Если хозяев фургона и вправду убили индейцы, то ограбить их они не успели, а впрочем, и добыча оказалась невелика. Как видно, несчастные переселенцы были бедны или же, подобно многим, отправляясь в путь, прихватили с собой только самое необходимое. Тресси нашла пару лоскутных одеял и еще одно – шерстяное, с вышитыми в углу буквами «А. С. Ш»., то есть «Армия Соединенных Штатов». Она взяла одеяла, а в придачу к ним – несколько тарелок, оловянное блюдо и пару жестяных кружек. Еды в фургоне не оказалось. Выбравшись наружу, девушка прибавила к своим находкам котелок и небольшой топорик. На боку фургона висел кожаный бурдюк, покрытый каплями воды, и при виде его Тресси ощутила, как ее язык прилип к пересохшей гортани. Всего один глоточек, чтобы подкрепить силы… ведь много дней они не пили ничего, кроме кактусового сока. Она выдернула флягу и принялась жадно пить, после каждого глотка с наслаждением перекатывая во рту прохладную живительную влагу. Потом плеснула водой на лицо и шею и сделала еще несколько глотков.
Когда Тресси стянула узлом концы армейского одеяла, к ней наконец присоединился Рид. Он был бледен, похоже, его мутило.
– Я возьму это, – сказал он, протянув руку к узлу. – Там, подальше, есть ручей. Остановимся возле него на ночлег.
– Так близко от…
– Что поделаешь? Поднимемся выше по течению – и все. Нам нужна вода, и к тому же, бьюсь об заклад, ни один из нас не в силах пройти хотя бы милю.
Тресси тошно было даже думать, что находится совсем рядом с ними, но, когда Рид выбрал местечко для стоянки – откуда совсем не был виден заброшенный фургон, – она с нескрываемым наслаждением опустилась на берег весело звенящего ручья. Напившись чистой воды, девушка сняла башмаки, а вернее, то, что от них осталось, и опустила в ручей ноги. Теперь она поступала так при любой возможности. Со вздохом облегчения Тресси улеглась навзничь, прикрыв одной рукой глаза.
Вскоре Рид уселся рядом с ней. Он вдоволь напился из фляги и уже начал снимать сапоги… но тут Тресси уловила, как он весь напрягся, и миг спустя услышала предостерегающий шепот:
– Тс-с!
– Что такое? – еле слышно произнесла она, тронув Рида за руку.
– Тс-с! Не двигайся!
«Господи, – подумала Тресси, – это же вернулись индейцы. «Не двигайся», как же!» Девушка вся подобралась, готовая вот-вот вскочить и броситься наутек. Ее даже знобило от мучительного желания обратиться в бегство. Каждая клеточка ее тела в полный голос вопила: «Беги! Беги!»
– Сиди смирно. Я возьму ружье, – шепнул Рид и беззвучно отступил назад. Тресси решила не открывать глаз. От страха по спине у нее забегали мурашки. Девушка уже успела вообразить себе, что над ней стоит, возвышаясь, как гора, размалеванный краснокожий дикарь. Интересно, с нее сразу снимут скальп или вначале поизмываются вволю?
Где-то позади оглушительно грохнуло старое ружье – эхо выстрела громом отозвалось в ушах Тресси. Она взвизгнула, услышав крик Рида, и проворно нырнула в заросли кустарника – хоть какое-то, да убежище.
Рид вдруг забормотал: «Черт, черт, черт!», все стихло, но Тресси ждала, боясь даже дохнуть – не то что открыть глаза или шевельнуться.
Секунды через две он окликнул ее:
– Тресси! Черт побери, детка, ты куда делась? Кажется, я его подстрелил. Пойди-ка глянь, ладно?
– Я здесь! – пискнула Тресси, высунув руку из кустов. – Сам пойди и глянь! Я боюсь.
– Кого это ты боишься, оленя, что ли? Что ты делаешь в кустах? Черт возьми, детка, ты была права насчет ружья. У него просто дьявольская отдача. Послушай, на том берегу ручья был олень, и я в него, кажется, попал.
Тресси выбралась из укрытия и увидела, что Рид растянулся на земле, потирая плечо. Девушка бросилась к нему:
– Что с тобой?
Рид невесело ухмыльнулся:
– Да что это ты так разволновалась? Просто это чертово ружье едва не вышибло из меня дух. Все в порядке. Ну, поди глянь, как там олень. Чего доброго, убежит подраненный – за ними такое водится. Господи, да неужто ты не чуешь во рту вкус жареной оленины? Поспеши, детка, я сейчас приду.
Тресси не стала дожидаться, пока он неуклюже поднимется на ноги. Вприпрыжку перебежала она через мелкий ручей, мысленно уже наслаждаясь роскошным ужином.
