– Она здесь, Гарри, – сказала я. – Цела и невредима.
Когда Каролина проснулась, я была у ее постели. Гарри сидел рядом со мной. Выспавшаяся, она казалась спокойной и умиротворенной. Улыбнувшись мне, она сказала:
– Должно быть, вы – жена Гарри. Мне бы догадаться, как только мы встретились, но тогда я была слишком усталой.
– Вполне понятно.
– Газеты писали, что вы красавица. О да! Я уже давно слежу за новостями. Доктор Райнхарт мне разрешил. А прежде со мной обращались как с безмозглой сумасшедшей.
– Я тоже говорил тебе, Каролина, что она красавица.
– Да, но я, естественно, считала, что ты пристрастен. Жених всегда считает, что его невеста самая красивая женщина на свете. Оливия, да вы покраснели! – Потом Каролина объявила: – Я сейчас встану.
– Но сначала нам нужно поговорить! – возразил ее брат. – Ты доставила нам всем массу хлопот – доктору Райнхарту, мне и персоналу больницы.
– Но не маме, конечно.
– Она еще ни о чем не знает. Райнхарт телеграфировал мне, и мы с Саймоном немедленно уехали в Лондон.
– Кто такой Саймон?
– Мой секретарь.
Каролина села в кровати, согнула ноги в коленях и хихикнула. В тот момент она была особенно похожа на Пенелопу.
– Чудесное вышло приключение! Конечно, временами бывало страшно… Я много раз выходила на прогулки за пределы больницы, но только с тобой, Гарри, а сейчас пришлось ехать на станцию, покупать билет, чего я никогда в жизни не делала! Но мне необходимо было доказать – понимаешь, доказать, – что я нормальна. Ведь все отказывались мне верить!
– Кроме доктора Райнхарта. Незадолго до нашего возвращения из Лондона он обещал мне, что через месяц тебя можно будет забрать домой.
– Правда?!
– Он сказал, что у тебя была глубокая амнезия, которую можно было бы давно излечить, если бы ты попала в хорошие руки, но медицина еще не знала подходящих методов, когда…
– Когда это случилось, – спокойно закончила за брата Каролина. – Ведь все произошло давно, верно? Ужасно давно. Я могу точно сказать, когда что было, потому что я все вспомнила. Однажды я увидела в газете число. Шестнадцатое июня. В тот день родилась моя дочка. Но она родилась в тысяча восемьсот девяностом году, а на газете стояла дата: тысяча девятьсот второй. Прошло целых двенадцать лет…
– Все позади, – утешил ее Гарри, – все кончено раз и навсегда. И ты еще молода.
– Мне двадцать девять. Это я тоже вспомнила. – Поглядев на меня, Каролина сказала: – Полагаю, ты обо всем рассказал Оливии?
– Нет.
– Нет?! Но почему, Гарри? Может быть, и тебе стыдно за меня?
За мужа ответила я:
– Он ничего мне не говорил просто потому, что времени не было! Мы поженились за неделю, а потом все завертелось. Меня надо было представить свету, и с нами все время была ваша матушка…
– Могу себе представить. Она бдительная женщина.
– Каролина, ты не должна ее ненавидеть.
– Как ты можешь такое говорить, Гарри? Ведь ты сам никогда не мог смириться с ее отношением!
– Она отнеслась к тому, что произошло, как типичная представительница своего времени и круга.
– Общество прощает мужчине любые грехи, – с горечью произнесла Каролина, – но никогда не прощает женщину! И когда единственная дочь герцогини Квинсфордской едет в Париж, влюбляется, а через три месяца после возвращения оказывается, что она беременна, ее прячут ото всех! Разумеется, она живет в роскоши, как и подобает дочери герцогини, но все же ее прячут в отдаленных комнатах, подальше от центральной части замка. Скандал не обходимо замять любой ценой! Особенно потому, что она полюбила американца. Наше аристократическое общество презирает американцев, считая их нуворишами…
– Больше не презирает, – возразил Гарри. – Англия меняется. Поговори с Оливией – она у нас революционерка, бунтарка, сторонница эмансипации.
Я услышала в его голосе знакомые насмешливые нотки.
– Мне кажется, – ответила Каролина, – Оливия сама захочет о многом расспросить меня. Почему я не обвенчалась с отцом своего ребенка? – Она глубоко вздохнула. – Он уже был женат. Но я ни о чем не знала, вот что ужасно. Потому-то я и… заболела. Я все ждала и ждала вестей от него, писала, но не получала ответа. Потом, через несколько недель после рождения ребенка, письмо все же пришло: он уверял, что по-прежнему любит меня, но жениться не может. Очевидно, в его кругах развод являлся таким же табу, как и в наших. Он вернулся в Америку и просил жену освободить его, но она, будучи католичкой, отказала.
Я обняла ее и стала покачивать, как ребенка. Поверх ее головы я встретилась взглядом с мужем и увидела в его глазах нечто, невиданное прежде – нежность и теплоту. Он был признателен мне за то, что я забочусь о его сестре, но не такой признательности я ждала!
– Не будем больше о прошлом, Каролина, – сказала я. – Вы дома и здесь останетесь. Боюсь, ваши наряды немного устарели, для начала можете взять кое-какие из моих. Они будут вам великоваты, но их можно ушить.
– Что случилось с тем ужасным костюмом? – внезапно спросила она. – Он принадлежал одной из медсестер, я взяла его, потому что у меня были только летние платья для прогулок в больничном парке. Сестре надо купить новый костюм, потому что я порвала юбку. И деньги, которые я украла…
– Их уже вернули, а медсестра получила солидное вознаграждение.
Тут в дверь постучали, и Каролина сказала «Войдите!» с уверенностью человека, который никогда никуда не уезжал. Но когда дверь распахнулась, в ней произошла разительная перемена. Сдавленно вскрикнув, она задрожала всем телом. Мне пришлось снова обнять ее. Я удивилась, почему Саймон вызвал в ней такую реакцию.
– Я дал телеграмму Райнхарту и попросил его немедленно приехать.
– Благодарю вас, Саймон. Это Каролина. Можете поговорить с ней.
Я услышала, как Каролина глубоко, порывисто вздохнула.
– Вы ведь не Майкл Портленд, правда? На секунду мне показалось…
– Я его двоюродный брат, Саймон Дюваль Портленд. Я приехал в Англию по его поручению, специально, чтобы разыскать вас.
– Я не хочу его видеть! По крайней мере, сейчас. После стольких лет!
– Он пытался искупить свою вину перед вами, но умер.
– Он… умер?!
– Утонул несколько месяцев назад. Он много лет жил врозь с женой, и, что бы вы о нем ни думали, он вас не забыл. Он завещал вам все свое имущество – дом на Кейп-Коде и табачные плантации в Виргинии. Он был богатым человеком. И он любил вас, Каролина.
– Слишком поздно, – прошептала она. – Слишком поздно…
– Нет, – возразил Гарри. – Там тебя ждет новая жизнь, там ты можешь начать все сначала. И не только ты, но и Пенелопа. Не забывай, она – его дочь, так же как и твоя. И у нее есть права на наследство.
– Она знает… обо мне?
– Мы с Оливией все ей рассказали час назад. Все оказалось на удивление легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37