В ожидании лифта Габриэла вышагивала взад-вперед, внимательно разглядывая зеленые плитки пола под ногами. Она спустилась вниз, двери лифта бесшумно открылись, и Габриэла совсем не удивилась, увидев Николаса Тресса, потому что секунду назад мысленно уже представила себе эту встречу. Она просто шагнула в его объятия.
– Я потерял тебя, – шепнул он, его губы легко коснулись ее волос.
Глубоко вздохнув, она отстранилась от него, взяла его руки в свои, взглянула прямо в глаза:
– Это невероятно.
– Что невероятно? – спросил Ник.
Габриэла ничего не ответила, только улыбнулась своим мыслям.
Они пошли – рука в руке – к автомобильной стоянке.
– Как ты здесь очутился? – спросила она.
– Твой отец на моей стороне, – ответил он и радостно улыбнулся. – Каждый раз, когда я звонил ему по телефону, он жаловался, как тяжело ты переносишь случившееся. – Ник прижал ее ближе к себе. – А я вижу, что ты не нуждаешься ни в чьей помощи и прекрасно справляешься сама.
Она молчала, пока он проводил ее до своей машины. Она не возражала, когда он помог ей сесть. На его вопрос, где она остановилась, Габриэла назвала мотель и подсказала, куда ехать. Какая-то новая атмосфера воцарилась вокруг них.
Они добрались до мотеля и поставили машину перед конторой, потом направились по дорожке вдоль ряда аккуратных домиков, построенных вокруг бассейна. Шли медленно, словно бесцельно прогуливались. Прохладный ветерок обдувал щеки Габриэлы, она теснее прижалась к Нику, когда они остановились у двери ее комнаты.
Едва они вошли, как ей пришла в голову мысль, что все это ей знакомо, было с ней давным-давно. Но нервы ее были слишком напряжены, чтобы сейчас предаваться воспоминаниям.
Ник стоял и смотрел на застывшую словно в беспамятстве Габриэлу, положив руку на телевизор, но так и не включив его. Но когда она подняла глаза, в ее взгляде он прочел то, что она хотела сказать словами. Казалось бы, он обыкновенный любовник, временный обладатель ее тела, человек, не претендующий на место в ее сердце. Все как обычно, все так и бывает между мужчинами и женщинами – быстро, бурно, бездушно. Но ей это не подходит. Она – другая! Она должна отрешиться от воспоминаний и рассуждений. Если она забудет о прошлом и бросится в его объятия, это будет совсем не так плохо и нечего предаваться пессимизму.
Направляясь в душ, она, минуя Ника, задела его, явно выдавая свои намерения. Прижавшись к нему всем телом, она взяла его за руки и обвила ими себя, медленно, кругами она водила кончиком языка вокруг его губ. Габриэла почувствовала, что у нее слабеют колени – еще мгновение, и она потеряет сознание в его объятиях. Вот его руки коснулись спины, того места, где должна находиться застежка от бюстгальтера, если бы она его носила. В следующее мгновение она, раскрасневшаяся, прерывисто вздыхающая, выскользнула из его объятий и стремительно бросилась в ванную.
Вскоре она вышла оттуда – совершенно обнаженная, капли воды стекали с волос на лицо.
– Лови меня! – шепнула она, приближаясь к кровати.
Он лежал одетый, сняв только пиджак и ботинки, положив руки за голову. На лице у него застыло незнакомое еще ей выражение.
– Ну-ка иди сюда, – сказал он мрачно. Когда она выполнила это приказание, он крепко обхватил ее и подмял под себя, так что пряжка брючного ремня впилась в ее кожу.
– Почему ты одет? – спросила Габриэла.
Ник поцеловал ее в волосы, обнял за плечи:
– Потому что я хочу поговорить с тобой.
– О чем? – спросила она, уже зная, что именно его интересует с первой минуты их встречи.
– О твоем отъезде и о нашем прощании в аэропорту, когда ты направишься к самолету, вылетающему в Париж.
У нее уже был готов ответ:
– Неужели ты думаешь, что я не оставлю тебе свои адрес и телефон. Мы вычислим время, когда тарифы самые низкие и…
– Это меня не устраивает, – резко оборвал ее Ник.
Габриэла сама удивлялась себе, как далеко она могла зайти в своих обещаниях. Как еще заверить его в своей любви? Она почувствовала, как его сильные руки приподняли ее, и машинально принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Иногда ее руки прерывали это занятие, чтобы коснуться его шеи, груди. Потом попыталась в поцелуе приникнуть к его рту. Но он опять слегка отстранился, словно давая понять, что время для того, чего она так жаждала, еще не наступило.
– Ник, что ты еще требуешь от меня? – спросила она. – Остаться здесь, забросить работу, забыть о безрадостной жизни, проведенной здесь?
Он не ответил ей прямо, но и не ушел от темы разговора:
– Я хочу знать, какое место ты готовишь мне в своей жизни. Если мне предстоит увеселительная прогулка в Европу через океан, письма и телефонные разговоры по льготному тарифу, если я случайный парень, которого ты подхватила на похоронной церемонии, то это меня не устраивает. Слишком долго я был влюблен в твою фотографию.
Ее глаза расширились от изумления:
– В какое фото?
– Которое Пит хранил в доме на берегу, на письменном столе, рядом со снимками Дины, своих родителей и сестры. Он шутил, что это его семейная портретная галерея. Я, правда, всегда подозревал, что другие фотографии были только прикрытием, чтобы держать твое изображение перед глазами и не выглядеть идиотом, потому что на каждом углу он клялся в ненависти к тебе.
– Он сам сказал тебе об этом?
– Он много чего рассказывал мне – как ты живешь в Париже, как бросила ребенка, какая ты была негодная мать, как ты изменила ему – много чего, что обычно говорит мужчина, сам не веря своим словам.
– Знаешь, а большая часть из сказанного Питом – правда, – тихо проговорила она. Досада на саму себя уже начинала закипать в ней. А может быть, и на него…
– Габриэла, я собираюсь сказать тебе кое-что, хотя это с моей стороны достаточно глупо, но что бы ты ни сказала мне в ответ, мое отношение к тебе не изменится. Единственное, что может остановить, это если ты скажешь, что ты ко мне равнодушна. – Он помолчал. – Только скажи мне об этом сейчас.
Ее реакция на его слова была даже чересчур импульсивной. Зажав его голову руками, она целовала его с такой страстью, с таким огнем, словно стремилась возместить годы, потраченные без любви. Ее губы тянулись к его губам, язык к его языку, тело к его телу. Когда он по-прежнему не ответил на ее ласки, она освободила его, сердитая и смущенная.
– Ну почему? Чего же ты хочешь от меня?
– Тебя, – просто ответил он. – Только тебя.
– А того, что я делала сейчас, недостаточно?
– Нет.
Она не стала искать слова, чтобы ответить ему. Молча она расстегнула пряжку ремня, молнию, стала на колени у кровати, стянула с него носки, брюки и отбросила их в угол комнаты. Вновь приподнявшись, она освободила его от рубашки, сначала одну руку, потом другую, только одна пуговица никак не поддавалась и вызывала ее раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70