Этим вечером им очень пригодился опыт Тресси в разделывании крупной дичи. Вдвоем с Ридом они за задние ноги приволокли молодую олениху к стоянке и подвесили к длинному крепкому суку дерева. Рид достал из сумки удобный нож с длинным лезвием. Тресси одним движением рассекла ножом оленье брюхо – да так ловко, что ее спутник замер от восхищения.
– Господи, детка, где только ты этому научилась? Тресси пожала плечами, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, но в душе она просто лопалась от гордости. Наконец-то и ей удалось внести свою лепту в общее дело!
– Принеси котелок, я брошу туда сердце и печень, – велела она. – А потом, кстати, можешь развести костер.
Рид дурашливо отдал ей честь и строевым шагом направился к вещам. Настроение у обоих было отменное: во-первых, они наконец отыскали воду, а во-вторых, еще и поужинают парной олениной!
Когда мясо изжарилось, уже совсем стемнело. Сидя у огня, Тресси и Рид поедали толстые ломти жареной оленины. Жаркое Рид нарезал новым блестящим ножом – прежде Тресси у него такого не видела.
– Где ты взял этот нож? – спросила она, потрогав пальцем острое лезвие.
– Снял с мертвеца, – ответил он, как ни в чем не бывало отправляя в рот изрядный кусок мяса.
Тресси поперхнулась. Ей показалось, что мясо во рту превратилось в кусок липкой глины. Давясь, она все же попыталась его проглотить, но безуспешно. Волна тошноты подкатила к горлу. Прижав ладонь ко рту, девушка вскочила и опрометью бросилась в лес. Там она упала на колени, и ее вывернуло наизнанку – весь роскошный ужин пропал зазря. Постанывая, Тресси прислонилась к стволу дерева и вытерла лицо. Тут она услышала, как хрустят опавшие листья под тяжелыми сапогами Рида, и ее охватил жар стыда. Господи, как глупо все получилось!
Рид опустился на колени рядом с ней, обвил рукой дрожащие плечи.
– Ну как, пришла в себя? Должно быть, тебе попался слишком жирный кусок… или ты отвыкла от плотной еды. Или слишком жадно ела.
«Пусть себе так и думает, – решила Тресси. – Это лучше, чем признаться, что ее стошнило от мяса, которое резали ножом мертвеца».
Рид помог ей встать.
– Пойдем, тебе нужно умыться и выпить воды. Может, и поесть еще сумеешь, если не спеша и понемногу.
– Да, наверное, – пробормотала Тресси и покорно пошла за ним, но к оленине больше притронуться не решилась.
– Может быть, завтра, – сказала она наконец. – Жаль, что сейчас так жарко – мясо, наверно, испортится.
Рид беспокойно шевельнулся и встал.
– Ты куда? – спросила Тресси.
– Приготовлю нам в дорогу вяленого мяса, да и жареного пару ломтей можно взять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Когда Тресси стянула узлом концы армейского одеяла, к ней наконец присоединился Рид. Он был бледен, похоже, его мутило.
– Я возьму это, – сказал он, протянув руку к узлу. – Там, подальше, есть ручей. Остановимся возле него на ночлег.
– Так близко от…
– Что поделаешь? Поднимемся выше по течению – и все. Нам нужна вода, и к тому же, бьюсь об заклад, ни один из нас не в силах пройти хотя бы милю.
Тресси тошно было даже думать, что находится совсем рядом с ними, но, когда Рид выбрал местечко для стоянки – откуда совсем не был виден заброшенный фургон, – она с нескрываемым наслаждением опустилась на берег весело звенящего ручья. Напившись чистой воды, девушка сняла башмаки, а вернее, то, что от них осталось, и опустила в ручей ноги. Теперь она поступала так при любой возможности. Со вздохом облегчения Тресси улеглась навзничь, прикрыв одной рукой глаза.
Вскоре Рид уселся рядом с ней. Он вдоволь напился из фляги и уже начал снимать сапоги… но тут Тресси уловила, как он весь напрягся, и миг спустя услышала предостерегающий шепот:
– Тс-с!
– Что такое? – еле слышно произнесла она, тронув Рида за руку.
– Тс-с! Не двигайся!
«Господи, – подумала Тресси, – это же вернулись индейцы. «Не двигайся», как же!» Девушка вся подобралась, готовая вот-вот вскочить и броситься наутек. Ее даже знобило от мучительного желания обратиться в бегство. Каждая клеточка ее тела в полный голос вопила: «Беги! Беги!»
