– Ну… – он поглядел на Элизабет. – Ну, она не совсем здесь.
– Где она? – вопрос резко вырвался у Кэтрин. – Где мой ребенок?
– Полегче, сестренка. С ней все хорошо. Она у тети Ди.
– А где тетя Ди? – Кэтрин устала, она была растеряна и хотела обнять свою дочь.
– Они с Дойлом вернулись к нему на ферму. Кэт, она по-настоящему счастлива.
Элизабет оттянула Форда от двери.
– Веди ее в дом, Форд. Ты что, не видишь, как она вымоталась.
Форд заволновался. Элизабет была права: Кэтрин плохо выглядела. Он поколебался, глядя на сестру, но спросил:
– Ты одна?
Кэтрин медленно кивнула. Она знала, что его интересует, не ждет ли где-то отец Шей ее возвращения с дочерью. Но она еще не была готова рассказать об Убивающем Волков.
Не прошло и нескольких минут, как Форд усадил Кэтрин за стол в комнате, которую она привыкла называть кухней тети Ди. Элизабет заваривала чай и резала толстыми ломтями хлеб и сыр.
Кэтрин хотелось сказать им, что ей не нужно ничего, кроме ее дочери, но ее одолевала невероятная усталость. Форд сел напротив. В его взгляде смешались участие к ней и гордость:
– Полагаю, ты догадалась, что мы с Элизабет поженились.
Улыбнувшись хорошенькой темноволосой девушке, с беспокойством глядевшей на нее, Кэтрин ответила:
– Да, потому что знаю, что тетя Ди никогда не разрешила бы тебе жить в грехе. Я рада за тебя.
– Нам очень хотелось, чтобы ты присутствовала при этом, но мы не были уверены… – голос его прервался, он слегка покраснел.
– Знаю, – ответ Кэтрин звучал мягко и ласково. – Вы не были уверены, что я вообще вернусь домой.
– Я рад, что ты вернулась. Элизабет поставила перед ней чашку чая.
– Я тоже очень рада. Я скучала по тебе так же, как Форд.
Это было правдой. Кэтрин была ее лучшей подругой еще до того, как Форд занял это место.
Увидев нерешительность Кэтрин, Форд слегка нахмурился:
– Ты ведь вернулась насовсем, да, Кэтрин?
Кэтрин вздохнула, зная, что должна их предупредить:
– Я не уверена, что останусь. Не думаю, будто что-то изменилось для нас с Шей, – Форд и Элизабет обменялись взглядами, но никто из них не откликнулся на ее слова. Тревога закралась ей в душу. – Я хочу видеть ее, Форд.
Он накрыл своей ладонью ее руку.
– Увидишь обязательно, Кэтрин. Утром я первым делом повезу тебя к ней, но сейчас ты совсем валишься с ног.
С этим она спорить не могла. События последних недель навалились на нее всей тяжестью. Она едва могла поднять голову, но спросила:
– Форд, мне, что, придется отвоевывать свою дочь?
Форд всем сердцем откликнулся на прозвучавшую в ее вопросе боль. Он видел по напряженной линии рта и темным кругам под глазами, чего стоили ей последние несколько месяцев.
– Нет, Кэт. Шей – твой ребенок. Тебе не придется за нее воевать.
Кэтрин устало кивнула:
– Тогда я пошла спать. – Она улыбнулась Элизабет, поднимаясь из-за стола. – Я так рада, что ты здесь. Ты то, что нужно Форду, – она сурово поглядела на брата. – Может быть, теперь он останется дома, где ему и надлежит быть.
У Форда хватило совести покраснеть. Он стоил тетке многих бессонных ночей. А Кэтрин еще больше.
– Думаю, останется. И мы очень счастливы, что ты тоже дома, – мягко проговорила Элизабет. Ей очень хотелось, чтобы у Кэтрин не было и тени сомнения в том, что ей здесь рады.
