагаю я.
Скала в ответ разражается проклятиями.
– Хотелось бы знать, с чем еще придется нам встретиться в этом деле!
Я прошу его позволить мне осмотреть более тщательно подвал. На вилле Рата останется несколько наших вооруженных сотрудников, от них требуется не выдавать своего присутствия, чтобы не спугнуть того, кто приблизится к вилле. Возглавляет эту группу Лоубал.
А Карличек все спит.
Трепинский везет меня к Праге в бешеном темпе гонщика, лишь ключи бренчат в чемодане.
Пока я придерживаюсь трех положений. Первое: ключи действительно от абонентных ящиков. Второе: трехзначный номер на некоторых ключах может встретиться только на главном почтамте, где абонентных ящиков больше всего. И третье: ящики не обманут моих ожиданий. А не обнаружим их в Праге, поищем где-нибудь в другом месте. Впрочем, они, скорее всего, в Праге. Ну что ж, посмотрим.
Трепинский останавливается перед главным почтамтом. Я выхожу с чемоданчиком в руке и направляюсь в зал. Мне приходится пройти через весь зал, и наконец я останавливаюсь у окошка, где даются справки об абонентных ящиках. Я кладу около окошечка чемоданчик и, просунув голову, пробую привлечь внимание служащей, которая что-то подсчитывает, стоя у стола.
– Поставьте чемодан на пол, – говорит она, наконец подходя ко мне.
Я оставляю чемодан лежать там, где он был, и протягиваю свое удостоверение. Служащая поражена, она, видимо, не ожидала, что посетитель с потрепанным чемоданчиком окажется капитаном Госбезопасности. Когда я поворачиваю чемодан на девяносто градусов и открываю его, ее глаза широко раскрываются от удивления.
– Что это такое? – восклицает она.
– Не узнаете свои ключи от абонентных ящиков? – спрашиваю я.
Она смотрит на меня с недоверием.
– Возможно…
И тут я сам делаю интересное открытие. Она никогда прежде не видела ключей от запертых абонентных ящиков. А тут перед ней сразу целая связка из пятидесяти ключей. Служащая посылает меня в другое помещение, на улице за углом, где якобы находятся эти самые ящики.
Я закрываю чемодан, благодарю за информацию и ухожу. Выйдя на улицу, поворачиваю направо за угол и читаю вывески. Наконец вхожу в довольно старое здание, поднимаюсь на второй этаж и попадаю в большой зал. Он разделен на коридорчики, стены которых pi состоят из абонентных ящичков. Здесь их сотни. Еще не известно, сюда ли я попал со своими пятьюдесятью ключами, и это только подстегивает мое нетерпение поскорее все выяснить. Я ставлю чемодан, открываю его и ищу ключик с трехзначным номером… Ведь нигде в Праге, кроме главного почтамта, не может быть свыше семисот почтовых ящичков. А здесь я вижу даже четырехзначные номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64