– Сиди смирно. Я возьму ружье, – шепнул Рид и беззвучно отступил назад. Тресси решила не открывать глаз. От страха по спине у нее забегали мурашки. Девушка уже успела вообразить себе, что над ней стоит, возвышаясь, как гора, размалеванный краснокожий дикарь. Интересно, с нее сразу снимут скальп или вначале поизмываются вволю?
Где-то позади оглушительно грохнуло старое ружье – эхо выстрела громом отозвалось в ушах Тресси. Она взвизгнула, услышав крик Рида, и проворно нырнула в заросли кустарника – хоть какое-то, да убежище.
Рид вдруг забормотал: «Черт, черт, черт!», все стихло, но Тресси ждала, боясь даже дохнуть – не то что открыть глаза или шевельнуться.
Секунды через две он окликнул ее:
– Тресси! Черт побери, детка, ты куда делась? Кажется, я его подстрелил. Пойди-ка глянь, ладно?
– Я здесь! – пискнула Тресси, высунув руку из кустов. – Сам пойди и глянь! Я боюсь.
– Кого это ты боишься, оленя, что ли? Что ты делаешь в кустах? Черт возьми, детка, ты была права насчет ружья. У него просто дьявольская отдача. Послушай, на том берегу ручья был олень, и я в него, кажется, попал.
Тресси выбралась из укрытия и увидела, что Рид растянулся на земле, потирая плечо. Девушка бросилась к нему:
– Что с тобой?
Рид невесело ухмыльнулся:
– Да что это ты так разволновалась? Просто это чертово ружье едва не вышибло из меня дух. Все в порядке. Ну, поди глянь, как там олень. Чего доброго, убежит подраненный – за ними такое водится. Господи, да неужто ты не чуешь во рту вкус жареной оленины? Поспеши, детка, я сейчас приду.
Тресси не стала дожидаться, пока он неуклюже поднимется на ноги. Вприпрыжку перебежала она через мелкий ручей, мысленно уже наслаждаясь роскошным ужином.
Этим вечером им очень пригодился опыт Тресси в разделывании крупной дичи. Вдвоем с Ридом они за задние ноги приволокли молодую олениху к стоянке и подвесили к длинному крепкому суку дерева. Рид достал из сумки удобный нож с длинным лезвием. Тресси одним движением рассекла ножом оленье брюхо – да так ловко, что ее спутник замер от восхищения.
– Господи, детка, где только ты этому научилась? Тресси пожала плечами, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, но в душе она просто лопалась от гордости. Наконец-то и ей удалось внести свою лепту в общее дело!
– Принеси котелок, я брошу туда сердце и печень, – велела она. – А потом, кстати, можешь развести костер.
Рид дурашливо отдал ей честь и строевым шагом направился к вещам. Настроение у обоих было отменное: во-первых, они наконец отыскали воду, а во-вторых, еще и поужинают парной олениной!
Когда мясо изжарилось, уже совсем стемнело. Сидя у огня, Тресси и Рид поедали толстые ломти жареной оленины. Жаркое Рид нарезал новым блестящим ножом – прежде Тресси у него такого не видела.
– Где ты взял этот нож? – спросила она, потрогав пальцем острое лезвие.
– Снял с мертвеца, – ответил он, как ни в чем не бывало отправляя в рот изрядный кусок мяса.
Тресси поперхнулась. Ей показалось, что мясо во рту превратилось в кусок липкой глины. Давясь, она все же попыталась его проглотить, но безуспешно. Волна тошноты подкатила к горлу. Прижав ладонь ко рту, девушка вскочила и опрометью бросилась в лес. Там она упала на колени, и ее вывернуло наизнанку – весь роскошный ужин пропал зазря. Постанывая, Тресси прислонилась к стволу дерева и вытерла лицо. Тут она услышала, как хрустят опавшие листья под тяжелыми сапогами Рида, и ее охватил жар стыда. Господи, как глупо все получилось!
Рид опустился на колени рядом с ней, обвил рукой дрожащие плечи.
– Ну как, пришла в себя? Должно быть, тебе попался слишком жирный кусок… или ты отвыкла от плотной еды. Или слишком жадно ела.
«Пусть себе так и думает, – решила Тресси. – Это лучше, чем признаться, что ее стошнило от мяса, которое резали ножом мертвеца».
Рид помог ей встать.
– Пойдем, тебе нужно умыться и выпить воды. Может, и поесть еще сумеешь, если не спеша и понемногу.
– Да, наверное, – пробормотала Тресси и покорно пошла за ним, но к оленине больше притронуться не решилась.
– Может быть, завтра, – сказала она наконец. – Жаль, что сейчас так жарко – мясо, наверно, испортится.
Рид беспокойно шевельнулся и встал.
– Ты куда? – спросила Тресси.
– Приготовлю нам в дорогу вяленого мяса, да и жареного пару ломтей можно взять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86