Оставшись одна в своей комнате, Кэтрин обнаружила, что, несмотря на свою огромную усталость, заснуть не может. Она открыла комод и достала оттуда маленькую рамку с портретом родителей. Это был не очень удачный дагерротип, который не вызвал у нее никакой грусти. Мужчина и женщина, застывшие на нем в напряженной позе, совсем не походили на добрых, веселых мать и отца, которых она всегда легко воскрешала в своей памяти.
Портрет лежал среди кипы младенческих вещей Шей, легких кружевных одежек, при виде которых у Кэтрин на глаза навернулись слезы. Она многое сделала из любви к Шей, но в том, что дочери по-настоящему было нужно, не Преуспела. До сих пор Кэтрин не обеспечила ей надежного будущего, в котором ее будут любить, и не только ее семья.
Когда Кэтрин, наконец, заснула, она увидела во сне Слейда, и плакала во сне.
Верный своему слову, на следующее утро, совсем рано, Форд поехал с Кэтрин на ферму Дойла. По дороге Кэтрин рассказала ему о смерти Раска и Убивающего Волков.
– Мне очень жаль, Кэтрин. Жаль, что тебе пришлось столько перенести. Мы с тетей Ди беспокоились о тебе.
Он чувствовал, что сестра не все ему рассказала. И, вероятнее всего, никогда не расскажет. Она вздохнула:
– Я огорчила тетю Ди, Форд, когда уехала. Возможно, она меня еще не простила.
– Ей нечего прощать или не прощать, – уверенно возразил он. – Увидишь, Кэт. Когда вы окажетесь рядом, все станет неважным, кроме этого.
– Будет важным, Форд, если я не останусь. Я снова огорчу ее, а мне этого не хочется делать.
Форд не ответил, потому что знал, что она права. Он не хотел, чтобы она уезжала, не хотел видеть терзания тетки из-за того, что ей придется снова терять свою любимую Кэтрин, а с ней и малышку, которую привыкла считать своей дочкой.
Фермерское хозяйство Дойла Шанли было расположено на дальней стороне Нью-Браунфелса, и Кэтрин намеренно поехала через весь город. Некоторые из тех, кого Кэтрин называла много лет назад друзьями, приветствовали ее с легкой сдержанностью, некоторые, не говоря ни слова, встречались с ней глазами. А несколько человек, правда, всего лишь несколько, намеренно отводили глаза. Кэтрин научилась не позволять горечи овладевать собой, но не могла не заметить гневно сжатых губ Форда.
– А чего ты ждал? – сказала она.
– Со временем они забудут, Кэтрин.
Но она видела, что он сам не очень верит в это.
– Через сколько лет? Сколько времени понадобится им, Форд, чтобы забыть, что я раскинула ноги перед команчем? – она говорила с нарочитой грубостью, стараясь заставить его понять: она знает, что думают люди, глядя на нее.
– Но ты же не делала этого. – В голосе его прозвучала огромная досада.
– Они никогда этого не узнают, – напомнила она. – Ради Шей надо, чтобы они в это верили.
– Тогда тебе нужно поверить ради Шей еще в одну вещь, – порывисто вздохнул Форд. – Эти люди приняли ее.
Кэтрин покачала головой. Она видела их презрение к себе.
– Это правда. Я знаю, ты хочешь забрать Шей и уехать отсюда. Но ведь мы твои единственные родственники. Для твоей малышки Дойл и тетя Ди – ее семья, которую она знает уже много месяцев. Они любят ее. Дойл позаботился, чтобы те, кого не устраивает команчская кровь Шей, держали свои дурацкие мысли при себе.
– Что такое ты говоришь, Форд? – требовательно спросила Кэтрин. – Что я должна отдать своего ребенка?
– Я не предлагаю тебе отдать девочку. Я только прошу тебя не забирать ее. Ради тети Ди. Ради самой Шей.
Несколько минут они ехали молча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64